– Она отгораживает женскую половину, – объяснил Сагдай. Шу вспыхнул.
– Что-то не так? – спросил шаман.
– Всё в порядке, – ответил Юрген. – Очень вкусная каша.
– И правда очень вкусно, – согласился Олаф.
– Но мы уже чересчур долго пользуемся гостеприимством господина Сагдая, – проговорил Рейн.
– Нам это не в тягость, – ответил шаман. – Хотя, думаю, ваш гер уже должен быть готов.
– Тогда мы отправимся туда, – сказал Арчибальд.
Юрген вышел из гера вместе с Рейном.
– Вы узнали? – спросил посол.
– Да, меня они не подозревают, – ответил Шу.
– Я не думаю, что Сагдай действительно мог отравить Сабиру, – проговорил Арчибальд. – Ему это просто не нужно.
– А кто тогда?
– Не знаю. Да и была ли она действительно отравлена? Может быть, она просто больна, а Эсфира решила выдать это за отравление?
– Зачем?
– Этого я пока не знаю.
Когда Юрген вернулся в гер шоно, Оташ уже был там.
– Где ты ходишь? – спросил он.
– Меня Сагдай пригласил позавтракать, – ответил Шу. – Или надо было отказаться?
– Что ты вообще делал у Сагдая?
– К Олафу заходил. Мы же с ним старые приятели.
– Чай будешь?
– Буду, спасибо. Ты отправил гонца за знахарем?
– Отправил.
– Скажи, а вот Данжур, который был шоно до твоего отца, как он погиб?
– Как и было ему предсказано. От руки шамана.
– Сагдая? – удивился Юрген. – Или тогда был другой шаман?
– Сагдая. Он как раз стал шаманом, – ответил Оташ.
– Но как же так вышло, что он убил шоно?
– Данжур хотел захватить Серес. Но не войной. Он приказал невесте хуанди Сереса, юной девочке из шоносара, убить своего молодого супруга. Этому удалось помешать не без помощи Сагдая. После этого Данжур подослал убийц к шаману, но его спас Донир, прикрыв своим телом. Его чудом вылечили. А Сагдай убил Данжура.
– Тогда выходит, что у Эсфиры есть все причины не любить Сагдая? – проговорил Юрген.
– К чему ты это? – спросил Оташ. – Ты предполагаешь, что она могла это подстроить?
– Не знаю. Просто пришло в голову.
– Хм, – сарби задумался.
– Слушай, я ещё хотел спросить, – Юрген замялся.
– Что?
– Зачем ты всё-таки тогда меня ширмой отгородил, словно я девчонка какая-то?
– А как надо было? – с улыбкой отозвался Оташ. – При тебе они не стали бы так свободно разговаривать со мной. Что, в следующий раз выставить тебя на улицу?
– Не надо на улицу, – пробурчал Шу.
– Значит, будешь за ширмой. Приберись тут, а я пойду. У меня есть дела.
– Чего?
– Посуду помой и убери. Воду я уже принёс, вон кадка стоит.
Оташ ушёл, а Юрген растерянно уставился на грязную посуду. Ему всё меньше нравился тот факт, что у шоно не было слуг или жены. Хотя нет, жена, наверное, мешала бы Юргену, а вот слуги были бы очень к месту. Пришли бы сейчас, вымыли посуду и ушли по своим делам. Вздохнув, Шу всё-таки принялся выполнять поручение шоно. Вода была холодная, и Юрген подумал, что так можно и снова с простудой свалиться.
Тем временем Оташ зашёл в гер Сагдая. Его жена занималась уборкой, а сам Сагдай читал какой-то свиток.
– Что ты пришёл мне сказать, Оташ? – подняв глаза на шоно, поинтересовался шаман.
– Я тебе верю и знаю, что ты не мог намеренно причинить вред Сабире, – проговорил Оташ.
– Есть какое-то но?
– Нет. Наоборот. Есть и. Что если Эсфира хочет оговорить тебя?
– Я убил её отца, но столько лет уже минуло. Да и не любила Эсфира Данжура.
– Это Сабира.
– Что Сабира? Её идея?
