– А можно, мы встанем девочка с девочкой, а мальчик с мальчиком?! – не спросила, а очень утвердительно сказала невеста.
– А в чем дело? – не понял фотограф. – Мальчик, девочка, мальчик, девочка – очень интересный кадр.
– Это не кадр, это какая-то шведская семья! Моя свидетельница – это бывшая подруга теперь уже мо-е-го мужа! – неожиданно призналась невеста. Настойчивость фотографа требовала решительного отпора.
– Сорри, сорри! – зашелся в извинениях фотограф. – Как скажите!
То, что мужчины в наше время спят с женщинами, на подругах которых потом женятся, давно уже меня не удивляло. Как мне кажется, чтобы лучше узнать человека нужно иметь секс с его другом. Однако, тот факт, что женщины сохранили дружеские отношения после того, как мужчина предпочел одну из них показался мне очень любопытным. Я взял это на заметку.
Последний снимок был «фирменный». Стоящий на четвереньках жених изображал покоренного раз и навсегда мужчину, а возвышающаяся над ним невеста изображала торжество женского эгоизма. Каблук невесты при этом беспощадно упирался в спину жениха, а рука новобрачной крепко держала избранника за галстук. Получилось что-то вроде картины, которую вполне можно было бы назвать «Допрыгался, козлик!». Лица молодоженов на этом поистине шедевральном полотне изображали безумную радость. Радость другого порядка в данном художественном решении просто была невозможна. Как только у студийного фотографа закончилось наконец-то творческое недержание, новобрачные с облегчением пошли на выход. Фотограф и видеооператор, которых наняли на свадьбу, сопровождали их. Как привязанные, два служителя свадебной Мельпомены следовали за новобрачными по пятам, но просто фиксировать происходящее им показалось мало.
– Никогда не отходите от невесты и не выпускайте ее руки! – советовал жениху видеооператор. – Я все снимаю!
– Обязательно оплатите голубей! – настаивал фотограф. – Снимки с голубями это так трогательно, это такие кадры!
Когда новобрачные вышли из загса их, как и принято в таких случаях в провинциальных городах, окатили троекратным «Поздравляем!», облили, разумеется случайно, шампанским и начали бросать в молодых мелочь перемешанную с рисом. И хотя всех предупреждали, что рис кидают сверху, а монеты под ноги, нашлось множество желающих сделать все наоборот. В результате сначала невесте и жениху по головам прилетели пятирублевые монеты, затем невеста поскользнулась на рисе и чуть не упала. Встреча новобрачных у дверей загса завершилась голубями. Невесте и жениху были вручены прекрасные белые и ни в чем не повинные птицы, которых под улюлюканье и свист гостей они должны были отпустить в небо на все четыре стороны. Любая из этих сторон, разумеется, всегда заканчивалась для крылатого символа любви самой обыкновенной тесной клеткой, но это уже никого не интересовало. Прежде чем сделать красивый до слез жест молодые начали фотографироваться с голубями, как говориться, сломя голову. Невеста целовала голубку в клюв, жених при этом целовал в щеку невесту. Групповые поцелуи с животными перед объективами закончились быстро и весьма неожиданно. Когда голубка выдала из себя на платье невесты липкую и пахучую серо-коричневую жижу, голуби были незамедлительно выпущены на свободу.
«Какие умные птицы, – подумал я, – какая правда жизни! Оказывается, для того чтобы от тебя отстали иногда нужно просто хорошенько обделаться. Желательно на кого-нибудь».
После голубей гости расселись по машинам и поехали кататься вслед за Мерседесом новобрачных. Кто был без машин побрели в неизвестных направлениях, коротать время до банкета. Я поехал вслед за молодыми в автомобиле, где с важным видом, восседали в обнимку с камерами и фоторюкзаками фотограф и видеооператор. Оба служителя фокуса и диафрагмы были молоды. Каждому из них вряд ли было за тридцать. Водрузившийся на заднее сиденье, позади видеооператора, фотограф лицом напоминал колобка. На его круглом лице лежали в складах мешков небольшие хитрые глазки, а толстые и длинные пальцы крепко обхватывали огромный «Кэнон». С первого взгляда казалось, что Колобок был слишком ленив, чтобы быть фотографом, но это было не так. Как я уже успел увидеть, ради хорошего снимка, фотограф становился очень энергичным. Снимая в разных ракурсах молодых, он вертелся вокруг них юлой, запрыгивал на скамейки и делал еще массу всяческих почти акробатических движений. В отличие от него, внешний вид видеооператора был более лаконичен. Фигура гимнаста, внимательный взгляд, беспрестанно ищущий интересный кадр и что-то еще, не уловимое взглядом и сознанием, выдавало в нем человека обстоятельного и сильного, способного в любой момент к действию. Держа на изготовке свои камеры, словно рейнджеры автоматы, фотограф и видеооператор с удивлением косились на мои принадлежности: блокнот и ручку.
– Впервые вижу, чтобы на свадьбе кто-то что-то записывал, – осторожно начал фотограф и пошутил: – Вы случайно не из Федеральной службы безопасности?
– Я из службы безопасности браков, – тоже пошутил я. – Меня зовут Дмитрий, вообще-то я частный детектив, но в данном случае, я журналист и пишу небольшую книгу о свадьбе Жени и Саши.
Фотограф от удивления присвистнул.
– Олег Опаров, – сказал он и протянул мне руку. – Не забудьте написать и про меня.
– Алексей, – представился видеооператор. – А про меня лучше ничего не пишите. Не люблю.
– Боитесь славы?! Зря. Это не больно! – Мне было немного смешно смотреть на надувшего щеки видеооператора, можно подумать, что о нем пишут каждый день.
– Не пишите все равно, – настаивал Алексей. – Не упоминайте ни имени, ни фамилии.
– А Вашу фамилию я и не знаю.
– Вот и хорошо. А если в Вашей книге без видео никак, то напишите, что я был под два метра ростом с большой задницей, как женщины, что у меня был сорок седьмой размер ноги и звали меня Вован.
– Почему Вован? – поинтересовался я.
Фотограф и оператор засмеялись.
– Вован, – пояснил Олег, – это один из видеолюбителей, который постоянно косячит на свадьбах. То он забывает включить камеру, то снимает в загсе гостей с другой свадьбы. А однажды на банкете он пошел в туалет по малой нужде. Камера, конечно же, висела на его шее вниз объективом и, конечно же, он ее забыл выключить. Все бы ничего, но именно эту свадьбу он отдал как есть, без монтажа и, разумеется, не посмотрев. Молодые потом собрали гостей, включили диск, а там посреди торжества желтая струя неистово бьется о белый фаянс унитаза и грозно звучит вовянский пердеж.
– Хорошо, – улыбнулся я, – как-нибудь завуалирую Вашу персону.
– Очень и очень на это надеюсь.
Свадебный кортеж подъехал к плотине – первому знаковому месту всех ижевских новобрачных. Возле плотины на набережной пруда возвышался памятник основателю ижевского оружейного завода Андрею Дерябину. Памятник с трех сторон огораживали тяжелые металлические цепи, позади него набережную окантовывали большие чугунные решетки. Все, включая цепи, решетки и даже фонари вокруг памятника, было обвешано навесными замками. Большие и маленькие, хромированные и ржавые, они висели прикованными на века символами вечной любви и верности. На каждом из них были написаны маркером, нацарапаны гвоздем или же выгравированы имена новобрачных. Маша и Саша, Ваня и Света, Игорь и Валентина и даже Юля и Юлиан значилось возле замочных скважин, словно заклинание на всю оставшуюся жизнь. Под романтическими надписями, голубками и сердечками, как напоминание о бренности бытия, стояли сухие цифры, обозначающие даты свадеб.
«Было бы неплохо, – подумал я, – тем, кто уже развелся, приезжать сюда и вписывать на замок дату развода. Получилось бы очень забавно, почти как на могильных плитах».
Сделав несколько фотографий возле памятника, новобрачные приступили к «замочной церемонии». Кое-как отыскав свободное место на чугунной решетке, они с трудом протиснули дужку замка между других замков и, взявшись вместе, защелкнули его.
– Горько! Горько! – завелась толпа, и молодые поцеловались.
– Черт! Я проглотила ключ! – закричала невеста, неожиданно прервав поцелуй.
Дело в том, что во время закрытия замка руки Евгения были заняты, и он машинально сунул ключ в рот. Разгоряченная «замочной церемонией» и криками «Горько!», невеста не успела заметить эту несущественную, в принципе, деталь во рту возлюбленного, и от всей души сомкнула свои губы поверх губ любимого, желая, очевидно, высосать жениха до дна одним махом. В результате столь страстного лобызания ключ от замка изо рта Евгения, совершенно неожиданным образом перекочевал в желудок Александры.
– Ну, вот! – засмеялась Александра. – Теперь ты должен кинуть меня в воду! Потому что ключ во мне! – По свадебной традиции ключи от замков бросались в воду.
– У тебя остался еще один ключ! Хочешь, я тоже его проглочу! – Евгению было неловко за случившееся.
– Нет, нет, нет! Хватит с нас и одного ключеглота! Давай бросим мой ключ вместе!
– Давай! – согласился Женя и они, взявшись за руки, бросили оставшийся ключ в воду.
– Ура! – обрадовались гости и вновь закричали: – Горько! Горько!
В следующей точке свадебного катания все прошло достаточно гладко: молодые возложили цветы к могиле неизвестного солдата, хлопнули шампанским возле вечного огня, сфотографировались вместе с гостями на фоне мемориальных досок и устроили фото-видеосессию в соседнем сквере. Последняя далась молодым нелегко. Фотограф и видеооператор, казалось, хотели навсегда отбить охоту у новобрачных фотографироваться и сниматься на видео в ближайшие сто лет. Они заставляли Женю и Александру кружиться, взявшись за руки, лежать на газоне в обнимку, бросать друг другу цветы, бегать между берез, целоваться в самых неожиданных позах, которые никогда бы не пришли в голову любому мало-мальски трезвому и неискушенному порно-фильмами человеку.
Когда фотограф и видеооператор насытили свою неуемную страсть к творчеству, Александра без сил плюхнулась на заднее сиденье «Мерседеса» и выдохнула:
– Все, теперь к «Лосю», и больше никуда!
«Лось» – это памятник на подъезде к Ижевску, куда с незапамятных времен ездят новобрачные, чтобы отдать должное широким лосиным рогам. Перестраховка по поводу супружеской верности заключается в том, что жених и невеста должны по очереди закинуть на трехметровую высоту – на рога лося – букет. С первого раза, как правило, столь нелегкое и ответственное задание не получается ни у кого, и тогда букет кидают до победного, но находятся и такие, кто умудряется хитрить. Женя и Александр не стали упорствовать. Не забросив с первого, с третьего и даже с десятого раза, Евгений попросил друзей подсадить его на «Лося». Усевшись на шею памятника, Женя без труда положил, как свой букет, так и букет Александры в самый центр огромных рогов, где уже было порядка десятка других букетов от предыдущих свадеб.
– Ура! – заликовали гости!
– Я люблю тебя! – закричала Александра, и замахала жениху рукой с букетом невесты.
– И я тебя! – крикнул Женя и замахал двумя руками в ответ.
Если вы сидите на шее пусть даже и не живого лося, никогда не теряйте бдительности, и уж точно не машите двумя руками сразу. Замахав невесте в ответ, Евгений потерял равновесие и рухнул вниз, зацепившись в самый последний момент каким-то чудом рукой за лосиный рог. Памятник где-то у основания тревожно заскрежетал, что-то внутри него треснуло, и он стал медленно, но верно наклонятся вбок. Испугавшись, Женя спрыгнул, но при приземлении потерял равновесие и уселся под памятником на пятую точку. Сверху на него, словно из рога изобилия посыпались цветы.
«Ну вот, – подумал я, – погребение под цветами все же состоялось!»
Осыпав цветами жениха, «Лось» жалобно скрипнул и, нависнув над ним под небольшим углом, угрожающе качнулся. Еще секунда и он, казалось, рухнет на жениха. Гости хором ахнули, но потом быстро опомнились. Они подскочили к «Лосю» и, дружно поднажав на его бок руками, вернули его на место.
– Ты не ушибся, Женька! – Александра бросилась к своему жениху.
– Нет, что ты! Это почти, как тогда, на Лысой горе. Помнишь, я с размаху грохнулся с «тарзанки» мимо воды?
– О да! – подхватила невеста, и они дружно засмеялись.
«Лысая гора», – зачем-то записал я в своем блокноте. Словосочетание было достаточно забавным, а когда долго работаешь журналистом, привычка фиксировать интересное остается на всю жизнь.
