Карта капитана Берли. Часть 1
Григорий Борзенко
«Карта капитана Берли» – это своеобразное продолжение романа «Золотой остров». Тайна сокровищ легендарного острова настолько необычная и интригующая, что она, словно магнит, влечет к себе все новых и новых кладоискателей и любителей приключений. Судьба новых героев этой книги удивительнейшим образом переплелась с судьбами тех, кто положил начало этой невообразимой золотой круговерти.
Григорий Борзенко
КАРТА КАПИТАНА БЕРЛИ
Часть 1
Хотите найти пиратский клад?
Все мы родам из детства. Воспоминания детства самые добрые, самые теплые, самые светлые. Кому-то запомнилась колыбельная матери, кому-то первый школьный звонок, кому-то первое увлечение, со временем переросшее в первую, пусть и трижды наивную детскую любовь. Все это было и в моей жизни. Однако из детских и юношеских воспоминаний мне наиболее запомнилось то, какое потрясающее впечатление произвели тогда на меня прочитанные книги «Остров сокровищ», «Робинзон Крузо», «Одиссея капитана Блада»… Совершенно неповторимый и романтический мир, в который я окунулся при прочтении этих романов, настолько поразил меня, что и спустя годы, став уже взрослым человеком, я так и остался «болен» этим увлечением. Все книги, что я написал, и которые, дай Бог, напишу в дальнейшем, появились на свет благодаря упомянутому, все никак не проходящему, увлечению.
Дальние плавания и необыкновенные приключения, воинственный клич, доносящийся с палубы пиратского судна и жаркая абордажная схватка. Это то, что волнует души многих романтиков. Однако при всем этом существует и нечто иное, что еще больше приводит в трепет любителей приключений и кладоискателей. Я имею в виду клады и сокровища. Не обошла эта страсть стороной и вашего покорного слугу. Сколько литературы мне пришлось перечитать в детстве и юности, чтобы выудить оттуда все, что касалось таинственных историй о сказочных сокровищах, на островах Пинос, Оук, Григан, Кокос и других. Сколько вашим покорным слугой было перелопачено земли в местах, где по рассказам матери раньше находились дома помещиков, спешно бросивших их, и бежавших прочь, от революции семнадцатого года.
Но самое удивительное заключается в том, что мне всегда нравилось не столько искать клады, сколько самому прятать их! Не один такой «клад» я закопал, будучи пацаном, на подворье родительского дома, да замуровал тайком от взрослых в стену дворовых построек, в то время, когда строители уходили на обед. Я не зря взял слово клад в кавычки, поскольку ничего сверхценного спрятать в шкатулки, выпрошенные для этой цели у матери, я тогда, естественно, не мог. Впрочем, это как сказать. Помимо моих «Обращений к потомкам» да дневников, там были и старинные дедовы пуговицы, с выгравированными гербами да годам изготовления, найденные на чердаке, XVIII века коллекция собранных мною же старинных монет, среди которых, помнится, были очень редкие.
Проходили годы, и мысль о самом настоящем, реальном кладе, приобретала все более зримые очертания. Повторюсь: мне хотелось не найти такой клад, а самому спрятать его. Было бы просто здорово, если бы мой клад начал интересовать и волновать кого-то так же, как. меня самого увлекали в юности клады островов Григан, Кокос и других. Какие страсти кипели вокруг этих кладов! Какие величайшие драмы разыгрывались при поисках этих сокровищ! Так до сих пор, кстати, и не найденных! Сколько кладоискателей, с горящими от возбуждения и азарта глазами, копались в архивах, выуживая любые сведения обо всем, что касается интересующего их вопроса, а затем лично брали в руки лопату и с трепетом в душе, замирали, когда ее лезвие натыкалось на очередной находящийся в земле камень.
Естественно, что самолично и в одночасье я не мог предложить миру клад, окутанный ореолом подобных легенд. Однако сделал все возможное, а может быть, и невозможное, чтобы моя задумка имела и неповторимую изюминку, и интригу, и, конечно же, тайну! Что это за клад, если его не окружает все, перечисленное выше?! Идея самому спрятать клад, зашифровать координаты этого места и включить его в текст одного из своих книг, родилась, возможно, у меня еще в детстве, когда я исписывал толстые общие тетради своими первыми, пусть трижды примитивными, повестями и романами «Приключения одноглазого пирата», «Приключения на суше», «Морские приключения» и так далее.
И вот теперь, в зрелом возрасте, пришло время воплотить свою мечту в реальность. В каждом из своих романов, из приключенческой серии «Пиратские клады, необитаемые острова», я зашифровал место, где может быть спрятан клад. Это не простая шифровка. Это целая история, умело вплетенная в сюжетную линию, которая и будет являться разгадкой того, где же находится обусловленное место. Сама по себе эта тайна, спрятанная в книге, должна волновать кладоискателей не меньше, нежели сам клад. Чего-чего, а опыт в подобных зашифровках у вашего покорного слуги имеется! Еще в детстве, мы, пацаны, начитавшись о похождениях Шерлока Холмса, зашифровывали друг другу послания в виде пляшущих человечков.
Признаться, в этих, зашифрованных мною местах, реального клада пока нет. Автор приглашает к сотрудничеству банки, спонсоров и других заинтересованных лиц, изъявившим желание предоставить золотые банковские слитки или средства для их приобретения, из которых и будут состоять клады для книг этой серии. Автор и издательство гарантируют им широкую рекламу, размещение их логотипов на обложках книг и другие взаимовыгодные условия.
Но, как мне кажется, если даже такая договоренность с банками или иным спонсорами не будут достигнута, все рано уже сейчас серия «Пиратские клады, необитаемые острова», на мой взгляд, является настоящим подарком, для любителей приключений, романтиков и кладоискателей. Как я любил раньше ломать голову над разгадкой всевозможных логических задачи прочих расшифровок! Хотелось бы верить, что и другие, читая мои книги, познают присущий вашему покорному слуге азарт, пытаясь разгадать тайну неуловимой зашифровки. Пусть сам клад не будет найден, но многого будет стоить и азарт для читателей, которые загорятся желанием все-таки найти в текстах книг серии «Пиратские клады, необитаемые острова», абзацы и фрагменты текста, где зашифрованы реальные места на земле, где лично бывал автор, и точно знает эти места. Они находятся в нескольких странах Европы.
Утешу самых нетерпеливых: в первых книгах серии я совсем легко зашифровал вожделенное место, чтобы у вас была возможность рано или поздно добраться – таки до цели и убедиться, что автор вас не обманул. Но в следующих книгах…
Вы знаете, я не против, чтобы мои тайны волновали многих и после меня. Я просто поражен выходкой знаменитого пирата Оливье Вассера, который во время казни, в последние мгновения своей жизни, уже с петлей на шее, с криком: «Мои сокровища достанутся тому, кто прочитает это!», бросил в толпу, собравшуюся вокруг виселицы, нарисованную им карту с замысловатыми и непонятными надписями по краям. С той поры прошло ни много, ни мало: два с половиной столетия, а ни одно поколение кладоискателей многих стран так и не могут разгадать тайну загадочной карты, которая не перестает будоражить их воображение.
Григорий Борзенко, автор серии «Пиратские клады, необитаемые острова»
ПЕРВАЯ причина, побудившая меня взяться за перо, та, что мне хотелось бы, в случае печального исхода всей этой истории, оставить хоть какие-нибудь записи, из которых люди могли бы потом узнать, что с нами произошло. Иначе как ужасом я это всё назвать не могу. Однако, еще неизвестно, чем всё закончится. Возможно, исход этой удивительной истории будет вполне благополучен, и когда-нибудь я, сидя в удобном кресле у горячего камина, у мирно потрескивающего огня, буду читать свои записи и добродушно посмеиваться над всем. Хотелось бы. Очень хотелось бы уже сейчас, когда мне столько всего довелось пережить. Но ведь страшнее всего то, что я в самом начале, и одному Господу известно, что ещё предстоит пережить.
Погода за пределами моего уютного мирка пресквернейшая: второй день океан штормит, грохот волн, разбивающихся о берег, порядком надоел, а завывание ветра, терзающего кроны деревьев, совсем уж доводит до исступления.
Здесь, внутри нашего жалкого жилища, которое мы сами же и соорудили своими руками, относительно тепло и уютно. Правда, при сильных порывах какая-то частица ветра проникает внутрь, выдувая весь наш уют. Язык пламени свечи начинает неистово прыгать, приходят в движение тени, которых так много вокруг, и в такие минуты мне становится немного страшно. Господи! Что со мной происходит? Думал ли я, отправляясь, казалось бы, в безобидное, на первый взгляд, путешествие, что придётся пережить столь ужасные приключения?
1
Старик умирал. Казалось, даже горстка свечей, вцепившаяся в далеко нероскошный, не изобилующий лишними инкрустированными безделушками подсвечник, который в эту скорбную минуту стоял у изголовья старика, проникалась драматизмом момента и обильно роняла свои восковые слёзы, вначале торопливо сбегающие вниз, затем замиравшие окончательно. Угасала жизнь и в глазах старика. Троих человек, склонившихся в этот миг над стариком, обуревали разные мысли. Лекарь, проведший последние дни довольно много времени возле умирающего, пытавшийся поставить на ноги несчастного, сейчас только осознал, что все его старания тщетны, что совсем скоро его помощь уже не понадобится, и он покинет этот дом. Пастор, живший неподалеку, зачастил в последнее время в дом соседа, резонно предвидя, что, возможно, понадобится помощь; сейчас его час настал, ибо на первый план выходят не лекаревы примочки да зелья, а его, пасторово, Божье слово. Лишь статный молодой человек лет двадцати пяти – сын несчастного – отказывался верить в реальность происходящего. Да, старик слаб, да, время отойти в мир иной рано или поздно неотвратимо настигает всех, но бесконечно любящее сыновье сердце отказывалось верить в реальность происходящего.
Все трое настолько увлеклись своими мыслями, что совершенно не обратили внимание на шум, донесшийся с парадного. А события развернулись там, нужно сказать, прелюбопытнейшие.
– Как это так?! – Возмущался только что прибывший молодой человек при шпаге, будучи крайне возбужденным и агрессивным. – Не явиться на дуэль! Неслыханная трусость!
– Да помилуйте, господин! – Старый дворецкий с пышными бакенбардами отчаянно пытался успокоить гостя. – До этого ли молодому хозяину! Старый граф умирает. Мыслимо ли такое, чтобы сын покинул в смертную минуту родного отца ради дурацкой забавы?
– Дурацкой забавы?! Да ты глуп, старик! Что может быть дороже данного слова и защиты поруганной чести? Пошел вон, дурак! Где этот трус?
Гость бесцеремонно и грубо оттолкнул дворецкого и решительным шагом направился вглубь дома.
– Помилуйте, милостивый государь… – Дворецкий попытался подняться с земли, где очутился после толчка, но ушиб оказался настолько сильным для старика, что он лишь застонал да так и остался сидеть в неловкой позе.
Гость тем временем, будучи впервые в этом доме, открыл подряд несколько дверей, поразился угнетающей пустоте комнат, чертыхнулся для разрядки пару раз, пока, наконец, не оказался в спальне старого графа.
Сделав несколько решительных шагов с твердым намерением разнести к чертям здесь все в пух и прах, он все же через мгновение замедлил свой шаг. Хоть и был гость крайне возбужден, но ум его был ясен и не мешал ему здраво рассуждать. Мгновенно оценив ситуацию, он, пересилив себя, хотя и далось ему это с трудом, вполне резонно решил, что в такую минуту его крик и бахвальство будут явно неуместны, подошел ближе, стал за спинами склонившихся над умирающим в некоторой минутной нерешительности. Только минутной, ибо через мгновение он уже, пусть даже более деликатно, чем рассчитывал вначале, собирался окликнуть молодого хозяина этого дома, чтобы, вызвав его из спальни старика, высказать ему все, что намеревался, направляясь в этот дом. Но и этого мгновения хватило, чтобы произошло все так, как произошло, и чтобы вся эта история направилась именно в то русло, по какому она потечет, а то и бурно покатится дальше.
Никто из упомянутой троицы даже не обратил внимания на шум за спинами. Зато заметили, как старик открыл глаза, попытался сосредоточить свой взгляд на людях, которые над ним склонились, но из этого ничего не получилось, и он ограничился тем, что устремил свой мутный, бесцельно блуждающий взор в потолок, возвышающийся над ним своей бездонной пустотой, поскольку пламени свечей было недостаточно, чтобы осветить довольно-таки высокие своды этой некогда шикарной комнаты. Коль зрение подводит, то, по мнению старика, слух не должен спасовать.
– Сын мой, Джон, ты здесь? – Послышался слабый голос старика, хотя губы его, казалось, даже не зашевелились.
– Да, отец, я здесь. Я слушаю вас.
Старик минуту помолчал, как бы собираясь с мыслями, а затем продолжил:
– Я хочу поведать тебе страшную тайну. – Голос старика срывался. – Прости, что я не открылся раньше. Мне было стыдно… – Снова недолгая пауза, слегка переведен вздох. – Сокровища… Золото… Там много золота…
В жизни каждого человека есть миг, когда он имеет возможность максимально проявить себя. Правда, каждый в силу своей индивидуальности идет к этому по-разному. Один необычайно смел, способен на многое и добивается, собственно, многого, но идет к этому не в одночасье. Долго принимает решения, взвешивает все «за» и «против». Другой, напротив, не обладая ни силой, ни отчаянностью, да и не будучи семи пядей во лбу, добивается чего-то грандиозного в одночасье, благодаря быстрой смекалке, одному-единственному, но правильному, а главное – принятому раньше других решению.
Нечто подобное произошло сейчас и с лекарем – довольно-таки заурядной личностью, в которой, кроме алчности, наверное, и чувств-то никаких никогда не теплилось, сейчас же, видимо, дождался своего звездного часа. Не успел еще старик закончить фразу, а те, кто находился в спальне, еще не успели переварить информацию, как лекарь уже принял решение. Понятно, что в первую очередь ему захотелось убрать лишних свидетелей, а значит – и потенциальных подельщиков.
– Это прекрасно, что больному лучше! – Лекарь поспешно сделал шаг вперед и склонился над стариком. – Уверяю вас, мы поставим господина графа на ноги, поверьте моему опыту. – И сразу же повернулся к Джону. – Нужно срочно холодной воды. Прикажите подать.
Молодой хозяин окликнул дворецкого, который в последнее время был единственным слугой в доме, но, не дождавшись ответа, бросился за водой сам.
Удовлетворенный таким поворотом событий, лекарь повернулся к пастору.
– Попрошу, святой отец, покинуть комнату, чтобы не мешать мне исполнить врачебное таинство.
Пастор, у которого, в отличии от Джона, разум не был затуманен чувством горя и сыновней любви, отдавал себе отчет в том, что происходит.
– Простите, сын мой, – медленно, но твердо молвил Божий слуга, – но это вы сейчас здесь будете лишним, поскольку в смертный час – а именно он наступает вопреки вашему утверждению – несчастному будет более необходимо напутствие Всевышнего, а не ваше «врачебное таинство».
Только сейчас лекарь заметил за спиной пастора незнакомца и, раздосадованный присутствием невесть откуда появившегося конкурента, собирался уже было обратиться к тому, но в следующее мгновение ощутил, как острый кончик его шпаги коснулся лекаревой шеи.
– Если из-за твоей болтовни, вшивая твоя душонка, я пропущу хотя бы одно важное для меня слово – ты мертвец!
Прошло несколько бесконечных, как показалось Джону, минут (ведь так хотелось как можно быстрее помочь отцу), пока он, расплескивая на ходу воду, вернулся в спальню, но вместо поправляющегося на глазах отца застал его последний час.
– Не забудь… Вся тайна в конверте… Прости…
Старик слегка подался вперед всем телом и… обмяк. Жизнь покинула его.
Джон кинулся на грудь отцу, в безумном порыве припал к нему, а трое людей, приблизившись к изголовью умирающего, еще какое-то время пребывали в столбняке, как бы не имея возможности выйти из оцепенения, а затем дружно, словно по команде, медленно повернулись, будто боясь потревожить целомудрие момента расставания сына с отцом, на цыпочках, крадучись, направились к двери. Джон оглянулся им в след.
– Святой отец, вы уходите? – Голос Джона был неузнаваем. – Не произнеся молитвы над усопшим? Как же…
