– Дома сидят, уроки учат, – заметил Макс с натянутой усмешкой. – Летняя лафа закончилась.
– Не все ж такие раздолбаи, как мы, – высказался Миша. – Люди стараются, учатся. После школы в вузы поступят. А мы… – он сделал неопределённый жест. – Наши перспективы очень туманные. В лучшем случае – пэтэуха.
Димон презрительно отмахнулся.
– Поступишь ты в универ, не скули. Не прошлые времена. Сейчас туда всех берут. Последних даунов. Знаю я всю эту кухню, наслышан. Сдаёшь наобум лазаря цэтэшку – и ты студент. В унике ещё несколько лет ваньку валяешь – и ты дипломированный специалист. Всё очень просто. Главное – самому не усложнять себе жизнь.
Миша сардонически прищурился.
– Ну, это уж нам точно не грозит. Что-что, а усложнять мы не любим. Предпочитаем упрощать.
– Ага, это точно! – вставил словцо Макс, по простоте своей не совсем улавливавший, что имеют в виду его более смекалистые друзья, но, даже не понимая, безоговорочно соглашавшийся со всем, что они говорили.
Димон между тем, вскинув голову, взглянул на медленно склонявшееся к закату неяркое, словно уставшее за день солнце, уже коснувшееся крыш соседних домов и озарявшее двор косыми, заметно потускневшими лучами.
– Солнце уже садится, а мы всё торчим здесь без толку и чешем языки, – с неудовольствием отметил он. – Надо срочно сниматься с якоря, а то пропадёт вечер зря. Это ведь последние погожие деньки, надо пользоваться.
Миша и Макс пожимали плечами и не спешили высказываться, то ли не имея никаких особенных идей на этот счёт, то ли по сложившейся традиции ожидая, что Димон, старший из них, неформальный, но безусловный, общепризнанный лидер их компании, как обычно, первым предложит что-нибудь, что без особых возражений будет принято всеми.
Однако на этот раз, видимо, и у него не было в запасе ничего интересного и оригинального, так как он продолжал допытываться у друзей, переводя взгляд с одного на другого:
– Ну, так куда рванём-то? Какие будут предложения?.. Не тяните резину, пацаны. Время-то идёт, скоро темнеть начнёт.
Макс, закатив глаза кверху, будто отыскивая там ответ на поставленный вопрос, не совсем уверенно промолвил:
– Может… это… на площадь сгоняем?
– Или в крепость, – довольно равнодушно прибавил Миша.
Но Димон, по-видимому, уже принявший – как всегда, самостоятельно – решение и не нуждавшийся больше в советах, которых он только что добивался от приятелей, рубанул воздух ребром ладони.
– Я думаю, лучше всего нам съездить на речку. Есть возражения?
Возражений не было. Миша и Макс молча согласились с Димоновым предложением, немного смахивавшим на приказ, и, исполняя его, немедля отправились в свои сарая, находившиеся неподалёку, хотя и в разных местах, откуда через пару минут вернулись верхом на велосипедах. Димон, закрывший к этому времени сарай и оседлавший своего «железного коня», едва лишь товарищи приблизились к нему, тронулся с места и, надавив на педали, устремился вон со двора.
Выехав на тротуар, они повернули направо и, никуда больше не сворачивая, один за другим, гуськом, покатили вдоль длинной улицы, прямиком ведшей к реке. Впереди Димон, непринуждённо и величаво, точно индийский раджа на любимом слоне, восседавший на своём великолепном, ярко поблёскивавшем в лучах заходящего солнца велосипеде и горделиво и небрежно, чуть прищурясь, поглядывавший на пешеходов и проезжавшие мимо автомобили. За ним Макс, со своей всегдашней открытой, простодушной улыбкой, беспрерывно вертевший головой кругом, будто впервые видел эти давным-давно и в мельчайших подробностях знакомые ему места, и периодически усиленно, точно боясь отстать от лидера, нажимавший на педали. И, наконец, в хвосте – Миша, по-прежнему безразличный и рассеянный, вновь погрузившийся в свои мысли, почти не смотревший вокруг и медленнее всех крутивший педали, в результате чего спутники вскоре заметно обогнали его.
В первой половине пути, пока приятели двигались по довольно людным кварталам, пересекаемым оживлёнными, шумными даже вечером улицами, они ехали по тротуару, на весьма умеренной скорости, старательно объезжая прохожих и притормаживая перед проезжей частью, по которой то и дело с гулом и грохотом, разносившимися далеко окрест, мчались машины, в основном грузовики, поскольку эти периферийные улицы были специально отведены для грузового транспорта.
Но как только эти кварталы, и в конце дня продолжавшие жить бурной, активной жизнью, остались позади и их немолчный шум постепенно заглох в отдалении, друзья тут же свернули с тротуара на опустевшую мостовую и, не сдерживая себя больше ни в скорости, ни в манёврах, принялись развлекаться и дурачиться: гоняться друг за другом, «подрезать» один другого, выделывать разные фокусы и трюки – кто на что был горазд. Димон при этом утратил на время всю свою деланную важность и степенность, Миша невольно отвлёкся от унылых, депрессивных дум, а Макс, самый юный, непосредственный и непоседливый из них, так разошёлся и распалился, что стал оглашать округу громкими ликующими выкриками и пару раз едва не растянулся вместе со своим великом на земле в ходе выполнения особенно сложных и прихотливых номеров, которые он называл «фигурами высшего пилотажа».
Эти весёлые и даже немного экстремальные порой гонки и выкрутасы закончились лишь тогда, когда закончилась, собственно, и сама улица, упёршаяся в конце концов в последний на её протяжении перекрёсток, а затем плавно переходившая в крутой, обрывистый спуск, ведший к пляжу и берегу реки. Разгорячённые, раскрасневшиеся велосипедисты, кровь которых продолжала бурлить от лихой езды, точно не заметив этого перехода, устремились вперёд. Вначале они двигались с прежней скоростью, затем, когда дорога пошла под уклон, чуть быстрее, потом, по мере того как спуск делался всё круче и отвеснее, ещё и ещё скорее. Уже не нужно было давить на педали – колёса сами крутились с головокружительной быстротой. Велосипеды неслись вниз всё стремительнее, ветер свистел у ездоков в ушах.
И, наконец, даже такие сорви-головы, как Димон и его приятели, сообразили, что скорость явно начинает превышать рамки разумного и что в случае чего-нибудь непредвиденного есть все шансы переломать себе кости. И, поддавшись вдруг властно заговорившему в них чувству самосохранения и не желая искушать судьбу, они, не сговариваясь, почти одновременно нажали на тормоза и остававшуюся, самую небезопасную часть склона проехали неспешно и осторожно.
И, лишь миновав опасный участок и достигнув ровной прямой дорожки, ведшей через раскинувшуюся по обеим её сторонам растительность к пляжу, спутники вновь перестали сдерживать себя и напоследок поддали газу. В несколько мгновений они одолели узкую, обсаженную деревьями и кустами аллею, вихрем вылетели на пляж и поневоле остановились лишь тогда, когда колёса увязли в мелком рыхлом песке неподалёку от берега. Спешившись и прислонив велосипеды один к другому, приятели, довольные, улыбающиеся, ещё немного возбуждённые славной прогулкой на колёсах и особенно высокоскоростным съездом с пригорка, направились к реке, широкая голубоватая, чуть извивавшаяся лента которой, мягко скользя вдоль низких отлогих берегов, поросших там-сям лозняком и осокой, уходила вдаль и терялась в лёгкой сероватой дымке, затянувшей далёкий невидимый горизонт и понемногу густевшей и темневшей в наступавших сумерках.
– А где же люди? – произнёс Димон, достигнув берега и окидывая взглядом пустынный пляж, на всём обширном пространстве которого виднелось лишь несколько разрозненных фигур. – Ведь ещё недавно, когда мы в последний раз купались, здесь была куча народу. Куда все подевались?
– Осень настала, холодно стало, – отозвался Макс, подходя к самой воде и вглядываясь в её невозмутимую мутноватую глубь.
– Какая-то блядь забор обоссала, – автоматически закончил Миша.
Димон криво усмехнулся и заметил:
– Ну, вообще-то не так уж холодно ещё. Во всяком случае, ненамного холоднее, чем в конце августа. Как там вода?
Макс наклонился и несколько раз провёл рукой по поверхности воды.
– Ни то ни сё, – сказал он, распрямляясь и стряхивая с пальцев капли. – Не холодная вроде. Но и не особо тёплая.
Димон поморщился и сам приблизился к воде и окунул в неё руку.
– Тёплая! – авторитетно заявил он и, как бы в подтверждение своего мнения, утвердительно тряхнул головой. Но этого, по-видимому, ему показалось мало, и, дабы придать своему суждению ещё больше веса, он начал стягивать с себя футболку, говоря при этом: – Не парное молоко, конечно, но ничего, сойдёт. Мы не неженки, не девицы красные… А тем более сейчас, когда мы маленько раскочегарились, чуть освежиться нам не помешает.
Тут на несколько секунд его внимание отвлекли две утки, которые подплыли к тому участку берега, где стояли приятели, и, искательно поглядывая на них, исторгли из себя мягкое вкрадчивое кряканье, очевидно рассчитывая на поживу. Но Димон, окончательно разоблачившийся к этому времени и оставшийся в одних плавках, не только не оправдал утиных надежд, но и отреагировал на их появление довольно враждебно.
– Вас ещё тут не хватало, попрошайки, – проворчал он, хмуро глядя на дрейфовавших возле берега, хотя на всякий случай не подплывавших чересчур близко к людям птиц. – Ищите халяву в другом месте.
Но так как утки, вероятно не поняв его, продолжали крутиться невдалеке и прочувствованно крякать, он прибег к более убедительному доводу – поднял с земли достаточно увесистый камень и запустил в недогадливых пернатых. Те, мгновенно всё уяснив, шарахнулись в разные стороны, замахали крыльями и с недовольными хриплыми криками, будто жалуясь, умчались прочь.
Димон же, точно одержав победу, самодовольно улыбнулся и, шагнув к воде, опять потрогал её, на этот раз кончиком ноги. Поёжился, передёрнул плечами, переступил с ноги на ногу и, постояв ещё немного, будто в сомнении, на песчаном, омываемом лёгкой волной берегу, наконец, видимо решившись, резко выдохнул и двинулся – правда, не очень быстро, с короткими остановками – вперёд. Зашёл в воду сначала по колено, затем по пояс, потом по грудь. После чего обернулся к товарищам, с интересом и с едва заметными усмешками наблюдавшим за ним, и помахал им.
– Порядок! Водичка что надо! Первый сорт, – крикнул он, с трудом сдерживая дрожь в голосе. – Давайте за мной!
Миша и Макс отнеслись к его уверениям и последовавшему затем призыву присоединиться к нему насторожённо. Переглянулись, точно безмолвно советуясь друг с другом, потом зачем-то оглянулись кругом, потоптались на месте, но не сдвинулись с него ни на шаг.
Но приятель не отставал от них.
– Ну чё вы стоите-то, в натуре, как вкопанные? – вопрошал он, ещё энергичнее размахивая рукой. – Мы нафига сюда приехали? На бережке постоять и на речку посмотреть? Раздевайтесь, мать вашу! Не одному ж мне тут плескаться.
Однако Миша и Макс и после этого не выказали особого желания последовать за другом в водную стихию. И, лишь понуждаемые его настойчивыми понуканиями, окриками и насмешками, начали медленно, с явной неохотой раздеваться. Стащив с себя одежду и обувь, они, также не слишком торопливо, приблизились к реке и остановились, не отваживаясь сделать последний, решительный шаг и хмуро глядя на зеленоватую, подёрнутую мелкой рябью воду, тихо плескавшуюся у их ног.
– Ну, чего опять встали, как засватанные? – не унимался Димон, стараясь говорить твёрже, так как холод понемногу проникал в его внутренности, и он, чтобы разогнать кровь, машинально двигал чуть онемевшими конечностями, так что вода стала расходиться вокруг него волнами. – В чём дело? Давайте, вперёд! Окунёмся разок – и всё.
Подгоняемые этими непрекращавшимися нетерпеливыми окликами и понимая, что Димон всё равно не отвяжется от них, пока не добьётся своего, приятели тронулись с места и, морщась, гримасничая и вздрагивая от холода, побрели по мелководью навстречу товарищу, понемногу погружаясь в глубину. Тот, чтобы немного расшевелить и раззадорить их, а заодно и самому чуть согреться, задвигался ещё оживлённее и, едва напарники приблизились к нему, окатил их фонтанами брызг и потоками взбаламученной воды. Они поневоле очнулись и, не желая оставаться в долгу, вдвоём бросились на Димона, стремясь выместить накопившееся против него раздражение и рассчитаться с ним за то, что он, вопреки их воле, настоял-таки на своём и принудил их залезть в давно уже далеко не тёплую воду.
Но одолеть его оказалось не так-то просто. Димон был превосходный пловец, да и вообще крепкий, спортивный и ловкий парень. Он искусным, неуловимым для глаз движением увернулся от напавших на него приятелей и, вновь обдав их градом брызг и усиленно заработав руками и ногами, начал стремительно удаляться от них. А те, вспомнив, с кем они имеют дело, и зная, что так просто, голыми руками его не возьмёшь, с тем большим азартом и ожесточением устремились за ним следом, стремясь во что бы то ни стало настигнуть и схватить его…
Примерно через полчаса, когда багровый солнечный диск окончательно скрылся за верхушками дальних деревьев и на притихшую землю легли густые вечерние тени, друзья, порядочно уставшие, но довольные, бодрые и согревшиеся, выбрались на берег и с удовольствием растянулись на песке. Некоторое время они безмолвствовали, лишь тяжело дышали, отдувались и обменивались игривыми, искрящимися взглядами. Но как только немного отдышались, тут же принялись наперебой обмениваться впечатлениями о весёлых водных процедурах, припоминая их наиболее яркие и забавные эпизоды.
Эти приятные воспоминания прервал, однако, прохладный ветер, прилетевший с другого берега и обдавший влажные, разморенные тела купальщиков своим резким, пронизывающим дыханием. Ощутив его, они не стали медлить и, наскоро стряхнув прилипший к коже песок, одевшись и вскочив на велосипеды, поехали домой.
VI
Во двор спутники вернулись уже в темноте. Макс, вспомнив, что у него есть ещё какое-то дело, попрощался с друзьями и отправился домой. Миша же задержался возле Димонова сарая, ожидая, пока приятель загонит своего «железного коня» в «стойло».
Выйдя из сарая и запирая дверь, Димон с мечтательной улыбкой проговорил:
