Вагнер взял в баре бутылку коньяка, два больших бокала и провел Зосю в Верхний парк. Она смотрела на стройные ряды деревьев и глотала слезы. Вагнер же решил ее дожать. Он всегда очень тщательно выполнял приказы.
Они шли мимо хихикающих в наступающем сумраке пар, отгоняли белок, пытавшихся выпрашивать орехи, зайцев и кроликов, так и норовивших сунуться им под ноги. Потом они оказались возле ровной, как стрела, дозорной башни девятнадцатого столетия. По узким, вытертым ступеням они поднялись на площадку под крышей. Вагнер уселся, опершись о стену и поставив ноги на барьер. Тут, над вершинами деревьев, ветер от лопастей Монастырского острова был еще сильнее. Солнце заходило, и по стеклянному куполу играли отблески. Ниже простиралось море зелени, виднелись крыши резиденций влиятельных людей и главных контрабандистов. Где-то внизу трещал конный трамвай, экипажи лавировали между стволами деревьев на улице Пана Яна. Зажигали первые лампионы и газовые фонари. Люди располагались на лужайках целыми семьями, чтобы поужинать, женщины степенно распаковывали корзинки с едой. В парке открывались павильоны вечерних ресторанчиков.
Вагнер наполнил бокалы коньяком. Сью осушила свой одним глотком. Она уже плакала в открытую.
– Знаешь, – глотала она слезы. – Ваш ребенок… знаешь… у меня шестой класс чистоты.
– Что тебе сделали? – спросил он.
– Меня стерилизовали.
– Как это? Женщин невозможно стерилизовать!
– Можно, – сказала она. – У меня шестой класс. Фактически я почти мутант. – Тут она уже зарыдала.
Сью вытерла слезы руками, высморкалась. Он подал ей платок.
– Твоя жена… – продолжила она. – В таком красивом платье. Служанка, ребенок, салат, возделывание огорода. Она занимается этим. Я же умею только с завязанными глазами разбирать и собирать автоматический карабин. Знаю, как командовать группой усмирения, как организовать огневую поддержку батальона, оказавшегося в окружении. Боже! Я не умею делать салат и никогда не носила платьев. Никогда у меня не будет ребенка…
Вагнер налил ей еще порцию коньяка.
Интересно, какие виды на нее имеет Барила?
Она снова выпила содержимое большого бокала одним глотком.
– Никогда у меня не будет маленькой собачки. – Сью забрала у него бутылку и сделала несколько глотков из горлышка. – И никогда мне не жить среди деревьев.
Вагнер испугался, что переборщил. Искренне надеясь, что его спутница не попытается броситься с этой проклятой башни вниз, он помог ей подняться и спуститься вниз. Поддерживая под руку пьяную в хлам женщину, он довел ее до дома. К счастью, Анна знала, что делать в таких ситуациях. Она раздела госпожу полковника, умыла, надела на нее кружевную ночную рубашку и уложила в одной из спален, обставленных в арабском стиле.
Утром Сью выглядела лучше. Вагнер прихватил ее на том, как она разглядывала себя в зеркале, поправляя смявшиеся кружева. Половину ночи она провела в туалете, однако у нее хватило сил умыться и сесть за завтрак уже в мундире. Увидев ее, поручик Зорг почесал задней лапой за ухом. Наверняка он заключил пари с Анной о том, что госпожа полковник либо пойдет на риск повторить ночные подвиги, либо откажется от гренок и странно пахнущего напитка, который – как ей объяснили – называется «чай»…
Потом Зорг и Анна с интересом следили за тем, как Зося грызет гренки, с выражением лица типа «В Перл-Харборе было тоже несладко…» Вагнера сильно интересовало, кто из них выиграл, но спросить об этом при гостье он не мог. Служанка помогла хозяину запрячь изящную двуколку. На то, чтобы усадить в нее госпожу полковника и поручика, ушло всего несколько минут. Тут Кристи-Андерсон закрыла глаза солнечными очками, и теперь он не мог проследить направление ее взгляда. Щелкая кнутом, Вагнер погнал коня. В это время движение на улице уже нарастало, но им повезло, и они доехали до Грюнвальдского моста быстро. А за ним было уже рукой подать до конюшен Министерства контрабан… тьфу… Управы Воеводства.
Вагнер оставил свой экипаж на бравых конюших и повел гостью мимо огромных колонн, а потом оставшимися еще от фашистов широкими, вселявшими почтение к власти коридорами. В вестибюле царила приятная прохлада. Сандалии громко шлепали по гранитным плитам. Потом был контроль, беглый обыск, после чего адъютант доложил генералу о визитерах. Сью сняла черные очки только на пороге кабинета.
Генерал Барила отвернулся от окна с видом на Одер и Монастырский остров. При этом движении ему каким-то чудом удалось не оборвать ни одной пуговицы с мундира, плотно обтягивающего его чудовищной величины брюхо. Он даже подошел к гостям, проворно переставляя короткие, кривые ноги, и протянул руку. Пальцы его напоминали сардельки, поросшие редким волосом. Причем, несмотря на такой вид, мутантом он не являлся. У него был первый класс генетической чистоты. Он имел жену и пятерых детей.
– Приветствую вас, госпожа полковник, – просипел он. – Я очень рад видеть вас живой и здоровой.
– Мне тоже очень приятно, пан генерал.
– О… вы великолепно говорите по-польски.
Она усмехнулась.
– Я наполовину полька.
– Ага, а Кристи в вашей фамилии от англизированного Кисьцак?
– Нет. Андерсон от Анджеевская.
Барила усмехнулся в свою очередь. Показал им на кресла.
– Я знаю, что майор Вагнер любит коньяк, однако мне хотелось бы угостить вас чем-то произведенным у нас. Это местная продукция. – Он продемонстрировал им граненую бутылку.
– Местная продукция? – Негритянка решила слегка показать зубки. – Неужели амфетамин Х-12?
Генерал рассмеялся. Вопреки своему виду, он был человеком очень умным и ценил ум в других людях.
– Мне кажется, в данный момент стоит забыть о пикировке. – Он наполнил маленькие рюмочки. – Пока же я вам предлагаю чистую водку.
– Ваше здоровье! – Сью выпила, демонстрируя знание польских обычаев.
– Вас все лучше учат в этом вашем ЦРУ. – Барила с трудом разместился в кресле, стоявшем за огромным столом.
– Что вы сказали?
– Ну, нет… агент, у которого имеются проблемы со слухом. Так не бывает.
– Вы сказали – ЦРУ.
Дымчатое стекло купола над городом вспыхнуло ярким светом, и он, пройдя через жалюзи, расчертил лицо генерала густыми тенями. Атмосфера кабинета казалась сонной, словно не до конца реальной.
– Конечно. Хотя вы наверняка прошли обучение у морских пехотинцев. Никогда не забываете о прикрытии, но на самом деле вы не полковник. Ведь правда?
– Не понимаю вас, генерал.
Барила тяжко вздохнул и выпятил толстые губы.
– Я сказал, что вы агент ЦРУ. Ваш шеф – Терри Робинсон. Вы занимаете тринадцатый кабинет шестого отдела в бункере Лэнгли. Кроме того, что ваш отец пан Анджеевский, вы к тому же интенсивно учили польский язык в течение года в отделе криптографии в Детройте. Вами занимались шесть учителей, в том числе двое поляков – пани Врублевская и пан Мартыняк… Я должен рассказывать дальше?
Негритянка прикусила губу.
– Вы совершили ряд федеральных преступлений, – сообщил генерал. – Вы полизали траву в Народном парке бункера Детройт. Хотя… тоже мне парк. – Он пожал плечами. – Десять метров на десять. К тому же вы дали себя сфотографировать. Ну и также есть меньшие провинности, вроде небольшого бизнеса по продаже дури коллегам. На вас было заведено дело, но тут подвернулась данная миссия и все как-то устроилось. Не так ли?
– Я хочу видеть консула Соединенных Штатов Северной Америки!
Она сказала это быстрее, чем следовало. Показала, что ее удалось вывести из равновесия.
Барила смеялся так, что чудовищное брюхо ходило ходуном. Однако портной генерала, видимо, был специалистом высшего класса, поскольку опять каким-то чудом все пуговицы остались на месте.
– Прошу прощения… Вы, конечно, удивитесь, но во Вроцлаве нет вашего официального консула. Есть почетный. Он даже раз в полгода получает какую-то почту. Ничто не связывает наши народы со времени бомбы Чен, но мы все-таки держим вашего консула. Может, чтобы показывать в зоопарке, но он все-таки есть. Есть! Прошу. – Барила добродушно помахал рукой. – Вызвать его?
Теперь дыхание американки участилось. Она явно испугалась по-настоящему.
– И что вы можете предпринять? – продолжал Барила. – Бросить нам на голову атомную бомбу? Мне кажется, без электричества вам будет трудно это сделать. А может, армия США нападет на Вроцлав? Хм-м-м… У вас хватит кораблей, чтобы перевезти ее через океан? – Он наклонился над полированной крышкой стола. – И еще прошу мне объяснить, поможет ли вам консул, когда вас будут разрывать на части конями на Рынке.
Американка посерела от страха. Ладони ее вцепились в подлокотники кресла. Зорг тоже это увидел и шевельнул ушами. Причем, как и Вагнер, он заметил и нечто иное.
