– Из ваших слов получается… эти эмиттеры… они должны быть на Земле. Почему они не перестали работать?
– Вот видишь, Зося. – Барила слегка улыбнулся. – Ты уже мне поверила. – Он затянулся сигаретным дымом. – Все очень просто. Эмиттеры были заранее заплавлены в стекло, и последствия взрыва китайской бомбы им не страшны. Машина времени перенесет их во времена, когда никто не мог даже представить чены. В то время, когда родился Иисус Христос? Может немного раньше? Или позднее? В любом случае там можно будет пользоваться электричеством. Нужно только оказаться рядом с эмиттерами, когда запущенный к Сатурну корабль вновь вернется на орбиту нашей планеты. Кто окажется в пределах действия эмиттеров в момент реализации проекта Квин, прыгнет в прошлое на пару сотен, а может, и тысяч лет… и этого окажется достаточно, чтобы, используя современные знания, изменить историю Земли как угодно.
– Как же… Какой толк от испорченного в наше время оборудования?
– Ох, Зося… Если кто-то сумел закинуть машину времени на орбиту, то он позаботился и обо всем остальном. В Шайен Маунти у вас есть несколько тысяч заплавленных в стекло контейнеров с исправными компьютерами и прочей электроникой, в рабочем состоянии.
– А-а-а-а… – Негритянка взяла свою рюмку и сделала глоток. – А какое это все имеет отношение к вам?
– Ну, видишь ли. – Генерал тоже выпил водки и закусил. – У вас есть несколько тысяч контейнеров. У меня он один, привезенный из Берлина, но мне этого хватит. Мы, в отличие от вас, не страдаем гигантоманией.
– Что?
– Для времен Наполеона Бонапарта вполне хватит нескольких сотен людей и наших знаний. Однако вы желали получить все. Прежде всего армию. И… разослали контейнеры по всем вашим базам, и… к сожалению, добавили к ним и эмиттеры Вогта.
– Те десять объектов, которые я должна была уничтожить?
– Да. Это эмиттеры Вогта с вашей старой базы в Италии. Я приказал бедуинам перевезти их сюда…
– Господи. Я и представить не могла, что президент поручит мне невыполнимое задание.
– Тем не менее. – Барила радостно улыбнулся. – Понимаешь, Зося… Ваш президент для меня действительно слишком большая птица. Он, конечно, имеет свои небольшие слабости, но даже бедуины не смогли добыть информацию, которой владеет только он. Он один… во всем мире.
– Какую именно?
– Видишь ли, милая Шоколадка, настоящая проблема у меня только одна. У меня есть контейнер, я приказал привезти эмиттеры Вогта, однако… у меня нет ни малейшего представления, когда заработает машина времени. И никто, кроме твоего президента, этого не знает. Тогда я через моих любимых бедуинов дал ему понять, что у меня есть контейнер и эмиттеры. Я хотел, чтобы он запаниковал и прислал кого-нибудь, такого как ты, с заданием уничтожить эмиттеры. С поясом, набитым американским золотом, с гремучей змеей в сумочке и очень хорошо спрятанным пистолетом. Я решил, что узнаю время начала действия проекта Квин от тебя.
– Господин генерал, вы наивный человек.
– Ох, в самом деле?
– Конечно. С чего вы решили, будто кто-то сообщит мне дату, если мне даже не рассказали в чем состоит проект Квин! Я услышала о нем только от вас.
Махнув рукой, словно что-то отталкивая, Барила сказал:
– Шоколадка, я не ребенок. Твой президент, кстати, тоже не дурак. И конечно, он ничего тебе не сказал… – Генерал вздохнул. – Кроме даты возвращения.
– Вы шутите?
– Нет, котенок. Миссия твоя не была такой уж трудной, поскольку требуется всего лишь разбить стекло на одном из аккумуляторов и мой план рухнет. И более ничего тебе не объяснили, кроме одного. Тебе сказали… конечный срок исполнения миссии. Я прав? Тебе назвали дату, после которой исполнение твоей миссии потеряет смысл, после которой тебе надлежит исчезнуть, моя красивая негритянская Бемби. – Барила наклонился над столом и просипел: – А я хочу эту дату знать.
Американка стала кусать губы. И Вагнер, с увлечением наблюдающий за тем, как разворачиваются события, и Зорг, не слишком внимательно за ними следивший, оба поняли: генерал ее подловил. Знает госпожа полковник дату, знает. И сейчас ее пропоет, никуда не денется.
– Ничего вы от меня не услышите! – Негритянка вдруг схватила сумку с гремучей змеей. У котов встала дыбом шерсть. Зорг вскочил с дивана и обнажил ядовитые зубы, Вагнер сжал рукоять спрятанного в рукаве стилета. – Я американка и ничего вам не скажу. Даже если вы посадите меня на кол!
Барила добродушно улыбнулся.
– Это опять была только присказка, а вот теперь будет действительно сама сказка, дорогая полуполька, сестра моя. – Он открыл ящик и вынул из него пачку пожелтевших листков. – Вот тут у меня список содержимого контейнера, привезенного из Берлина. – Его толстые пальцы стали перелистывать страницы. – Вот, прошу… медицинский компьютер со всем необходимым. Прекрасная технология прошлого века. Ну и что, Зося? Как только мы окажемся там, где нет ченов, тебя можно будет вылечить. Через пять минут, вместо шестой категории генетической чистоты, будешь иметь первую. И запросто сможешь себе родить прекрасного малыша. Красивенькую маленькую Шоколадку.
– Нет. Мне сделали операцию, после которой это невозможно.
– Не спорь, Зося! Мы это исправим в пять минут, как только окажемся в другом времени. – Он показал на пачку листков. – Представь себе… У тебя будет ребенок. Два, три, даже десять. Сколько выдержишь. Ты будешь жить среди деревьев. В мире без климатических катаклизмов, без мутантов. Ты будешь богатой, здоровой, будешь обладать властью… Подумай, Зося. Ты станешь настоящим полковником нашего войска. Будешь участвовать в завоевании мира. Ну и дети… Ты знаешь, каково это, когда женщина кормит ребенка грудью? – искушал он. – Не знаешь, но воображала себе много раз, во время бессонных ночей в Лэнгли, не так ли? Вагнер, наверное, что-нибудь мог бы тебе об этом рассказать, но он мужчина и не понимает женщин. Поговори лучше с его женой. Спроси ее, какое это удовольствие, когда собираешь ребенка в предшколу. Разве плохо возиться с грилем в саду? И ты откажешься от красоты, власти, счастья – ради удовольствия собирать и разбирать скорострельный карабин с завязанными глазами? Подумай, Зося. Подожди, не торопись. Подумай еще о том, что тебе дали твои любимые Штаты. Они лишили тебя возможности рожать детей, а теперь, после того как сработает машина времени, ты исчезнешь. Не будет войны, не будет бомбы Чен, не будет и тебя, моя красивая Сью Кристи-Андерсон. Ты просто не появишься на свет, исчезнешь, так же, как и весь наш мир.
Барила щелкнул пальцами. Возникший как из-под земли адъютант отодвинул честь стены, показывая клетку с двумя мутантами.
– Выбирай, дорогая, – прошептал генерал. – Или они, – он показал пальцем на уродливые лица своих специалистов по дознанию, – или я. И богатство, власть, беременность, любящий муж, еда, о которой ты до сих пор не имела понятия, первый класс чистоты, деревья вокруг, великолепный климат… Думай, котеночек, думай!
Негритянка заплакала. Вагнер отвел взгляд. Барила, наоборот, буквально впился в женщину глазами.
– Мне нужно выйти, – шепнула американка.
– Делай все на стул… Ты отсюда не выйдешь.
– Но мне нужно.
– Ничего страшного. Сначала скажи.
– Господи…
– Ну так что? – Барила снова наполнил рюмку и поставил перед ней поднос, на котором были бутерброды с российской икрой. – Уже надумала?
Американка зарыдала, по подбородку у нее потекли слезы. Тогда Барила стал выкладывать перед ней фотографии своих детей. Одну за другой доставал и подносил к ее глазам.
– Семнадцатого октября, – неожиданно крикнула негритянка. – Семнадцатого октября!!! – Она прокричала это так, что, казалось, еще немного, и у нее лопнут голосовые связки.
Засмеявшись, Барила повторил за ней:
– Семнадцатого октября… У ваших инженеров есть чувство юмора.
Он взглянул на мутантов, и те кивком подтвердили, что женщина сказала правду.
Тогда Барила ткнул в сторону клетки пальцем и приказал адъютанту:
– Застрели их. Больше они нам не пригодятся.
После этого он повернулся к Вагнеру.
– Отдаю Зосю под твою опеку. – Генерал зевнул. – Ладно, она едет с нами. Позаботься, озолоти и проводи, куда она желает. Шестнадцатого октября сбор на Грюнвальдской площади. Я хочу увидеть там весь твой отряд, жен, детей и что ты там пожелаешь забрать с собой в дорогу сквозь тысячелетия… Господа, – он внимательно посмотрел на Вагнера и Зорга, – на сегодня все. До свидания.
Тотчас после того, как они вышли, из кабинета послышались два выстрела из полуавтоматического пистолета адъютанта Барилы.
Шестнадцатого октября все было готово. Отряд наемников – люди, гепарды, птицы и тигры – сидели в машинах, расставленных на Грюнвальдской площади. Еще в пределах действия эмиттеров Вогта стояло шестьдесят грузовиков Барилы. Анна Вагнер беседовала со Сью, однако было заметно, что она нервничает. На пани Вагнер была короткая рубашка и шорты, плечи ей оттягивал рюкзак с прорезанными дырами, так что у сидевшего в нем ребенка ноги были на свободе. На шее у Анны висел пистолет-пулемет. Впрочем, макияж у нее на лице, расчерченном пустынной маскировкой, был наложен весьма тщательно – ресницы, брови, румяна на щеках, губная помада, блестки. Домохозяйка была готова к любой неожиданности: либо вступить в бой, либо принять участие в бале при дворе короля Навуходоносора. Ее служанка выглядела еще живописнее. У той было два рюкзака – один сзади, другой спереди. Однако, судя по тому, как она легко двигалась, в рюкзаках, скорее всего, лежали тряпки ее хозяйки. На плечах у женщины висело два карабина «хенклера-коха», а в кобуре на бедре прятался сорок пятого калибра «смит-вессон». Еще она запаслась стилетом, ножом сапера, лопаткой, большим пробковым шлемом и чадрой камуфляжной раскраски. В общем, обе дамы смотрелись полными идиотками.
Хотя все остальные выглядели не лучше. Марта держала граммофон с огромной трубой, а Долгоруков захватил с собой всех трех арабских любовниц. Головы их торчали из грузового люка бронемашины.
Барила не обращал на это внимания. Он подошел, проворно передвигая короткие толстые ноги, и с врожденным изяществом отдал честь Анне.
– Анджей, – сказал он, глядя так, что каждый, его хорошо знавший, увидев этот взгляд, должен был затрепетать от страха. – Знаешь, для чего я взял с собой именно тебя? На мой взгляд, ты самый исполнительный офицер нашей твердыни. Не обмани меня, негодяй. Иначе…
