Утро жизни

– Странник всегда поймет странника, пусть и не сразу. Ни ты, ни Марг – не странники. Вы облюбовали удобное место в космосе и проживаете здесь. У странников свои причуды. Они могут жить долго на одном месте, но приходит время, когда они уходят с обжитых мест. Странники перемещаются туда, где наиболее необходимы, чтобы отстоять космос от вторжения. Уикалн быстро теряет прежние кондиции. Он слабеет, все быстрее разлагаясь внутри. Природа этого явления еще не изучена, хотя и так понятно, что в наши миры все чаще проникают существа, для которых сама Жизнь – всего лишь питание. Мы же, как я считаю, недостаточно защищены от подобных угроз.

– Если это говоришь ты, значит, наши дела не так уже и хороши, как нам кажется, – сделала вывод Алия. – Но если так, то нам придется отпускать Ласия из семьи с кем-то посторонним? И куда, в неизвестность?

Инлоф молчал. Да и что он мог сказать моей матери? Тогда еще никто не знал, как могут обернуться события, связанные со мной. Инлоф видел будущее, но в отношении меня его все время заволакивало туманом. Это не нравилось Инлофу, который все время едва заметно хмурился, когда пробовал это сделать. Мать прекрасно понимала причину таких жестов.

– Ты ничего не видишь?

– В отношении твоего сына я вижу только лишь неизвестность и неопределенность. Ничего. Никакой конкретики, – не стал скрывать Инлоф.

– Даже одному из асингеров (одна из ступеней творцов высшего разряда) не по плечу увидеть то, что случится?

– Можешь посмотреть сама и убедиться в правоте моих слов.

– Я пробовала и не один раз, такой же результат.

– Я не всесилен, – с некоторой грустью усмехнулся Инлоф.

– Не скрывай. Я знаю, что грядет раскол Большого Яйца. Угроза, исходящая из-за его пределов, все чаще напоминает о себе.

– Ты видишь лишь отражение, даже не верхушку горы. Битва силы заранее предрешена…

– И это говоришь ты? Если ты уже согласился на такой исход, то он почти неизбежен. Такого же мнения другие асингеры?

– Ты хочешь от меня гарантий долгой и счастливой жизни, обещаний, что усмешка судьбы будет постоянной для светоров и других рас. Ты желаешь заверений в том, что так будет всегда, что семьи, как и сейчас, все также будут счастливо проживать в уикалне, что Вечность света солнц никогда не покинет нас, а материя не иссушится и не затемнится, будет все такой же плодородной, неся в себе Жизнь. Но я не могу тебе дать заверений о том, чего быть не может, когда в наши миры проникают один за другим чужестранцы, энергии, которые только лишь питаются Жизнью и всеми ее проявлениями.

– Мы сделаем все для того, чтобы свод небес и материи был чист, свеж и…

– Это слова ничем не подкреплены. Ты говоришь их по привычке. Скажи, ты можешь сделать так, чтобы то, что ты сказала, стало реальностью? Ты обладаешь в себе всем необходимым для этого или можешь привлечь подобные энергии, или знаешь, где их взять, или как на своей базе их выработать и синтезировать из имеющихся энергий?

Инлоф молчал, ожидая ответа. Не продолжала беседы и Алия.

– Нет, – подумав, сказала мать, – я не могу пока сделать то, о чем ты сказал.

– А работаешь ли ты над тем, чтобы смочь?

Алия слегка прикусила губу. Настойчивость Инлофа ей тогда не понравилась.

– Вот и я о том же. Я не укоряю тебя. Многие работают над тем, чтобы смочь, но результатов пока нет, а это значит, что мы в какой-то мере беззащитны перед готовящимся и уже проходящим тайно и скрыто нашествием.

– Неужели оно идет?

– Видишь, даже ты не веришь, даже не хочешь предположить, что нас, по сути, уже окружили враги, что они примеряются к нам. Мы для них – только лишь пища, которую надо для начала сделать покорной и беззащитной перед основным валом нашествия. А для этого нужно вначале разобраться с теми из нас, которые еще что-то могут сделать для отстаивания себя и остальных, чтобы не стать окончательно пищей, не разлагаться, а когда будет необходимо, то и принять соответствующие меры по отражению явного нашествия. Оно произойдет рано или поздно, хотим мы того или нет.

Инлоф замолчал. Алии тоже нечего было сказать. Мать понимала, что асингер не будет зря говорить. Сразу же после беседы с Инлофом она связалась с отцом. Марг вскоре прибыл домой. Не откладывая, он переговорил с Инлофом и с представителями Совета светоров и асингеров. Ведущий творец Агиус, выслушав отца и его доводы, сказал:

– Сын почти до ста лет – забота семьи, в первую очередь отца. Молодость у Ауна только лишь начинается.

– Почему ты называешь сына его детским именем?

Агиус только лишь слабо усмехнулся.

– Я вижу, что ему пока лучше подходит это имя.

– К чему мне готовиться? Я не вижу смысла расставаться с сыном, передавать его кому-то из странников.

– Почему тебе не нравятся творцы-странники? Уикалн безбрежен. Места для расселения много. Можно жить везде, где только есть живая материя и жизненное поле, пронизывающее космос. Ты боишься потерять сына? Думаешь, что он не вернется в семью? Так рано или поздно Аун, если выживет, сам создаст семью, выступив лицом, определяющим чистоту и силу рода.

– Но как лучше поступить?

– Это тебе решать. Какое решение примешь, так и будет. Совет в моем лице не будет вмешиваться в дела твоей семьи, пока они не будут представлять откровенной угрозы для жизни Ауна.

– Предполагаешь, что будет нападение?

– Оно и так идет, но скрытое. И это гораздо опаснее, чем прямое внедрение, чем попытка откровенно захватить часть пространств и подвинуть ведущие расы.

– Но что будут делать пришельцы из нобия (безжизненный космос, где жизнь существовала только лишь на отдельных планетах)? Они не привыкли жить в наших условиях.

– Будут осваиваться, обживать наш мир, захватывая его. У нас пока еще хватает энергий. Можно жить триллионы лет, особо не задумываясь о том, чем питаться. Ресурс уикална пока что безграничен и не подорван той мерой, чтобы сказать, что с нами все закончено. Предстоит долгая борьба за то, чтобы кондиции уикална не ухудшались, чтобы материя была жизненной и не ухудшала свои качества и свойства.

– Говоришь так, как будто пришельцы уже в наших краях.

– Так и есть. Ты просто не знаешь ситуации, полагаешь, что тихая и всем обеспеченная жизнь твоей семьи и еще миллиардов и триллионов семей продлится вечно. Но этого не будет. Начался период Наафэй.

– Дробление живого космоса пока что только лишь косвенное…

– Так говорят светоры, не посвященные в суть вещей и процессов, происходящих в уикалне. Ты не хочешь видеть истинное положение дел. И я не хочу, – вздохнув, назвал вещи своими именами Агиус.

Отец несколько смущенный ушел тогда от него. Жизнь, полная силы Творения, пока еще пронизывала все пространства вселенных и более общих структур, где проживали он и его семья. И эта жизнь была всеобщая и звучала в каждой клеточке сознания Марга. Отец занимался по большей части тем, что обеспечивал поддержание кондиций космоса, в котором жил, изменял и трансформировал материю. Вскоре он должен был, поскольку шло интенсивное выделение вещества в некоторых местах уикална, выступить вместе с остальными светорами, которые будут допущены к работе, творцом новых галактик и вселенных.

Материя и вещество, богатое жизнью, должны были, послушные их ведению, преобразоваться и организоваться так, чтобы возникли совершенно новые планеты, солнца, туманности и другие образования. Закон Жизни, охватывающий и пронизывающий все пространства и времена, должен был быть вновь утвержден. Близилось время очередного всплеска силы и жизни, который надо было направить в нужном русле.

Меня же тогда эти вопросы вообще не занимали. Я смотрел на старших и думал: как бы мне самому стать таким, как они, чтобы мочь сделать что-то важное и такое, что определит со временем всю жизнь многих рас, цивилизаций, пространств и уикална в целом. Мечты сбылись, но поначалу совсем не так, как я предполагал. Впрочем, какого-то плана на жизнь у меня в детстве не было, кроме одного: мне надо было возмужать и повзрослеть, многому научиться, а уже потом совершать что-то значительное или не очень. Об опасностях я вообще не задумывался. А случай, который со мной произошел, только лишь убедил меня в том, что я многое могу, если разобраться и овладеть тем, что у меня начало с некоторого времени спонтанно проявляться. Мне было интересно, а интерес, как оказывается, и есть двигатель прогресса и, одновременно, если головой не думать, главный фактор зарабатывания неприятностей.

Но какие могут быть неприятности, когда ты еще ребенок и под контролем самых разных сущностей и существ? Их нет и быть не может. Так считал я. Считал, но просчитался чуть позже. Отец, само собой, мои выходки без внимания не оставил. Он взял и вырастил мне друга и помощника, на первый взгляд тоже светора. Звали существо, меня оберегавшее, Оуром. Марг постарался. Он снабдил существо всем, что ему нужно, чтобы Оур смог защитить меня, предупредив опасность заблаговременно. Так что с двенадцатилетнего возраста у меня был спутник, друг и старший товарищ, чем-то мне больше напоминавший наставника и учителя одном лице.

Что же касается способностей и возможностей, их применения, то, само собой, Оур меня превосходил на порядок в их проявлении. Однако отец, вырастив и запрограммировав Оура, не подумал о том, что я сделаю все для того, чтобы сравниться с ним, а потом и превзойти. Впрочем, в детстве и юности я так далеко не смотрел. С Оуром я подружился. Мой новый друг лишних вопросов не задавал, свое общество мне не навязывал, не слишком поучал и в мои дела не лез, когда угрозы для моего здоровья они не несли. Конечно, мне не очень нравилось, что Оур везде и всегда, где бы ни находился, меня «зрел и бдел», даже отцу жаловался, все хотел, чтобы он усовершенствовал или изменил Оура, но отец на уговоры не поддавался. А со временем я привык. Мне даже было как-то спокойнее, когда Оур был рядом.

Мои занятия в школе с восьмилетнего возраста носили больше прикладной характер. Школа была местом, где собирались сверстники. Время мы весело проводили под присмотром учителей и наставников. В понимании землян у нас не было уроков от сих до сих. Программы обучения, как таковой, тоже не существовало, но к определенному времени каждый из детей обязан был усвоить некую базу данных, а также, что было необходимо, научиться строить дружеские взаимоотношения и подойти в должных кондициях для дальнейшего обучения. Ум, разум, сознание, интеллект, но, главное, психика обязаны были быть готовы к восприятию более сложных вещей, информации и к нагрузкам. Без психической готовности невозможно дальше совершенствоваться.

Я умышленно говорю о совершенствовании. Что же касается развития, то оно – лишь повод для последующей деградации, которая закладывается уже по мере развития от начала процесса. Хуже всего то, что, даже зная эту простую истину, все равно приходится развиваться, а потом бороться с наступающей и неизвестно откуда появившейся инволюцией, как ржавчина подтачивающей тебя понемногу изнутри. И я под конец жизни не нашел способов и методов для того, чтобы прекратить нисходящие процессы, сделать так, чтобы они исключались во мне, как таковые.

Что же касается юности и детства, то я не утруждал себя такими сложными, на мой взгляд, вопросами. Мне было и без этого вполне комфортно. Мир был столь велик и так интересен. В нем было столько тайн, которых, как по мне, следовало бы раскрыть или хотя бы приблизиться к ним. Желание у меня тогда было, даже излишнее.

Ближе к шестнадцати годам, когда завершился первый период моей юности, я уже перешел в школу насовсем, жил в ней, обучался, а к себе домой на планету только лишь три-четыре раза в год наведывался. Привык я к школьной жизни. У меня, как и у любого школьника, был свой небольшой домик, отдельно расположенный в живописной местности.

Школа располагалась на планете Лия, а угодья у нее были разбросаны повсюду, даже в других галактиках и вселенных. Там были тренировочные полигоны, а также места для проживания и проявления способностей. Существа и сущности, выращенные учениками школы, поддерживали в школьных угодьях должный порядок, выполняли самые разные работы и функции.

На один из таких полигонов, расположенных вблизи звезды Элиад, как ведущей звезды среди трех десятков звезд меньшего размера, на планету Рао, я вместе со сверстниками прибыл для прохождения проверок, испытаний и продолжения обучения. На планете были подходящие условия для этого. Космос был невыразимо красив, а виды флоры и фауны поражали даже мой взор, привыкший к диковинкам.

В данном случае Рао располагалась вблизи дикой и не обустроенной зоны уикална, где существовали подчас и самые опасные существа, которые не проникали в освоенные и полностью окультуренные галактики и вселенные, где я проживал ранее. Их наличие меня больше всего привлекало. Мне хотелось необычности и чего-то особенного. Я не знал чего, но чувство, зревшее во мне, всякий раз напоминало о себе все отчетливее. Уже потом я понял, что во мне проявлялась таким образом некая тайная страсть, сходная с удовольствием от того, что тебе приходится всякий раз испытывать острые ощущения, что жизнь твоя в некоторой опасности, а поэтому-то надо быть все время начеку.

Прошлое, что ни говори, с детства было рядом со мной. Мое сознание пока еще не было готово воспринять и узнать кто я, кем был и что делал. Нужно было время и немалое, чтобы, окрепнув, постепенно узнать что к чему. Именно для этого я в юности крепчал, становясь с каждым годом сильнее, все больше закаляя, как мне казалось, себя. Я тогда и не предполагал, что нахожусь даже не вначале пути к себе, а только лишь подхожу к тому месту, откуда этот путь начинается.

Поначалу дела на Рао в окружении наставников и самых разных сущностей, Оур также был со мной, шли ожидаемо в учебе и в самых разных проверках. Я занимался тем, что осваивал все возможные проявления способностей и методы накопления силы. У меня, скажу так, выходило все делать на среднем уровне. Я не слишком усердствовал, особых успехов, сам не знаю почему, в этом деле не спешил проявить. Иногда меня даже тормозило так, что я, сам не знаю почему, отходил от школьной программы, брал некоторую паузу и с удовольствием занимался изучением здешних мест, флоры и фауны, разнообразием которой была так богата планета. Организмы, которые здесь существовали, поначалу поражали мое воображение, но потом я привык. Все они, так или иначе, управлялись мозгом, курировавшим всю флору и фауну на Рао и вокруг нее.

Поясню. В здешней зоне космоса не было бесхозной природы, которая не курировалась бы прямо или косвенно мозгами или подобными им объектами, осуществлявшими сбор информации и диагностику природного массива. Поэтому все объекты в данной зоне были на учете. Как только кто-то из них, а были в здешних местах и хищники, хотел навредить кому-то из светоров или представителей других рас, то такой объект попросту не мог совершить желаемое действие. Его программа корректировалась и уточнялась после подобной попытки. В принципе, нам ничего не угрожало. Так я думал, но, как часто это бывает, мои рассуждения и выводы были ошибочны.

Тогда же на Рао у меня произошел первый силовой всплеск. Приливы и внезапные проявления силы я, конечно же, не контролировал, даже не знал, что такое может у меня проявиться. Да и что делать, когда вдруг ни с того ни с сего в тебе начинает происходить нечто необычное, что ранее не проявлялось? Оур и учителя были наготове. Меня, когда началось спонтанное проявление силы, вовремя вывели из состояния, в котором она проявлялась. Всплеск силы был настолько сильным, что многочисленные системы и датчики, контролировавшие территорию школы, резко на него отреагировали.

По поводу происходящего собралось чуть позже совещание. Учителя и наставники обменялись мнениями по поводу случившегося. В школе редко случались подобные случаи, поэтому событие, произошедшее со мной, было экстраординарным. Илгуб, ведущий учитель школы на планете Рао, взяв слово, посмотрел на собравшихся коллег и высказался следующим образом:

– По всей видимости, сила, которой обладал Зераг, начала каким-то неизвестным нам образом проявляться у Ласия. Природа этого явления мне не совсем понятна, но надо сделать все для того, чтобы обезопасить как Ласия, так и всех нас от ее проявления. Столь высокой концентрации силовой энергии иной раз не достигают и начинающие творцы, в нашем случае идет спонтанное проявление силы, о природе которой можно лишь догадываться. Ласию только лишь шестнадцать, а на путь творца становятся, прожив несколько сотен тысяч лет, пройдя проверки и испытания…

Илгуб посмотрел на соратников, как бы призывая их откликнуться на его слова. После него выступил Одонаг, еще один начинающий творец и по совместительству ведущий учитель.

– Ласий – пока еще ребенок, но сила любит его, либо, – Одонаг слегка прищурился, – Зераг не погиб, а его тонкие тела и оболочки продолжают жить где-то в том месте, о котором мы пока еще не знаем. Может, таким образом через мальчика Зер дает нам знак, что ему надо помочь. Надо сделать все для того, чтобы отследить силовой посыл извне.

– Да, но сила идет изнутри Ласия. Ласий – вместилище силы, – не согласилась с Одонагом Натилия, еще одна учительница школы. – Мы проверили тела и оболочки Ласия, – перед присутствующими сразу же появились в воздухе изображения и схемы, – но ничего необычного в нем не заметили. Нет высокой концентрации субвещества, служащего основой силы, нет, – повторила Натилия, – но сила каким-то самым непостижимым образом проявляется в нем свободно и совсем не так, как в ком-то еще, – вот, что вызывает во мне чувство, сходное с удивлением. Такого не может быть, но такое есть.

– Надо бы этот случай представить на рассмотрение Совета асингеров, – предложил учитель Лутан. – Может, ведущие творцы смогут что-то сказать об этом феномене?

– Надо обратиться к странникам, – неожиданно заключил Пау, еще один наставник и учитель с титулом творца. – Странники знают что и к чему. А раз так, то смогут предупредить спонтанные проявления силы.

– Я не понимаю, что происходит, – снова взяла слово Натилия. – Такого не может быть, но, тем не менее, проявление силы случается самым неожиданным образом. Ласию пока что ничто не угрожает, но кто его знает, что будет дальше? Кто-то может сказать, на что нам рассчитывать в случае с Ласием? Когда с ним будет происходить что-то подобное снова, к чему еще нам готовиться?

Молчание слов и мыслей было ответом Натилии. Учителя никак не проявлялись. Да и что было сказать?

Илгуб связался с Инлофом, а тот, как и обещал, поставил вопрос со мной на рассмотрение Совета асингеров. Пау же, а знакомые странники у него были, обратился сразу к нескольким из них. Давний друг Пау, странник Ольд, выслушав Пау и получив всю информацию от него, только лишь усмехнулся глазами. Пау, истолковав этот жест так, что Ольд что-то знает, сразу же спросил друга. Ольд долгое время молчал, а потом заметил:

– Грядет время битв и перекройка теста и ковра материи. Вскоре прогремит последняя битва, в которой творцы еще что-то смогут сделать. Ласий – только лишь ее провозвестник.

– Я знаю, что будет бой. Неужели Ласий призван стать одним из хранителей материи и Жизни в ней? Почему же Совет ничего об этом не знает? Почему его в таком случае не готовят по особой программе?

Слова Ольда несколько смутили Пау.

– А зачем Ласию школа? Он сдаст экзамены экстерном. Я вообще отдал бы его кому-то в руки из странников, из тех, кто понадежнее и дело свое знает. Что ему находиться где-то здесь? Уикалн безбрежен и велик. Искорка Первотворца пока еще жива в Ласии. Почему бы не сделать так, чтобы она возгорелась и родила то, что и должна родить?

– Надо бы тебе переговорить с Инлофом и Илгубом.

– А зачем? Я не вижу смысла говорить им почти что прописные истины. Когда они сами обратятся к странникам, тогда и побеседуем.

Позиция Ольда не слишком понравилась Пау, тем не менее, он переговорил с Илгубом, а тот – с Инлофом. Глава школы не принял пока что решения. Он выжидал. Чего, стало понятно лишь тогда, когда мне пошел семнадцатый год. Оказывается, у Инлофа также был давний друг. Звали странника Осий. С ним и побеседовал Инлоф. Осий был тогда чем-то вроде главы круга странников. Он осуществлял руководство группами странников, курировал их работу. Осий ничего конкретного не сказал Инлофу, но Инлоф знал, что Осий не так-то прост. Он намеренно выдал ему информацию, чтобы Осий взял дело под контроль. Так и произошло.

Осий сразу же после беседы с Инлофом, так ему ничего конкретного не сказав, вызвал к себе заместителя. В просторный зал-кабинет, в котором на планете Зарун проживал Осий, по его вызову сразу же прибыл Ишинар – первый помощник Осия, глава службы быстрого реагирования и по совместительству друг, единомышленник и куратор огромного сектора в уикалне. Прибыл, конечно, не сам Ишинар, а одна из его точных генных копий. Осий, взглянув на Ишинара, усмехнулся.

– Давно тебя не было в наших краях. Как прошла телепортация на столь далекое расстояние?

– Без сучка и задоринки.

– Вот это и настораживает, – слегка нахмурился Осий. – Дело к тебе есть.

В воздухе перед Ишинаром сразу же появилась информация. Иш, как его кратко все называли, мельком взглянул на нее и спросил:

– Объявился Зераг?

– Ласий – его воплощение.

На непроницаемом лице Ишинара появилось что-то похожее на усмешку.

– Зер послал сигнал. Я знал, что он жив и где-то скрывается, хотя после такого, во что попал он, – не выживают. Ты сказал, что мальчику грозит беда?

– Я что, так явно сдаю позиции или хочу кого-то подставить?

– Инлоф спрашивал, что ему делать, как вести себя дальше с Ласием?

Осий едва заметно наклонил голову.

– Понимаю, ты промолчал и сказал что-то типа: сам решай и делай, что знаешь.

– Всплеск силы – только лишь сигнал и зов. И на него придут…

– Явится кто-то из переходных миров? – предположил Ишинар.

– Или кто-то из еще более дальних миров, где нет живого космоса. Слишком велика концентрация силы. Случай не пройдет мимо внимания сарсов или других оборотней. Их хозяева сделают все для того, чтобы на ранней стадии заполучить одного из будущих творцов высшего звена. Слишком высоки ставки.

Осий вздохнул и перевел взгляд на Ишинара. Он смотрел чуть мимо него.

– Я возьмусь за дело, если поручишь.

– Уже поручил. Мне больше надеяться не на кого. Действуй тонко и расчетливо. Раньше времени себя не выдавай. Похититель, а он за Ласием придет и скоро, ничего не должен заподозрить. Не исключаю, что даже лучше дать ему возможность умыкнуть Ласия и перевести его куда-нибудь в скрытое место в переходных мирах, чтобы потом передать еще дальше.

– Так можно и промахнуться. Опасно. Сарсы и другие порождения дело свое знают. Если они свяжутся еще с кем-то из опускающихся творцов и те согласятся им помочь, тогда… – Ишинар выразительно посмотрел на Осия. – Будет трудно достать Ласия.

– Тебе не впервой проводить подобные операции. Если берешься, я должен знать сейчас. Если нет, мне придется поручать дело другому.

– Я уже все сказал.

– Тогда мы поняли друг друга.

– Знакомые среди учителей или кого-то из учеников школы на Рао у тебя есть?

– Нет, но это пока что и не нужно.

– Внедрение в любом случае необходимо провести…

– Ты же поручил это дело мне. Чего беспокоишься или сам, как в молодости, хочешь проявить силу и сноровку?

– Привычка давать советы, – пояснил Осий и усмехнулся.

– Это все или, раз я прибыл, есть еще вопросы?

Осий лишь вздохнул.

– Я так и понял, что случай с Ласием переполнил чашу, – сразу же понял смысл вздоха Осия Ишинар. – Рассказывай тогда.

– В скрытом виде посмотришь то, что я записал.

Осий поднялся и сделал несколько шагов навстречу Ишинару. Остановился он на расстоянии пяти шагов. Так странники и стояли какое-то время. Наконец, Осий пошевелился и отошел. Ишинар расправился и вздохнул.

– Что, не радостно?

– А чему радоваться? – ответил вопросом на вопрос Ишинар. – Нас уже окружили. В наши миры проникают раз за разом существа иной природы, для которых космос и жизнь – только лишь питание. Экспансия, но скрытая, уже идет и давно. Хуже, что мы не готовы дать бой, не готовы внутри отстоять себя. Мы – лишь жирные нуэги (барашки), которые ждут не дождутся времени, когда их освежуют и будут делать это долго и со вкусом. Жертвы быстро привыкают к сладкой боли. Приходит время, когда они не могут без того, чтобы их не драли. Если такой закон все больше устанавливается в творении, значит, это кому-то нужно! Вот только кому? Ведь, когда силы инволюции съедят Творение, что они будут делать? Они же пожрут сами себя без остатка.

– Да, но пока им еще есть, чем питаться. Посмотри на эту красоту, – провел рукой Осий, а из-под нее стали возникать полные силы жизни и красоты миры и вселенные. – Где еще ты видел такое разнообразие, такой простор? Есть, что пожирать и чем питаться, особенно, если это делать с чувством и с толком. Да и куда спешить?