– Вы сказали – могильщика?..
– Именно. А он вам в любом случае понадобится, поскольку и в новом мире люди будут умирать. Миры – мирами, а трупы – трупами. Видите ли, люди не любят, когда мертвых хоронят андроиды. Религия запрещает. А я, прошу прощения, именно что могильщик. Знаю все о похоронах, ну и всякие там обряды и ритуалы – тоже назубок. К тому же у меня очень скромные требования. Что мне нужно? Какая-нибудь крыша над головой, лопата да помощник для копания.
Чиновник отошел от первого шока и пробормотал:
– Ну да… Признаюсь, вы меня малость ошеломили… Ха-ха… Да… Секундочку, господин Кёртис. – Чиновник стал быстро тыкать пальцем в экран френдо, нахмурился и удивленно причмокнул пухлыми губами. – Верно! Это грустно, но мы каким-то образом упустили необходимость вашей профессии… Ну хорошо, я вношу вас в список. Болдуин Кёртис, номер сто тысяча первый. Профессия: могильщик.
Сверкнула профессиональная улыбка.
– Пожалуйста, передайте мне ваши документы.
Город на планете был выстроен задолго до прилета людей автоматами, исследующими глубокий космос. Колонисты его только заселили. Были подобны муравьям, которых перенесли в новый, уже готовый муравейник. Они заполнили структуру, вписались в схему, добавив лишь незначительные детали – краски, мелкие переустройства…
Город назывался Авалон, и Болдуин поселился на его окраине, среди обширных болотистых пустошей, испещренных руинами предшествующей цивилизации. Новое кладбище естественным образом оказалось на остатках старого.
Планета приняла людей вполне терпимо. Они быстро и без больших потерь адаптировались к местным условиям. Двое умерли в результате непереносимости прививок, один покончил с собой. Именно они и стали первыми «клиентами» кладбища. А лет через десять ситуация стабилизировалась. Болдуин ежедневно хоронил от двух до четырех покойников, а в городе рождалось столько же новых жителей.
Город хорошо заботился о ста тысячах своих подопечных, обеспечивая их всем, что только могло им понадобиться. Основным занятием колонистов была добыча и переработка болотного торфа – он обладал какими-то сильными противораковыми свойствами. Болдуина все это не интересовало. Он редко посещал Авалон, ощущая свою инаковость и слегка стыдясь своего низкого занятия. А со временем превратился в отшельника. От отца его отличала болезненная ненависть к алкоголю. Весь свой двухнедельный паек он ритуально выливал в сток для нечистот. Избавлялся таким образом от родимых пятен отцовского наследия. И приговаривал при этом:
– Должен же я чем-то отличаться от своего старика…
Из воспоминаний его вырвал громкий свист.
На площадку перед домом в фиолетовом закатном свете садился ховеркрафт на воздушной подушке. Весь из себя черный, а на бортах таинственные готические письмена. Его вид всегда приводил Болдуина в почтительный трепет, который тут же исчез, когда на борту включился прожектор и обвел ярким световым лучом окна барака. Болдуин не жаловал водителей катафалка. Как и они его.
В помещение вошел пилот.
– Три штуки, могильщик. Ставь подпись.
Пилот вручил Болдуину пластину формуляра, сплюнул и небрежно почесал гладко выбритую щеку. Болд знал, что в глазах пилота он выглядит как осклизлый василиск. Водитель катафалка никогда не глядел ему в глаза, как будто боялся, что могильщик плюнет в него ядом.
– И вам добрый день, – ответил Кёртис и не спеша оставил отпечаток пальца в трех белых инфоокошках. – Завтра тоже вы прилетите?
На лице пилота возникла гримаса облегчения.
– Нет, – прошипел он. – Мой андроид.
– Не желаете ли слегка передохнуть, я охотно заварю вам чая? – продолжал дразнить водителя Болдуин.
– В другой раз, могильщик.
– У меня есть светящаяся выпечка из спор грибницы.
– Нет-нет!..
– А может, вы согласитесь на пару со мной выкопать новую могилу, дружище? Тоже нет?
Пилот не смог даже удивиться. Попросту убежал, бормоча под нос проклятья.
Вошел Шарк.
Они молча глядели, как черный катафалк поднимается в воздух и исчезает в стене фиолетового дождя.
– Он обозвал меня «жестяным недоумком» и пнул, – наябедничал андроид. – Я подам на него жалобу в свой профсоюз. А вы его хорошо уели, господин Кёртис.
– Все люди одинаковы, и этот – не худший из них. Просто город сошел с ума, Шарки.
И бросив еще один взгляд в зеркало, добавил:
– Ну что – идем к ним.
3
Они стояли рядом – двое мужчин и одна женщина.
Все нагие. Глядя на их спокойные лица, трудно было поверить, что они мертвы. Идеально спроектированные черты лица подчеркивали красоту женщины. На вид ей было не больше сорока. По крайней мере, если судить по коже.
– Это все пластика… Знаешь ли ты, Шарки, что в Авалоне уже нет некрасивых людей? Каждый выглядит так, как пожелает. Посмотри на них – почти боги!
Каждый из трех был залит прозрачной массой, сформированной в виде многогранного кристалла. Отполированные поверхности отбрасывали множество световых бликов. Покойники казались бабочками, плененными в янтаре.
– Но все же они умерли. А стало быть, не были богами, – тяжело вздохнул Болдуин. – Хотя наверняка сами про себя что-то такое думали.
Завтра он опустит кристаллы в выкопанные могилы и насыплет три небольших холмика. И согласно Новому Обычаю, никаких надгробий с именами. Могилы будут безымянными, потому что никто давным-давно уже не посещает кладбищ. Колонисты не любили напоминаний о том, что когда-то их самих засыплют землей. Они не желали ничего знать о смерти, не хотели признавать ее прав, не способны были даже презирать ее.
– Я помню старые гробы, они были деревянные, – пояснил Кёртис Шарку. – А теперь смотри, как ловко придумали. Берешь подготовленного покойника, щелк, и он уже в кристалле. Не гниет, не разлагается, не воняет, братишка. Все чистенько, аккуратненько. Если смерть покойника изуродовала, то заливают кристалл темной эмалью так, чтобы ничего не было видно. Ловко, ловко все придумали. Боги, мать их…
Болдуин внезапно ощутил себя старым и усталым. Посмотрел на свои большие ладони, на потрескавшуюся кожу пальцев, на желтые мозоли. Ткнул пальцем в ближайший кристалл.
– Смотаюсь-ка я в Авалон. Давно там не был.
– Прошу прощения – прямо сейчас? Мне кажется, это не самая лучшая мысль. Приближается ночь, а погода…
Болдуин похлопал Шарка по плечу.
– Не волнуйся, парень. Я водостойкий – не растворюсь.
– А можно узнать, зачем вы туда идете? – упорствовал андроид. Программа опеки работала на полную катушку.
– Ну, всегда хожу за одним и тем же.
– Что – опять?
– Именно так, Шарки. Иду искать жену. Вдруг что-нибудь попадется. Она должна быть красива и душой и телом.
4
В воздухе висела сфера. Она разбрасывала элегантные струйки дымного света, неспешно скользящие по столешницам низких столов и в конечном счете падающие под их ножки, где мягко отражались от паркета и тихо угасали. Большая часть бара тонула в полумраке. Сонную атмосферу подчеркивал тихий шелест дождя, что-то бормотавшего стеклам округлых окон.
