Первая часть этой фразы была явной неправдой, поскольку кто-то внутри, за дверью в этот момент начал нестройно насвистывать «Розарий» Поля Робсона.
– Пожалуйста, передайте ему, что мистер Каррауэй хочет видеть его.
– Но ведь я не могу побежать за ним в Чикаго и доставить его вам, не так ли?
В этот момент чей-то голос, который я безошибочно определил как голос Вольфсхайма, крикнул: «Стелла!» из-за двери.
– Оставьте записку с вашим именем на столе, – быстро сказала она. – Я передам ее ему, когда он вернется.
– Но я ведь знаю, что он здесь.
Она сделала шаг в мою сторону и от негодования стала руками гладить себя по бедрам.
– Вы, молодые люди, думаете, что можете бесцеремонно вторгаться сюда, когда вам вздумается, – начала ругаться она. – Нам это уже начинает надоедать. Если я говорю, что он в Чикаго, значит, он в Чикаго.
Я назвал имя Гэтсби.
– О! – Она вновь осмотрела меня с ног до головы. – Так вы… как ваше имя?
Она исчезла за дверью. Через мгновение Мейер Вольфсхайм стоял с торжественным видом на пороге, протягивая ко мне обе руки. Он ввел меня за руку в свою контору, заметив почтительным голосом, что это печальное время для всех нас, и предложил мне сигару.
– Моя память возвращает меня к тому времени, когда я впервые встретил его, – сказал он. – Молодой майор, только что из армии, весь в орденах, которые он получил на войне. Он был настолько беден тогда, что вынужден был ходить везде в своем мундире, так как не мог позволить себе купить обычную одежду. Первый раз я увидел его, когда он пришел в штаб-квартиру Уайнбреннера на Сорок третьей улице и попросил дать ему какую-нибудь работу. Он не ел ничего уже несколько дней. «Пошли со мной, пообедаем», – сказал я. Он съел более чем на четыре доллара за полчаса.
– Это вы помогли ему начать бизнес? – поинтересовался я.
– Помог начать?! Да я сделал его!
– О!
– Я сделал его буквально из ничего, вытащил из подворотни. Я сразу увидел, что это воспитанный молодой человек приятной наружности, а когда он сказал мне, что учился в Оггсфорде, я понял, что смогу найти ему хорошее применение. Я помог ему вступить в Американский Легион, и он там был на высоком счету. Почти сразу после того он выполнил кое-какую работу для одного моего клиента из Олбани. Мы были с ним в одной упряжке во всем, – он поднял вверх два узловатых пальца, – всегда вместе.
Мне стало интересно, имело ли это партнерство отношение к скандалу с Мировой лигой в 1919 году.
– Теперь его уже нет в живых, – сказал я через некоторое время. – Вы были его ближайшим другом, поэтому я уверен, что вы захотите придти на его похороны сегодня вечером.
– Хотелось бы придти.
– Ну, так приходите тогда.
Волосы в его ноздрях слегка шевельнулись, и глаза наполнились слезами, когда он отрицательно покачал головой.
– Нет, придти я не могу: я не могу впутываться в это, – сказал он.
– Здесь не во что впутываться. Все ведь уже кончено.
– Когда убивают человека, я стараюсь никогда и никаким боком не впутываться в это. Я держусь в стороне. Когда я был молод, все было иначе: если умирал какой-то мой друг, – неважно, при каких обстоятельствах, – я был с ним до конца. Вы, может быть, подумаете, что я слишком сентиментален, но это так: я был с ним до самого его горького конца.
Я понял, что по какой-то своей причине он был твердо настроен не приходить, поэтому я встал.
– Вы заканчивали колледж? – неожиданно спросил он.
Я, было, подумал, что он собирается предложить мне какой-нибудь «гонтагт», но он только покачал головой и пожал мне руку.
– Давайте учиться проявлять наше дружеское отношение к человеку, когда он жив, а не когда мертв, – предложил он. – После того, как он умер, мое правило – все оставить в покое.
Когда я вышел из его конторы, небо затянуло темными тучами, и мне пришлось возвращаться в Уэст-Эгг под моросящим дождем. Переодевшись, я открыл соседнюю дверь и увидел, что мистер Гэтц возбужденно ходит взад-вперед по холлу. Его гордость за собственного сына и за его богатство постоянно росла в нем, и теперь он уже что-то хотел мне показать.
– Джимми прислал мне вот эту фотографию. – Дрожащими руками он вынул из кармана свой бумажник. – Вот, взгляните!
Это была фотография дома, потрескавшаяся на углах и засаленная, явно побывавшая во многих руках. Он начал показывать мне каждую деталь на ней, с нетерпением ожидая от меня реакции. – Посмотрите вот на это! – говорил он и затем всматривался в мои глаза, ища в них восхищение. Он показывал мне эту фотографию так часто, что, я думаю, она была теперь для него большей реальностью, чем сам изображенный на ней дом.
– Джимми прислал мне ее. Это очень красивая фотография. Дом на ней очень хорошо смотрится.
– Да, очень хорошо. Вы виделись с ним в последнее время?
– Однажды он вырвался два года назад и приехал ко мне; тогда и купил мне этот дом, в котором я живу сейчас. Конечно, мы не общались с ним, когда он только сбежал из дома, но сейчас я вижу, что у него была на то причина. Он знал, что у него впереди большое будущее. А с тех пор, как он добился успеха в жизни, он был очень щедр со мной.
По всей видимости, ему не хотелось прятать обратно эту фотографию; он продолжал держать ее перед моими глазами, колеблясь, еще с минуту. Затем вернул бумажник в карман и достал оттуда потрепанную старую книгу под названием «Прыг-скок Кассиди».
– Вот, посмотрите: это книга, которую он читал в детстве. Она говорит сама за себя.
Он открыл ее на последней странице обложки и повернул ко мне, чтобы мне было видно. На последнем чистом листе книги было написано печатными буквами слово «Расписание» и стояла дата: 12 сентября 1906 г. А под этим словом:
Подъем… 6:00 утра
Упражнения с гирями и лазание по стене… 6:15-6:30
Изучение электричества и проч… 7:15-8:15
Работа… 8:30–16:30
Бейсбол и др. спортивные занятия… 16:30–17:00
Упражнения в красноречии, самообладание и как его достичь 17:00–18:00
Изучить необходимые изобретения… 7.00-9.00
ОБЩИЕ ВОЛЕВЫЕ РЕШЕНИЯ
Не терять больше времени у Шафтеров или (фамилия, неразборчиво)
Больше не курить и не жевать жвачку
Принимать ванну через день
Читать по одной книге или журналу в неделю по улучшению манер
Экономить 5 долларов (зачеркнуто) 3 доллара в неделю
