– Не пробовал.
– А ты попробуй!
На божий свет появилась еще одна балалайка. Ее торжественно вручили гусляру. Михаил осторожно перебрал лады.
– Давай, давай смелее! – Подбодрил его Митяй, скоро сообразив, что перед ним будущий ученик.
Бывший гусляр, а теперь балалаечник, быстро схватил нехитрую мелодию и вскоре они уже наяривали ее в шесть струн.
– Ай да гусляр, ай повеселил! – Шумел разбойный люд.
Атаман раздобрел: наливал, ел, хохотал.
– А что, братья, примем гусляра к нам? – Громогласно спросил он.
– Примем! Примем! – Загомонили братушки.
– Только нам Михаилом его несподручно называть. Каждый у нас имя здесь свое имеет, стало быть, и ему новое требуется.
Все стали наперебой называть свои варианты. Итог наречению подвел сам Соловей.
– Митяя у нас Треньком кличут. Потому как на балалайке славно тренькает. А ты, стало быть, бренькаешь. Будешь, значит Бренком! Так и будем тебя промеж нас звать!
Затем добавил.
– Будешь с нами – будешь с едой и кровом. А ежели тебе интересно, кто мы такие, то скажу, не таясь: таких как мы, жадные купцы разбойниками кличут. Да только не разбойные мы люди. Берем то, что наворовано нечестными людьми у народа простого. Да народу простому и отдаем! А ежели кто по-хорошему с нами не делится, с теми у нас разговор лютый. На то у нас ножи да топоры имеются. О себе нигде не треплемся, говор имеем особый. Ты по-первОму больше молчи, чем говори, язык дурака до петли доведет. Смекаешь? – Добавил он внушительно. Молодой человек кивнул.
– Нравишься ты мне. Лицом кого-то напоминаешь. Только припомнить не могу. Но в нашем деле лицо – не главное. Вот пальцы у тебя длинные, гибкие, – такие пальцы в воровском деле на вес золота! – Высоко оценил он нового члена разбойничьей шайки.
Затем, обращаясь к своим, зычно крикнул.
– Эй, люди добрые, есть здесь такой, что Бренка приютить может?
Никто не высказал особого рвения поделиться углом с новым членом шайки.
– А что, у меня есть местечко! – Подал голос Митяй, – для такого хорошего человека всегда место найдётся.
– Ну, тогда, опосля, как он брюхо набьет, веди и покажи ему угол, – приказал атаман.
– — – — – — – — – — – — – — – — – —
К вечеру Митяй вывел Михаила во двор. Они миновали ограду, на которой все так же сидели нахальные мальчишки. Разбойничья мелкота громко цвикала сквозь зубы, и похохатывала над старичком. Балалаечник пригрозил им длинным узловатым пальцем.
– Миша, – ласково обратился он к новому жильцу, – недалече здесь моя изба.
Было что-то в этой ласковости лукавое, но сытый Михаил не обратил на это внимание. Они двинулись по улице, проходя мимо тёмных домов. Спустя совсем немного времени они остановились около неказистой избы.
– Вот здесь я и обитаю, – пояснил Митяй.
В избе были небольшие сени, за которыми начиналась жилая комната. Войдя внутрь, Михаил поразился необычайный захламленности. Груды тряпья, деревянных обструганных палок, железки лежали в крайнем беспорядке. В помещении находились две грубо сделанные кровати, скрепленные лыковыми ремнями. На них лежали мешки, набитые соломой. Дощатый сундук в углу, в отличие от остальных предметов, был сделан надежно, из толстых досок, скрепленных железными полосами. Над ним, перед потухшей лампадкой, примостились потемневшие образа.
– Вот здесь и спать будешь, – указал Митяй на одну из лежанок. – А на сундуке – кушать.
В избе было прохладно. Хозяин, очевидно, не утруждал себя протопкой печи. Крохотное окошко Митяй держал открытым. Рядом с ним лежал туго перевязанный пучок соломы, которым, он на ночь затыкал окно. Но это не сильно смутило Михаила. «Печь протопим, – подумал он. – А оконце пузырем затянем. Тряпье в сундук сложим».
Сытые приятели разлеглись на мешках с соломой, и долго болтали, рассказывая о своих жизненных похождениях.
– Видал, как князь в город сегодня приехал? – Неожиданно спросил Митяй.
– Близко не видал.
– Сто человек одной дружины, да с ним полсотни бояр! Все на конях да жеребцах, и слуги верхом. Все одеты, как князья, а сам князь так одет, как ты и не видывал никогда. Золота на нем, как грязи за баней! – Начал рассказывать старичок.
– Вот бы можно было так разбогатеть! – Мечтательно проговорил Михаил.
– Конечно можно, и я знаю, как, – ответил на это Митяй.
– Говори больше, знаешь! А что тогда ты сам такой небогатый?
– А с чего ты взял, что я небогатый?
– Живёшь бедно, заплата на заплате.
– Ты не болтай зря, а лучше погляди!
Поднявшись с кровати, Митяй таинственным жестом позвал Михаила, и подвел к сундуку. Затем торжественно открыл его. На дне оказались несколько мешков. Поочередно хозяин избы вытаскивал их сундука и раскрывал перед Михаилом. В них оказались очень разнообразные и сложные тонкие железные палочки.
– Что это такое, железочки какие-то? – Спросил Михаил, озадаченно крутя их в руках.
– А это, дружок мой, необычные железочки! Ими можно любой хитрый замок открыть.
– Замок? Это что за чудо такое?
Митяй добродушно рассмеялся.
– Эх ты, простота! А еще кузнецов сын. Замки – это железные запоры. Издавна народ наш добра особого не имел. Ничего не запирал. А ныне появилось на Руси много серебра да злата, вот и везут из земель немецких для них запоры. Богатеи на такие замки всё и запирают, а палочками этими я их вскрываю. Тонкие нужны пальцы для этого, чуткие, чтобы любой щелчок услышать могли. Вижу я, персты у тебя подходящие! Хочешь науку мою перенять? Большим мастером станешь, в нашей ватаге важное место займёшь.
– За такое по голове не погладят!
– Ты, дружок, разбогатеть хочешь? Пробовал уже гусляром заработать? Что получил?
– Ничего…
– Вот то-то и оно! – Со значением произнес Митяй. – Богатства только умыкнуть можно. А честным трудом только горб себе заработаешь.
– И все же ты небогато живешь.
– Бедно я живу, чтобы бы завистливых взоров избежать. Не дай Бог, позарится кто на добро мое, порешить могут. А так – что с меня взять, кроме соломы, да рубахи нательный, заплатной?
