Клеймёный
Семен Васильевич через политическое управление фронта добился разрешения на показ фильмов в столовой. Вскоре жители укрепрайона несколько раз в неделю переполняли столовую, смотрели кинофильмы и шумно их обсуждали. «Броненосец Потемкин», «Земля». На «Чапая» в большом здании столовой вообще нельзя было повернуться. Поэтому его показывали целую неделю.
Конкретные дела для людей подняли авторитет Руднева в укрепрайоне. Но он не думал останавливаться. Как-то предложил Григорию Ивановичу.
– Как бы нам встретиться по-семейному. Есть очень важный разговор.
– Просто. В конце дня соберемся у меня или у тебя, поговорим.
– Давай так и сделаем. Ты в шахматы играешь?
– Уже не помню, когда последний раз садился за доску.
Вечером собрались у Рудневых. Пока женщины готовили совместный ужин, мужчины играли в шахматы.
Валя была полнее и солиднее изящной Домникии Даниловны, хотя моложе по годам. Она чувствовала себя в гостях, как дома. С прической под мальчика мелькала то в одном, то в другом конце. Говорила громким грудным голосом. Поиграла с Радием, переговорила на все темы с подругой. Когда сели за стол, и здесь ни минуты не молчала. Все разложила по полочкам, озадачила мужчин.
Домникия Даниловна не переставала улыбаться, глядя на свою новую знакомую.
«Такая простая, бойкая, с ней не соскучишься», – восхищалась она Валентиной.
Когда выпили по маленькой спирта, Семен Васильевич обратился к женщинам с просьбой о помощи.
– Мы и так вам помогаем, чем можем, – сказала Домникия Даниловна. – Я по своей инициативе создаю библиотеку. Уже решен вопрос о помещении.
Женщины вместе отыскали свободную комнату. Решили из личных библиотечек создать общую. Валя уже отдала несколько книг, обратилась к знакомым. Те тоже откликнулись.
Выслушав Домникию Даниловну, не удержался Григорий Иванович:
– Прихожу однажды со службы и застаю дома всех женщин нашей части за стиркой красноармейского белья. Одни носят и кипятят воду, другие стирают, третьи развешивают то, что выстирали.
– В чем дело? – спрашиваю жену.
– Это тебе как командиру – в назидание, – отвечает она. – Надо скорей заканчивать строительство прачечной. – И добавляет под смех подруг: – Пока нет прачечной, придется тебе пожить в штабе, а стирать мы будем здесь…
– Молодец, не уступает Нёме, – улыбнулся Семен Васильевич.
– Мы решили устроить праздник русских пельменей. Как вы к этому относитесь? – не удержалась Валя.
– Прекрасно! – сразу поддержал ее Руднев.
– Нам надоела ежедневная перловка, супчик из вермишели. Хочется чего-то вкусненького, – добавил Туров.
– Всем хочется. Мы, женщины гарнизона, всех и накормим, – сказала Домникия Даниловна.
– Не верим, – засомневался Туров.
– Посмотришь, – сказала Валя.
Так женщины части стали активно помогать командирам в очень трудной работе по налаживанию быта и питания бойцов, по созданию уюта в казармах, по организации художественной самодеятельности и других мероприятий.
Семен Васильевич на этом не успокоился. С помощью секретарей комсомольских организаций и спортсменов-любителей в краткие сроки оборудовал спортивные площадки для игры в футбол, баскетбол и волейбол.
По весне Семен Васильевич приступил к решению еще одной неотложной проблемы. У многих кровоточили десна, выпадали зубы.
Он встретился с медработниками.
– Что сделаешь, – пожимала плечами женщина в белом халате. – Край такой. Не растут ни фрукты, ни овощи. Не хватает витаминов.
Пошел к Барановскому.
– Вы при мне обещали помочь красноармейцам с зубами.
– Я много чего и кому обещал, – ответил тот, когда Руднев заострил его внимание на цинге. – Что ты конкретно предлагаешь?
– Создать поисковые группы для сбора дикорастущего зеленого лука, черемши, брусники и прочего.
– Не возражаю, создавайте. Мы как-то не уделили этой проблеме должного внимания.
Из людей, не занятых на основных работах, создали десять групп и отправили в тайгу за дикорастущими травами и ягодами. Несколько раз в день стали пить соки и отвары, есть продукты с витаминами.
Вскоре с цингой было покончено.
– Кто-то говорил, что здесь невозможно жить. Такая природа. Все можно, если организовать, – хвалился Семен Васильевич своей супруге.
5.
Домникия Даниловна ходила на последних месяцах беременности. Семен Васильевич волновался. Роды могут начаться неожиданно. Он ничем не может помочь жене. В гарнизоне было несколько врачей и акушерка. Но со стационаром никак не могли решить вопрос. Так или иначе, медиков предстояло приглашать домой.
Поэтому каждое утро перед уходом на службу он напоминал жене и сыну, чтобы были начеку.
В то утро он упрашивал жену:
– Ничего не делай. Никуда не выходи. Сиди дома.
Домникия Даниловна ничего не отвечала. Лишь улыбалась. По возможности, с предосторожностью она делала работу по дому. Даже во дворе сметала снег. Приходилось ей выходить на улицу по месту. Она была уверена, что все обойдется благополучно.
Окончив разговор с женой, Семен Васильевич принялся за сына:
– Радя! Не отпускай маму одну. Не давай ей работать. В случае чего приглашай врача и дай знать мне.
– Все ясно! – отвечал Радик, потягиваясь.
Он встал, но еще не проснулся. И ежедневные инструктажи отца ему порядком надоели. Радик их знал наизусть.
Родные успокоили Руднева. Он верил, что дома все будет нормально, пока несет службу.
Стоял мороз. Валил снег. С моря дул резкий пронизывающий ветер. О строительстве наружных объектов не могло быть и речи. Толщина снежного покрова достигала двух метров. Строители увязали в сугробах. Не успевали прочищать дороги и тропинки.
Семен Васильевич по узенькой тропинке в снегу пробрался в штаб. В кабинете Барановского собрался командный состав.
Петр Григорьевич сидел за большим столом, заваленным чертежами, докладными и объяснительными записками, технической и нормативной литературой. Почесывал начавшую лысеть маленькую голову.
– В такую непогоду стройка не должна стоять, – в который раз повторял он. – Проводите внутренние работы.
За каждым объектом закрепили командиров. Руднев нес персональную ответственность за медсанчасть. Он проводил на стройке львиную долю своего времени. В двухэтажном здании медсанчасти недавно вставили окна и установили двери.
«Теперь хоть снег не заметает помещение», – с удовлетворением подумал комиссар, когда приехал на закрепленную за ним стройку.
Он спешился. Поставил лошадь в помещение для транспорта. По узкой тропинке, которую за ночь порядком занесло, пробрался к зданию. Там уже работали военные и вольнонаемные строители. К комиссару подошли прораб и несколько бригадиров.
– Почему не очистили территорию от снега? – спросил Руднев прораба.
– На улице невозможные условия, – ответил тот.
– Знаю. Но без этого не обойтись. Некуда разгружать материалы, – сказал Руднев.
– Выделяйте людей, – приказал бригадирам прораб.
В длинном коридоре стояло несколько печек-буржуек. Строители растопили их. Металл начал отдавать тепло. Здесь же, в коридоре, стояли ящики с раствором. Мужчины штукатурили стены. Песок, которой высыпали в будущих кабинетах, за ночь промерз. Ребята его долбили ломиками. Отогревали на огне. Затем делали раствор.
За окнами гулял ветер. Завывала метель. Снежное крошево прилипало к стеклам окон. Работы на объекте велись.
Семен Васильевич отделался вечером, когда уже было темно. Он возвращался домой с думой о жене. Как она там? Нет ли осложнений? Прежде чем начнутся роды, надо пригласить врача или акушерку. Самое главное, не упустить этот момент.
– Радя, где мама? – спросил первым делом сына, когда зашел в дом и не обнаружил жену.
Радий лежал на кровати и читал книгу. Увидев отца, поднялся.
– Она у соседей, – ответил.
– Я тебе что говорил: никуда ее не отпускай. Тем более одну.
– Говорил. Но разве она меня послушает?!
Семен Васильевич побежал к соседям. Там ему сказали, что она ушла. Сразу отправился на поиски. Нема лежала на тропинке без движения. Он сразу не заметил ее в темноте, потому что ее наполовину занесло снегом.
Он осторожно взял ее на руки. Понес домой. Она не подавала признаков жизни. Положил на кровать.
– Быстрее врача! – прокричал Радику.
Тот моментально оделся и выскочил из дома.
Семен Васильевич смел снег с лица жены. Разул ее, снял шубу. Она не подавала признаков жизни. Потрогал руку. Пульс прощупывался. «Теперь главное, чтобы она не отморозила лицо, руки и ноги» – подумал Руднев.
Заскочил на кухню, достал шкалик со спиртом, ватный тампон. Протер тело жены. Она не приходила в сознание.
– Нёма! Нёма! – повторял он. – Очнись!
Ее смуглое лицо приобрело бледный оттенок. Глаза были закрыты. Черные волосы разбросаны по подушке.
Семен Васильевич слегка похлопал жену по щекам. Она не приходила в себя. Тогда он вспомнил о нашатырном спирте, которым ему приходилось пользоваться. Он смочил тампон. Поднес к носу. Нема чихнула и открыла глаза.
Она отрешенно посмотрела на мужа и ничего не сказала. Снова закрыла глаза.
– Нёма! Это я. Скажи хоть слово!
Она не открывала глаза. Но он услышал тихий стон. Лицо ее перекосилось от боли.
«Сейчас начнется, – подумал Руднев. – Что делать? Где врач?».
В это самое время открылась дверь и на пороге появился Радик с врачом.
У Семена Васильевича отлегло от сердца.
Вера Ивановна имела высшее образование. Была женщиной уже в годах, но чудом сумела сохранить здоровье и красоту.
Она быстро сняла верхнюю одежду. Открыла саквояж. Присела на кровать к больной и начала свои привычные процедуры. Благо принимала роды не первый раз, была лично знакома с роженицей.
Радик с отцом вышли в другую комнату. Но вскоре пришлось Семену Васильевичу возвратиться. Он помогал Вере Ивановне.
Роды закончились поздней ночью. Семен Васильевич не сомкнул глаз. Лишь на рассвете он, не раздеваясь, примостился на стуле возле кровати жены и заснул.
Разбудил его крик ребенка. Он метался рядом с матерью. Видно, проголодался.
Семен Васильевич открыл глаза. Нёма лежала раскрасневшаяся и улыбающаяся. Она прижимала ребенка к груди. Руднев всмотрелся в красный комочек. Мальчик был похож на них с Нёмой. Такой же смуглый, с черными волосами и темными глазами.
– Вылитый отец, – произнесла слабым голосом Домникия Даниловна.
– А носик мамин, – улыбнулся Семен Васильевич.
На семейном совете мальчика решили назвать Юрой.
Несколько дней комиссар не ходил на службу. Исключение составил день, когда он со всем штабом обмывал пополнение в семье. Специально для этого приберег спирта, соленых огурцов и грибов.
Офицеры, включая комбдива, остались довольны и еще долго вспоминали с открытой завистью о рождении в семье Рудневых сына. Даже Петр Григорьевич не удержался, похвалил:
– Молодец! Наклепал себе замену. Поди ж ты. Двух мужиков сварганил.
Несколько дней отец и сын не отходили от кровати с малышом. Семен Васильевич подолгу сидел на стуле возле жены с ребенком. Они мечтали о будущем.
– Сеня, надо собирать деньги. Когда ты отслужишь свой срок, мы купим маленький домик в Украине или в Крыму. Возле Севастополя или в другом месте. Не важно. Лишь бы рядом с морем.
– Почему рядом с морем? – спросил он. – Можно на моей родине в Путивле. Будем купаться в реке, ловить рыбу на болотах и озерах.
– Знаю, – согласилась она, прижимая маленького ребенка. – Но на море лучше. В открытые окна нашего дома будет врываться свежий морской ветер. Мы будем слушать шум прибоя, гулять по вечерам по берегу моря.
– Летом на юге жарко, а зимой слякотно. Мне больше нравится средняя полоса. Там и лето нормальное, и зима, – рассуждал Семен Васильевич.
Они почти не вспоминали события, которые произошли в академии, которые так напугали Домникию Даниловну.
О них в семье предпочитали молчать.
6
– Хочу с вами проехаться, посмотреть, как идет заготовка дичи, – сказал капитану Ситникову Руднев.
– Будем рады, товарищ комиссар, – ответил тот.
Звено по заготовке дичи для столовой располагалось в небольшом деревянном помещении с широкими скрипучими воротами. К нему примыкало стойло для лошади, помещение для саней, разной утвари.
Николай Федорович Ситников в меховом тулупе, в шапке-ушанке и валенках с трудом запрягал лошадь, готовился к поездке в лес. Его высокая плотная фигура в теплой одежде превратилась в копну сена, не способную сгибаться и разгибаться.
С приходом Руднева Николай Федорович оставил привычное занятие, подошел к комиссару. Его красное лицо сделалось пунцовым, усы были покрыты изморозью, изо рта, как из трубы, валил пар.
– Семен Васильевич, вы думаете в этой шинельке и сапогах ехать в лес, сидеть в засаде на кабана?
– Мороз вроде не сильный.
– Если из дому пробежать до штаба, то не сильный. А если ехать в лес, то замерзнете, – трубил Ситников.
Он завел комиссара в помещение. Достал меховой тулуп, валенки, шапку-ушанку.
– Одевайтесь, как следует.
Семен Васильевич быстро переоделся. Причем, тулуп натянул на шинель.
– Теперь порядок, – протрубил Ситников.
Красноармейцы запрягли лошадь, посредине саней положили винтовки и патроны. Все завалились в сани. В глубоком снегу виднелся след. По нему и держался ездовой. Лошадь фыркала, проваливалась в белый наст, но мчалась по уже наезженной дороге довольно быстро.
Когда попали на крутой поворот, ездовой замешкался. Лошадь вскочила в глубокий снег и остановилась. Мужчины встали с саней. Ездовой взял под узду лошадь и потянул ее на проторенный след. Остальные, проваливаясь в снегу, тащили на себе сани.
– Ничего, бывает, – успокаивал себя и комиссара Ситников, хотя Руднев не сказал ни слова упрека.
Вскоре приехали к месту назначения. Николай Федорович оторвал свою массивную фигуру от саней. За ним поднялся Семен Васильевич.
– Теперь пойдем пешком, – протрубил Ситников.
Они с Рудневым забросили за плечи винтовки. Ситников пропыхтел ездовому:
– Тихо здесь. Когда услышишь выстрелы, подъезжай!
Они пошли по уже протоптанной тропинке. Их окружал строевой хвойный лес. Николай Федорович рассказывал комиссару о заготовках дичи.
– Ежедневно по нескольку туш для столовой заготавливаем.
– Подспорье хорошее, – поддержал его Семен Васильевич. – Служба у нас нелегкая. И строим, и орудия устанавливаем. Начали по уставу учения проводить. Без калорийной пищи красноармейцу не выжить.
– Ребята очень довольны, – сказал Ситников.
Мужчины вышли на круглую поляну, которую окружал все тот же хвойный лес. С краю поляны, на входе в тайгу, на четырех метровых столбиках стояла будочка с отверстиями на все стороны. Охотники поднялись туда по деревянным ступеням. В ней был установлен небольшой столик. Несколько кружек и чайник. Вокруг столика – скамейки.
Плотный, килограммов за сто, Ситников опустился на скамейку. Он тяжело дышал. Руднев по сравнению с ним казался мальчиком. Переход по снегу перенес сравнительно легко и спокойно, несмотря на теплую одежду.
Сняли винтовки. Прислонили к стенке.
– Смотри, комиссар, – промолвил, задыхаясь, Ситников. – Там мы рассыпаем молотое зерно. По несколько мешков. Кабаны приходят полакомиться. Выбирай подсвинка. Старых старайся не трогать. Они на следующий год еще потомство принесут. Да и мясо у подсвинков мягче.
– Как их определить?
– Элементарно. Они меньше своих родителей.
– А если не придут по каким-то причинам?
– Такого не может быть.
Мужчины затаились в будочке. Вскоре послышался характерный шум продвигающихся по снегу животных. Ситников толкнул комиссара. Мужчины схватили винтовки. Застыли в ожидании животных.
На поляну выскочило стадо черных кабанов. Свиньи разбежались по кругу, жадно подбирая корм. Зерно всегда высыпали кольцом.
Семен Васильевич взвел курок. Прицелился в голову подсвинка. Они с Николаем Федоровичем выстрелили одновременно. Стадо кинулось врассыпную. Две черные туши барахтались на снегу. Семен Васильевич поспешил перезарядить винтовку. Но не мог это сделать быстро. Ему что-то мешало. То не мог сразу вынуть из патронника патрон. То не мог вставить его.
Ситников это сделал в считанные секунды. Прозвучал выстрел. Еще один кабан остался лежать на снегу.
Семен Васильевич второй раз стрелять не стал. Не успел. Стадо разбежалось в разные стороны. Спряталось за деревьями.
Охота на зверя не могла оставить комиссара равнодушным. Он был весь в азарте. В напряжении. Мужчины спустились по деревянным ступеням на поляну. Пошли осматривать дичь. К ним уже мчался на санях ездовой.
Втроем они долго рассматривали кабанов. Более опытный Ситников первый раз попал в ухо, второй – в глаз. Семен Васильевич – в голову.
Присутствующие высоко оценили мастерство неопытного стрелка.
– Давненько на охоте не был, – сознался Семен Васильевич.
– Ставлю вам твердую четверку, комиссар.
– Спасибо! – улыбнулся Руднев.
Заготовители возвратились в часть после обеда. Возле столовой находился аккуратный деревянный сарайчик. Его пол покрывали доски. Мужчины на металлической тачке перевезли туши в сарай. Приступили к их разделке. Семен Васильевич вызвался помогать.
Когда туши разделали, к комиссару подошел Ситников. Он вытирал тряпочкой окровавленный нож.
Члены бригады заготовителей грелись и костра. Николай Федорович ножом обрезал уши кабанам. Насадил их на шампур. Установил шампур над костром. Когда с ушей сошел верхний слой, они сделались румяными. Ситников осторожно отрезал кусочек одного из них. С удовольствием прожевал.
– Как ухо? – спросил Руднев.
– Вкуснятина!
Вся бригада зашла в столовую. Огромное помещение пустовало. Только на кухне повара да дежурные красноармейцы готовили ужин.
– Петрович! – прохрипел Ситников.
К ним подскочил в белом, с белым колпаком на голове повар Иван Петрович.
– Слушаю!
– Принеси спирту для сугреву. Промерзли совсем. И мясца.
Повар принес большую алюминиевую кружку спирта, несколько граненых стаканов и полную миску мяса.
Ситников разлил по несколько граммов спирта:
– Выпьем, чтобы красноармейцам попадали на столы не только перловка и вермишель, но и мясо!
Взял со стола свиное ухо и с хрустом стал его поедать. Он ел неторопливо, тщательно разжевывал.
Семен Васильевич тоже отрезал себе небольшой кусочек. После нескольких граммов спирта, часов, проведенных на морозе, он быстро съел ухо, которое в обычных условиях не очень жаловал.
Руднев давно не ел с таким аппетитом. Когда окончили обедать, Ситников обратился к комиссару:
– Не знаю, что делать. Хоть руки на себя наложи. Моя Надька сначала с солдатами путалась, а теперь вовсе к молодому командиру ушла.
– Слышал, – ответил Семен Васильевич.
– Стерва, дрянь продажная. Пользуется тем, что в укрепрайоне мало женщин.
– Недолго ей своим преимуществом пользоваться. Скоро обстановка коренным образом поменяется. Женщин прибавиться.
Ситников уставился на собеседника.
– Какая дурочка в эту глушь по собственной инициативе поедет?
– К концу месяца к нам приедут девушки из центральной части страны. Откликнулись на призыв Валентины Туровой.
Семен Васильевич подробно рассказал о ситуации. За несколько лет жизни Рудневых в гарнизоне жены командиров из домохозяек превратились в активных общественниц. Они организовывали субботники: заставляли всех заниматься уборкой городка, разбивкой клумб, посадкой цветов и овощей на южных склонах сопок. В только построенной красноармейской столовой появились на столах цветы, на окнах казарм – белоснежные занавески, на тумбочках возле кроватей – салфетки. Уютнее стало в ленинских комнатах, в библиотеке.
– Ты об этом сам прекрасно знаешь, – сказал Руднев.
– Всех на уши поставили, – согласился Ситников.
Руднев продолжал:
– Мы позаботились о том, чтобы опыт работы наших женщин получил широкое распространение не только в частях гарнизона, но и во всем Особом Краснознаменном Дальневосточном фронте. Познакомили с этой инициативой В. К. Блюхера. Дважды посетил Де-Кастри начальник политуправления РККА армейский комиссар первого ранга Я. Б. Гамарник. Бывший дальневосточник, он высоко оценил нашу инициативу. Без заботливых женских рук невозможно освоить богатства Дальнего Востока.
В декабре 1936 года Валентину Турову избрали делегатом на всеармейское совещание жен командно-начальствующего состава Красной Армии. Мы с Барановским поручили ей непременно выступить на совещании и рассказать, как женщины помогают обживать тайгу, благоустраивать быт, организовывать досуг красноармейцев.
Валя очень волновалась, но ей удалось выполнить поручение. С кремлевской трибуны прозвучал ее взволнованный голос.
В Москве ей вручили орден Трудового Красного Знамени, в «Комсомольской правде» появилось ее письмо девушкам Советского Союза.
– Знаю, читал, – вмешался Ситников. – Призывала девушек ехать к нам. Но призывать-то можно. А что из этого?
– То, что в Де-Кастри скоро прибудет первая группа девушек.
– Правда?
– Сущая.
– Ну, комиссар, молодец!
7
Командующий Отдельным Дальневосточным Краснознаменным фронтом Василий Константинович Блюхер лично инспектировал Де-Кастринский укрепрайон. Несмотря на группу специалистов, которая толпилась вокруг него, сам дотошно обследовал каждый объект. Полез даже под пушку, хотя там особо было нечего смотреть.
– Поди ж ты. Товарищ командующий, вы испачкали шинель, – не удержался Барановский.
– Петр Григорьевич, шинель меня не остановит, – ответил Блюхер, продолжая ползать вокруг пушки.
– Каждый должон заниматься своим делом. У вас полно специалистов, – продолжал Барановский.
– Меня не заболтаешь, – поднялся на ноги командующий фронтом. Отряхнул шинель. Обошел каземат, заглядывая в каждую щелочку.
Обратился к специалистам:
– Поблажек не давать! Никаких отступлений от проекта. Никаких нарушений стандартов.
– Какие отступления?! – Барановский снизу вверх посмотрел на Блюхера.
– Очковтирательство, приписки не терплю. Если найдем нарушения, получите по полной, – ответил Блюхер.
В целом, проверкой Василий Константинович остался доволен. Комиссия приняла укрепрайон, хотя не обошлось без замечаний. Без этого нельзя. Это понимал и Блюхер. Не обижался на комбрига и других офицеров. Но заставил, чтобы все недостатки отразили в протоколе.
На главной площади поселка установили передвижную трибуну. Сюда вышли все жители гарнизона от мала до велика. Вокруг трибуны ровными рядами выстроились военные. За ними стояли гражданские строители. Многие из них выполнили свою задачу и покинули крепость.
На трибуну поднялись маршал В. К. Блюхер, комендант укрепрайона П. Г. Барановский, заместитель по политической работе С. В. Руднев. Командующий фронтом выступил с краткой речью. Поблагодарил личный состав гарнизона за самоотверженный труд. Поздравил с победой.
Раздалось громогласное, троекратное «Ура!». Духовой оркестр заиграл марш.
Затем в торжественной обстановке командующий фронтом вручил высокие правительственные награды. В том числе лично прикрепил к груди С. В. Руднева орден Красной Звезды.
Праздничные мероприятия переместились в столовую. Там проходила первая после приезда девушек свадьба.
Загремела медь духового оркестра. К столу, где сидела работница ЗАГСа, вышли молодожены: знакомый всем Николай Ситников и бетонщица Нина Ломакина.
Командующий поздравил молодую пару. Подарил молодоженам именные часы и выразил надежду, что девушки будут приезжать в этот благословенный край. В Де-Кастри сыграют еще не одну свадьбу.
П. Г. Барановский и С. В. Руднев настойчиво просили командующего фронтом остаться на обед, который приготовили к такому торжественному случаю. Сославшись на другие неотложные дела, Блюхер отказался. Этим вызвал недовольство офицеров, прибывших вместе с ним.
Видя это, Ситников не растерялся. Упаковал сумку и передал гостям из Хабаровска.
Военные направились в сторону бухты, где их ждал сторожевой катер. Впереди шли Блюхер, Барановский и Руднев.
– Молодцы, мужики, – говорил Василий Константинович, уверенно шагая по земле крепкими ногами, высоко подняв голову. – Честно говоря, не раз думал: не сумеют они уложиться в сроки. Всего не хватает: и материалов, и техники, и рабочих рук.
– Это заслуга Петра Григорьевича, – указал Семен Васильевич на маленького Барановского, который семенил между ним и маршалом.
– Должон вам сказать, товарищ командующий, что это он людей одел, накормил и воодушевил на самоотверженный труд, – не согласился с ним Барановский.
– Это наша общая победа, – без ложной скромности произнес Блюхер. – На пупку подняли крепость.
Они подошли к бухте. Она была вся в бетоне. Волны разбивались о его мощную гладь. У пирсов стояли корабли. Блюхер тепло попрощался с хозяевами. Поднялся по трапу на один из сторожевиков.