И пусть весь мир под дождем
– А поехали, – согласилась Сильвия, – Надолго?
– Как пойдет, – ответил До.
За неделю Сильвия уладила все дела с галереями, отдала им картины для выставок, закрыла висевшие контракты. На карте собралась внушительная сумма – хватит на полгода, может, и год.
Тем более в Белом, где цены в разы ниже и на съемное жилье, и на продукты. Надо думать, на краски с кистями тоже.
У До деньги тоже были, так что справимся – решили они. И поехали в Белый город налегке, только с рюкзаками.
Добирались сначала поездом, потом паромом, в конце – на попутках.
Через границу проходили долго, около пяти часов. Там стоял военный кордон. Длинная очереди из машин и людей.
Документы проверяли со всей тщательностью, задавали вопросы о цели приезда.
– Скажем, что ты – моя невеста. Едем знакомиться с моими родственниками.
– У тебя там остались родственники?
– У нас вся страна – друг другу родственники, – уклончиво ответил До.
Как ни странно, такое объяснение не вызвало у пограничников подозрений.
Их пропустили в Белый город.
Сначала город произвел на Сильвию удручающее впечатление. Он казался измученным, как будто больным.
Его белоснежные стены, благодаря которым он получил когда-то свое название, по фотографиям этих стен Белый город узнавали во всем мире, – посерели, поблекли. Как будто осунулись.
– Это после бомбежки, – коротко пояснил До, – пошли в кавану.
Каванами в Белом городе называли крошечные забегаловки, два на два метра, где жарили на гриле огромные мясные отбивные и подавали на ароматной лепешке, присыпав сверху луком и душистой зеленью.
Той каваны, в которую повел До, обещая лучшее мясо в городе, на месте не оказалось. Судя по открывшемуся их глазам пейзажу, кавана попала под воздушный обстрел и была сметена с лица земли. Вместе с частью здания, к которому когда-то примыкала.
– Я знаю другую, – сказал До.
Перекусив, они отправились в гостиницу, которая точно сохранилась и работала, если верить словам пожилого хозяина каваны, накормившего их вкуснейшим мясом – отбивными с ладонь – за какие-то смешные деньги.
– Такие цены сейчас у нас везде. Кризис, коллапс, конец всему, – пояснил он, заметив их удивленные взгляды на счет.
Они оставили ему хорошие чаевые.
Гостиница, хоть с виду и казалась запущенной, нежилой, действительно работала. Внутри – сразу же охрана. Двое крепких парней в военной форме и с оружием.
Они проверили документы сразу на входе и указали на стойку, за которой сидела администратор.
Сильно накрашенная женщина неопределенного возраста в лоснившемся от долгого использования форменном пиджаке, с вышитым логотипом гостиницы на кармашке, натянуто улыбнулась и забрала их паспорта.
Пришлось заполнить от руки немыслимое количество форм и анкет, поставить десятки подписей, прежде чем с них взяли оплату за три дня, опять же очень мало, и выдали ключи с тяжелыми латунными брелоками-грушами, на боку которых были выбиты цифры.
Закинув вещи в номер, они снова вышли на улицу. Посмотреть на город повнимательней.
До показывал ей по памяти лучшие из стен города. То, что осталось от них.
– Вряд ли они позволят, чтобы мы рисовали, – поделилась Сильвия своими сомнениями с До, показывая глазами на военных с оружием, которые были повсюду. Патрулировали город. Останавливали прохожих для проверки документов.
– А кто когда спрашивал? – ответил До тихо, сквозь зубы.
В его черных глазах уже вовсю плясали черти. И Сильвия вспомнила, что именно в этом городе До начинал. Пробирался в ярды, бомбил из баллончиков поезда, убегал от копов. Это все происходило именно здесь.
Вряд ли кто-то сможет его остановить и сейчас. Даже она.
Но попытаться стоило.
Сильвия готова была рисковать, но в рамках разумного. Рисовать на стенах в чужой стране, под угрозой быть схваченной вооруженным военным патрулем – это уже перебор.
До внимательно выслушал ее аргументы, пожал плечами и сказал:
– Можешь и не ходить.
– То есть ты пойдешь в любом случае?
До кивнул.
– Это риск. Большой риск. Нас могут и убить, – попробовала еще раз Сильвия.
– С чего вдруг?
– Они же все с оружием!
– Ерунда. Они не будут стрелять из-за рисунков на стенах. У них есть дела поважнее.
– Это какие?
– Предотвращение возможных терактов. Они вычисляют террористов.
– Ночью, в капюшонах на головах, тайком спускающиеся на веревках с крыши. Кто же это?
– Мы не террористы. Просто рисуем. Вернее, я… Тебе лучше и, правда, не ходить.
Но все-таки она пошла с ним. И первый раз, и второй, и третий.
Они рисовали небольшими кусками.
Сначала в проходных безлюдных улицах. Там, где были удобные пути отступления. Откуда было легче убежать, если их заметят.
Пару раз их замечал патруль, но обошлось. Удавалось вовремя скрыться.
Днем До знакомил Сильвию с Белым городом, она все больше сближалась с ним.
Белый был насторожен, но благосклонен. Отзывался, открывал им постепенно свои тайные стенки.
До облюбовал боковую стену здания в самом центре. Часть здания была снесена взрывом. На сохранившейся торцевой стене он хотел сделать работу.
– Это слишком рискованно, – говорила Сильвия.
Мимо них проходили женщины, мужчины, дети – все в черном, с ног до головы. Как ей объяснил До, здесь носили траур до полугода.
– Не дрейфь, – говорил ей До. – Мы же все знаем. Во сколько они патрулируют. Где. По сколько человек. Просто нужно все хорошо просчитать.
– Может, не надо здесь? Я, правда, боюсь, – предприняла еще одну попытку Сильвия.
– Если боишься, лучше тебе не участвовать.
Сильвии не удалось его отговорить.
До серьезно и долго готовился к этой вылазке. Уходил один. Часами наблюдал за патрулями. Рассчитывал все действия по секундам. Разрабатывал пути отступления.
Это была одержимость идеей.
Или Белый город его так настойчиво просил об этом окне?
Сильвия не знала.
До был уверен, что город, если что, прикроет.
У Сильвии такой уверенности не было.
Наверное, поэтому она решила идти с ним.
Она не могла отпустить До одного.
– Рисовать будем с крыши примыкающего дома, – инструктировал До, – Четырехэтажка. Со двора есть пожарная лестница. Сначала лезем по ней, затем по карнизу и водосточной трубе – попадаем на эту крышу. Она не плоская, двухскатная. Поэтому сильно не размахнуться с рисунком. Делаем компактно, только с ног.
– А веревки?
– Не успеем веревки. Там патруль каждые пятнадцать минут. Примерно. На самом деле, то раньше, то позже на две-три минуты. Придется резко пригибаться, ложиться на крышу – время от времени. Если повиснем на веревках – не успеем.
– Что рисуем?
– На месте разберемся. Красок с собой – по минимуму. Сколько войдет в рюкзак. Мои баллоны уже там. Потом все скидываем, по дороге. Я покажу где.
– Зачем?
– Убегать налегке, без улик. Потом заберем.
На крышу примыкающего дома они поднялись быстро, без особых проблем.
Стенка и правда была хорошая – шершавая кирпичная кладка, долго прятавшаяся под слоем штукатурки и оголившаяся после взрыва. Массивные куски отлетевшей штукатурки так и остались на крыше.
За этой стенкой, с той стороны, было двадцать метров сломанных перекрытий, а дальше зияла пустота. Результат бомбардировки ракетами воздух-земля.
Но с той стороны, где они стояли на крыше, это была просто стена. Пять метров в высоту, около десяти в длину.
– Закрепись ногами на скатах и рисуй с места. Здесь. Это будет центр. Я заливаю по краям.
– Что рисуем? – снова спросила Сильвия.
– Послушай стену. По моим ощущениям, у тебя там круг и что-то в нем, внутри. Как отражение в круглой, не знаю, луже или озере. Давай, сама разберись.
Сильвия прижалась ладонями к стенке, закрыла глаза, прислушалась.
В ладонях возникла легкая вибрация – стенка отозвалась.
Теперь она казалась на удивление тонкой, как мокрая пленка.
Нет, как стена воды. Как водопад, как…
– … весь мир под дождем, – услышала она голос До, откуда-то издалека. Так бывало всегда, когда Сильвия отключалась от внешнего мира.
– Что? – переспросила она, переключив внимание обратно, вовне.
– У нас, говорю, есть ровно час, и пусть весь мир подождет.
– И пусть весь мир под дождем, – задумчиво отозвалась Сильвия. Теперь она знала, что ей нужно рисовать на этой стенке.
Сильвия рисовала – внутри мысленного круга.
За стеной дождя, где-то далеко внизу, просматривалось сооружение цилиндрической формы. Похожее на… жезл уличного регулировщика. Красные и белые горизонтальные полосы попеременно.
На верхушке сооружения должен быть свет. Через дождь для обычного человеческого глаза его было не видно, но он там все равно спрятан, этот свет. Она должна его тоже нарисовать.
– Ложись.
Голос До выдернул ее из работы.
– Патруль.
Сильвия пригнулась, потом легла на крытый железом скат крыши.
– Ближе к стене, – шепнул ей До.
Сильвия бесшумно передвинулась, вжалась в кирпичную стену.
– Не шевелись.
До лежал на втором скате. Их руки касались друг друга на коньке крыши.
Одежда у обоих была темно-серая, снизу их можно было запросто принять за два куска отвалившейся от стены штукатурки. На что и рассчитывал До.
Лишь бы не заметили их начатый рисунок.
– Вставай. Ушли.
До легонько похлопал ее по руке, которой Сильвия из всех сил вцепилась в единственное горизонтальное ребро крыши.
Он помог ей подняться на ноги и продолжил заливку баллончиками со стороны своего ската.
Сильвия вернулась к своему куску.
Да, он определенно будет круглой формы.
Вокруг далекого красно-белого сооружения, которое получилось размером с ладонь, вырисовывался песчаный холм. По нему шли широкие каменные ступени. У подножия холма смыкались в круг высокие деревья. Кажется, сосны. Видимость стиралась хлесткими водяными струями.
– Маяк в лесу? – услышала она далекий шепот До.
Сильвия переключилась. Оказывается, До стоял совсем рядом. В правой руке держал баллончик. Левой очищал стену под ее рисунком. Собирался там что-то заливать.
Сильвия всмотрелась в свой рисунок и кивнула. Да, наверно. Еще там будет море.
Они уже так рисовали и раньше. Делали общую работу, заранее не сговариваясь, кто и что рисует. Следуя только тому, что подсказывает сама стена. Прислушиваясь к голосу города.
Получалось всегда круто.
Вот и сейчас – работали на интуиции и доверии.
Нужно было создать еще тот невидимый огонь, на верхушке красно-белого сооружения. Свет на верхушке маяка, который не видно днем. Только ночью.
Сильвия смешивала краски для света прямо в своей ладони.
– Алхимия?
До улыбнулся, глядя на нее. Сильвия слышала это по его голосу. Он по-прежнему рисовал рядом, бок о бок с ней.
Краска в ладони засветилась. Живой, нематериальный свет. Как солнечный зайчик.
То, что надо, теперь можно переносить свет на стенку.
Внезапно стало как-то ярко вокруг. Холодный, безжалостный белый луч ослепил их сзади.
До схватил ее за правую руку, чуть ниже локтя. Кисть выпала и покатилась по скату крыши.
– Вы арестованы! – орали в громкоговоритель.
До Сильвии дошло, что на них с До направлен мощный луч прожектора.
– В случае сопротивления стреляем на поражение!
Они стояли вдвоем на крыше, в полный рост.
Под лучом прожектора они были как на ладони. Отличные мишени.
– Поднимите руки и положите их на стену!
До ослабил хватку, чтобы отпустить руку Сильвии.
Но она поймала его пальцы, изо всех сил вцепилась и удержала.
– Повторяю, поднимите руки…
Сильвия не слушала. Она шептала До: «Держи меня за руку. Не отпускай.»
Он кивнул и сжал ее ладонь.
Рука у До была теплой, это вселило в нее уверенность.
– Положите руки на стену!
Сильвия подняла свободную руку, где с ладони был смешал свет, родившийся в ночи солнечный зайчик, и припечатала этот свет ладонью к стене.
Ровно в то место, откуда в маяке выходит луч.
«Только держи меня за руку».
– Повторяю, в случае сопротивления стреляем…
Стена под ее ладонью тут же прогнулась, стала гибкой и прохладной, завибрировала.
Сильвия почувствовала пальцами вертикальные дуги – струи дождя.
Стена готова пропустить, спрятать.
Нужно только нащупать самое тонкое место в этом занавесе дождя и пройти насквозь.
«Просто держи меня за руку. Не отпускай».
-… На поражение!
Проскользнуть между струями и протащить за собой До.
Времени на объяснения не было. Сильвия надеялась, что До доверится и пойдет за ней.
Сильвия зажмурилась и сделала шаг прямо в стену, теперь это была стена дождя.
И она потянула за собой До – за руку, которую крепко сжимала.
«Только не отпускай».
Под дождем пальцы становились скользкими, она тянула До за руку изо всех сил, но его ладонь выскальзывала, как будто таяла.
Тогда Сильвия вцепилась в его руку выше, ухватила за запястье, но она все равно ускользала.
Где-то далеко, за дождем, что-то кричали, потом раздались короткие очереди приглушенных дождем звуков.
Потом рука До судорожно задергалась в ее руке и резко вырвалась.
Сильвия шарила вслепую под дождем, пытаясь еще поймать его за руку.
Ее там уже не было.
А потом весь тот мир, что остался у нее за спиной, стал исчезать.
Он как будто гас, отключался.
Ткань реальности истончалась, становилась прозрачной, невесомой.
Все, что только что было твердым и реальным, расползалось на нитки и растворялось.
Реальным теперь был только дождь. Стена дождя. Струи воды, окружавшие Сильвию со всех сторон. Проникавшие в нее, заполнявшие ее тело, мозг, легкие.
Вода протекала сквозь нее, была внутри и снаружи. Она была материей, из которой создается вселенная.
И Сильвия была ее частью.
Тонкой струйкой, готовой раствориться в мощном потоке воды, в этой прослойке между мирами, но стена дождя начала вдруг твердеть.
Струи воды густели, превращались в желе, а потом в похожую на лед массу. С обеих сторон появлялись, формировались прозрачные кирпичи-пластины, складывающиеся в ровные ряды и надвигавшиеся на Сильвию.
Еще чуть-чуть и Сильвия оказалась бы замурованной в ледяную стену, через которую собиралась пройти насквозь.
Собравшись, она вытолкнула себя из твердеющей стены вперед.
За ее спиной стена со звоном сомкнулась.
Сильвия рухнула куда-то вниз. Так падают, оступившись, в неглубокий бассейн без воды.
Часть вторая
Глава 5. Девятая палуба
Паром качало так, что приходилось упираться руками в стены коридора.
Ильви перенесла вес на правую ногу и тут же впечаталась плечом в стену, прямо между дверями кают. На предплечье теперь останется синяк, обидно как.
Пол дрожал и выпрыгивал из-под ног. Стены кренились то вправо, то влево.
Бортовая качка. Наверняка, из-за шторма, было же предупреждение по громкой связи, но она проигнорировала и вот тебе – пожалуйста.
Ильви резко бросило вперед. Она пробежала пять шагов, в полуприсяде. Колени подогнулись, плечи и голова сгруппировались.
9082-9090,
стрелка вперед.
Не налететь на стену, не удариться, не убиться. Не порвать платье.
Чуть-чуть не успела упереться ладонями в пролетающие с обеих сторон стены с дверями, поэтому зацепилась за что-то левым локтем.
Руку тут же прошил электрический заряд – задела локтевой нерв дверной ручкой, то еще удовольствие.
9029-9037,
стрелка направо.
Разворот в пояснице. Тело проходит поворот боком, правым плечом вперед. Следом локоть, а потом и кисть. Рука описала дугу, рассекая воздух, напрягся каждый мускул.
В тот момент, когда Ильви уже летала лицом вниз, прямо в грязно-желтое ковровое покрытие с коротким ворсом, ее пальцы зацепились за косяк очередной каютной двери.
Только бы выбраться уже из лабиринта коридоров, с их узкими стенами. Попасть на открытое пространство палубы, где лифты и центральная лестница-трап.
Хотя там, наверняка, летает незакрепленная мебель. А здесь мебели нет, только закрытые двери чужих кают, а летает вместо них она – как воробей, попавший в систему канализационных труб.
9051-9060,
стрелка налево.
Все до одной двери вокруг – заперты. Никто не покидает своих кают. Видимо, всех пассажиров парома прижала морская болезнь.
А вот Ильви, на удивление, прижал дикий утренний голод, и ничто не помешает ей добраться до ресторана-буфета, где накрывают завтраки.
Нужно только дойти до площадки с центральным трапом и спуститься на одну палубу вниз.
Пассажирские паромы все устроены примерно одинаково. Они – как многоэтажки отелей, вырванные из городского асфальта и брошенные в морские воды.
Ильви сейчас носило качкой по коридорам девятой палубы одиннадцатипалубного судна.
9073-9089,
стрелка вперед.
Это как девятый этаж десятиэтажного отеля.
Верхняя, одиннадцатая палуба – можно сказать, крыша корабля. Там капитанский мостик и открытая вертолетная площадка.
Десятую палубу почти полностью занимает корабельная команда и обслуживающий персонал. Там служебные каюты, технические помещения, корабельная кухня.
С девятой по пятую – палубы для пассажиров. Каюты. Магазины. Рестораны. Детские и взрослые развлечения всех видов.
Ниже уже проходит ватерлиния. А под водой: две автопалубы и машинное отделение, с прослойкой пассажирской палубы номер два, с самыми дешевыми номерами без иллюминаторов.
9009-9018,
стрелка направо.
Огромный одиннадцатиэтажный отель прыгал на невидимых Ильви волнах, сотрясаясь всем корпусом. Подлетал вверх, а потом с размаху ухал вниз носом, зарывался в воду.
На Ильви надвигались то стены, то потолок. Пол уходил из-под ног во время крена. Держаться в вертикальном положении было все труднее.
Хорошо еще, что пока не проявилась морская болезнь.
Зато от голода прямо сосало под ложечкой. Тупая ноющая боль под ребрами, в районе солнечного сплетения, перебивала даже ощущения от ушибленных локтя и плеча. Голод гнал Ильви вперед, к ресторану с завтраком.
9325-9340,
Стрелка направо.
Коридоры, пересекая и меняя друг друга, тянулись во все стороны. Она давно уже должна была выйти к лифтам, но пустые переходы с одинаковыми дверями кают и низкими потолками никак не заканчивались.
«Где уже чертов выход? И почему никто носа не покажет из кают? Я перепутала время? Или всеобщий отказ от завтрака? Ведь был же сигнал. Они всегда так объявляют начало завтрака – дают корабельный гонг. Я, что, одна его слышала?»
Может, заколотить в дверь первой попавшейся каюты?
Разбудить любых, совершенно незнакомых пассажиров, сказать: «Ну же, вставайте, засони! Проспите завтрак, да и прибываем мы скоро. Через полтора часа паром уже пришвартуют к берегу. Вы что все? А собирать вещи? А суетиться? А бегать по палубе туда-сюда? А высматривать берег? А доставать стюардов тупыми вопросами на всех языках? Кто, черт вас подери, будет все это делать?! Пора уже начинать. Выходите из своих кают, открывайте запертые двери. Ваша утренняя суета, ваш шведский стол в ресторане уже ждут вас!»
9034-9042,
стрелка вперед.
Ильви вылетала из коридора, как пробка из бутылки. Повисла на перилах лестницы-трапа. Качка резко прекратилась.
В холле и на главной лестнице – также пусто. Никого.
«Наверное, я просто одна на этой палубе», – вдруг дошло до нее.
Ильви подошла к пассажирским лифтам, перевозившим обычно людей по палубам парома, со второй до десятой, и наоборот.
Обычно здесь людно, эпицентр паромной жизни.
Ильви нажала на общую кнопку вызова лифтов. Никакого эффекта. Кнопка даже не загорелась светом. Неслышно было и гула механизмов, поднимающих кабины.
Ничего.
Ильви уже пошла было к парадной лестнице, повернувшись спиной к дверям лифтов, когда створки одного из них неожиданно разъехались.
Ильви вздрогнула, но вернулась и заглянула туда, где должна была стоять подъехавшая кабина лифта. Но там оказался – снова коридор.
На этот раз глухой, без дверей и иллюминаторов, освещенный пыльными лампочками, свисающими с потолка.
Коридор изгибался, уходил вправо. Его серые бетонные стены кривились все больше. Потолок то снижался до коротко стриженой макушки Ильви, приходилось пригибаться или двигаться на корточках. То вдруг потолок становился таким высоким, что было не видно, откуда вообще льется тусклый ламповый свет.
Как будто Ильви шла внутри громадной спирали. Эта спираль в итоге вывела ее на бетонную площадку с узкой технической лестницей.
На стене синей краской было грубо намалевана цифра «9». Девятая палуба. Ей нужна восьмая.
Ильви пошла по лестнице вниз. Пока спускалась, стена напротив как будто надвигалась на нее тоже, и следующая лестничная площадка становилась все уже и уже, пока не превратилась в узкий карниз вдоль стены. Ильви ничего не оставалось, как ступить на него с последней ступеньки. Лестница всеми своими ступенями тут же отъехала назад, и Ильви оказалась на карнизе стены.
Чтобы попасть на следующий лестничный марш, нужно было пройти по этому карнизу, держась за стену и постараться не оступиться.
Ильви зажмурила глаза, чтобы случайно не посмотреть вниз и сделала первый шаг по карнизу, упираясь ладонями в совершенно ровную, без выступов, стену.
Второй шаг, третий, четвертый, пятый.
Каждый шаг отзывался болью в плече, локте, под ребрами.
Ильви почувствовала, что ее нога опять попала на ступеньку. Открыла глаза, выдохнула с облегчением и перенесла вес тела.
Теперь нужно было спуститься вниз по следующему лестничному пролету, и она окажется на восьмой палубе.
А там как раз и находится ресторан, к которому ее гнал урчащий желудок.
Ильви спустилась по лестнице и… что? Она снова оказалась на той же самой площадке, с которой только что спускалась – с намалеванной на стене синей цифрой «9». Как будто никуда и не уходила, не карабкалась по жуткому карнизу.
Она заглянула за угол – там по-прежнему бетонный коридор-спираль с потолочными лампочками, по которому она сюда пришла.
Ильви в ужасе отшатнулась обратно на площадку и снова пошла по лестнице вниз. На этот раз лестничная площадка не успела стать карнизом, а стала лишь узкой полоской, на которую Ильви спрыгнула с отъезжающей уже назад лестницы, а затем не без труда протиснулась на следующий лестничный пролет.
Снова вниз.
И опять она перед той же цифрой «9» с бетонным коридором за ней.
Путь отсюда был только один – вниз. И она снова стала спускаться по лестнице. Понеслась через ступеньки, как будто что-то толкало ее в спину.
На этот раз площадка стала еще шире, а лестница не отъехала.
Ильви пронеслась по ней, проигнорировала выскочившую перед глазами цифру «9» и сразу же проскочила дальше.
Она бежала и бежала вниз, но закончив круг, снова оказывалась на том же самом месте. И начинала все сначала. Снова и снова вниз, с того же самого места.
Вскоре она сбилась со счета, сколько раз ей пришлось спуститься по этому безвыходному лестничному штопору.
Ильви не сдавалась. Рано или поздно лестница выведет ее на нужную палубу. Не может не вывести.
Она бежала по кругу, точнее – по спирали, по зловещей замкнутой спирали, пока совершенно ни выбилась из сил.
Тогда Ильви села на ступеньку, от бессилия уронила голову на колени и заплакала. Живот и горло сводило короткими спазмами.
Ушибов на руках и ногах добавилось, локоть и плечо по-прежнему сильно саднили.
Но все приложенные ей усилия ни к чему не привели.
Когда подняла заплаканные глаза, перед ней на стене вырисовывалась так же неаккуратно нанесенные синей краской цифры.
«10».
Стрелка на дверь.
Дверь была не заперта. Она вывела Ильви на открытую площадку Десятой палубы.
Стоило выйти наружу, тут же окружил туман. Висевшая в воздухе водяная взвесь мгновенно напитала тонкую ткань, платье прилипло ногам.
Ильви вытянула перед собой руку. Кончики растопыренных пальцев тут же растворились в густом облаке тумана.
Видимость – практически нулевая.
Зато здесь – никакой качки, полный штиль. Не слышно даже плеска воды.
Как будто уши тоже заложило туманом. Видимо, звуки глушились этой воздушной ватой и до нее не доходили.
Ильви не слышала даже собственных шагов. Она заставила себя зевнуть, чтобы вернулся слух. Потом топнула со всей силы ногой по железу палубы. Как будто издалека и с явной задержкой до нее дошел глухой стук.