Он закрыл глаза и сразу же увидел огромный пустынный пляж, на котором еще совсем недавно безмятежно лежал целыми часами, голубое ласковое море и… Наташу.
А разве можно забыть ночь перед ее отъездом в Стамбул? Это было что-то фантастическое…
После ресторана они долго гуляли по пустынному пляжу. А когда Ветров предложил искупаться, Наташа, не глядя на него, быстро сняла с себя платье и все то, что было под ним.
Обнаженная и прекрасная, она направилась в переливающееся лунным светом серебро…
Они долго резвились в воде. Потом он обнял Наташу и прижал к себе, и их губы слились в продолжительном поцелуе. Не отнимая губ, Наташа мягко обвила его ногами… Когда же он почувствовал, что она близка к самому желанному для них моменту, то сделал все от него зависящее, чтобы она запомнила этот момент надолго.
Потом на руках, словно древний греческий герой, Ветров вынес ее из моря. Через час его снова с непреодолимой силой потянуло к Наташе, и она, все с той же нежностью и любовью, приняла его…
Сидя у него на коленях, она то откидывалась назад, то прижималась к нему, и он чувствовал, как ее груди щекочут ему кожу. У него темнело в глазах, и хотелось, чтобы эта волшебная ночь никогда не кончилась…
Расстались они на рассвете, и Наташа попросила не провожать ее. Не дала она и номера своего телефона, и он не стал настаивать…
– В Греции-то, – вернул Ветрова с далекого пляжа на Ленинградское шоссе голос сидевшего на заднем сиденье Игоря Раскатова, – если чего, наверное, и нет, так дождя? Как, Валя?
– Наверное. Ты можешь мне не поверить, – повернулся Ветров к Раскатову, – но я соскучился по дождю. Постоянное солнце утомляет… Помнишь чеховскую «Дуэль»?
– Да, – кивнул Раскатов.
– Так вот там Лаевский говорит доктору Самойленко, что Кавказ ему представляется глубоким мрачным колодцем, в котором томятся приговоренные к смерти. А потом мечтает, как приедет в Петербург и увидит наконец серое небо и мокрых извозчиков… А я, – после небольшой паузы продолжал Ветров, – очень люблю гулять по лесу в дождь. Кстати, оккультисты утверждают, что дождь понижает отрицательные энергии…
Тем временем дождь, на радость оккультистам, усилился, и теперь с неба летела уже не пыль, а упругие косые струи…
Мысли Ветрова снова вернулись к Наташе. Почему она не дала ему номер своего телефона? Не хочет быть всегда под рукою? Замужем? Ревнивый любовник?
Все может быть… Не может такая женщина быть одна…
Возможно, им и хорошо вместе. Во всяком случае, было. Но устроят ли ее короткие встречи здесь, в Москве? Свободного времени у него почти нет, да и семья как-никак…
Держать ее в любовницах? Он-то согласен… А она? Последняя ночь ничего по большому счету не значит. Купание в море при луне кого угодно расслабит…
Тем временем дождь кончился, и из-за туч впервые за день пока еще робко выглянуло солнце. Так смущающаяся невеста выглядывала на Руси в комнату, где находился жених, и сразу же пряталась обратно.
«Волга» остановилась у здания аэропорта, и к ним сразу подошел рослый парень лет тридцати в кожаном пальто и черной шляпе, которая удивительно шла к его волевому лицу.
– Здравствуйте, Валентин Алексеевич, – улыбнулся он, крепко пожимая руку Ветрову. – С приездом вас! Как Греция? Там по-прежнему все есть?
– Привет, Саня! – улыбнулся и Ветров, давно уже симпатизировавший этому смелому и отчаянному сотруднику. – Спасибо! В Греции пока действительно все есть, кроме курьеров из Душанбе…
– Счастливая! – насмешливо проговорил Саня.
– А тут как дела?
– Самолет сел вовремя, – посмотрел на часы Саня. – Минут через двадцать появится…
Тот, кого они ждали, появился через пятнадцать. И Ветров увидел ничем не примечательного человека лет тридцати пяти в черном плаще. В руке он держал небольшой «дипломат».
Осмотревшись, молодой человек уверенно направился к стоянке «леваков». Навстречу ему сразу же поспешил диспетчер.
Перекинувшись несколькими словами с потенциальным клиентом, он указал на стоявшую метрах в десяти «восьмерку» и покровительственно хлопнул его по плечу. Знай, мол, московский сервис, провинция!
За «восьмеркой» сразу же пристроилась «семерка» Сани, а вслед за ними – «Волга» Ветрова.
Все шло так, как и должно было идти, и ничто не предвещало неожиданностей. Тем более что погода окончательно разгулялась.
Но когда «восьмерка» остановилась на очередном светофоре, из шедших навстречу двух «Жигулей» по ней был открыт ураганный автоматный огонь, в считанные секунды превративший ее дверцу в решето.
Закончив стрельбу, обе машины понеслись в сторону Шереметьево.
– Саня, – сорвав радиотелефон, прокричал Ветров, – за ними! Вызови еще кого-нибудь на помощь! Я остаюсь здесь!
– Сделано! – услышал он злой голос Сани и увидел, как его машина, резко развернувшись, понеслась за уходившими «Жигулями».
– Может, и я? – вопросительно взглянул на Ветрова Раскатов. – Зачем я тебе здесь?
– Я не могу отдать тебе машину, Игорь! – покачал головой тот. – Кто знает, что тут может случиться? Вызывай экспертов, милицию и «Скорую помощь»!
И пока тот возился с радиотелефоном, Ветров осмотрел расстрелянную практически в упор «восьмерку».
Помощь никому из сидевших в ней была уже не нужна: и водитель и пассажир были изрешечены пулями.
– Да, – рассматривая многочисленные пробоины в смятом корпусе «восьмерки», поморщился один из подоспевших оперативников, – постарались! По рожку на каждого… Не меньше…
Через тридцать пять минут прибыли эксперты и принялись за работу. Один из них протянул Ветрову залитый кровью «дипломат».
Ветров выложил из него на расстеленную на капоте своей машины плотную бумагу два журнала «Пентхаус», несколько шоколадок «Марс», три пачки сигарет «Кент» и четыре упаковки арахиса.
Когда же он ловко вскрыл второе дно, взорам оперативников представились небольшие плотные пакетики, наполненные белым порошком.
– Героин! – попробовал на палец порошок один из экспертов.
– Взвесьте! – приказал Ветров.
Героина оказалось ровно полтора килограмма.
Ветров озабоченно взглянул на часы. С момента начала погони за людьми, расстрелявшими «восьмерку», прошло уже более часа, но Саня так и не вышел до сих пор на связь. Более того, он не отвечал и на вызовы оставшегося сидеть в «Волге» водителя. И все это очень не нравилось Ветрову.
А Саня, или Александр Константинович Брагин, не мог связаться с Ветровым по той причине, что его к этому времени уже не было в живых. В тот самый момент, когда Ветров озабоченно посматривал на часы, он лежал на мокрой траве с простреленной автоматной очередью грудью и смотрел в небо уже ничего не видящими глазами…
Все случилось до обидного просто. Пройдя несколько километров по шоссе, одна из преследуемых машин свернула на проселочную дорогу, а вторые «Жигули» понеслись в сторону Шереметьево. Брагин последовал за свернувшими.
Километров через пять, не перевернувшись до этого лишь каким-то чудом, поскольку это была истинно русская дорога, Брагин наткнулся на засаду. Первой же очередью был убит водитель, и машина Брагина, вильнув, со всего хода врезалась в кусты. Правда, и самому Брагину, и его двум помощникам удалось выбраться из машины, но на большее им рассчитывать не приходилось. Мало того, что они были практически окружены, один из них был тяжело ранен в плечо и очень скоро потерял сознание. Затем был убит второй помощник Сани. А потом настал и его черед. И через три минуты жестокой перестрелки он, выпустив последнюю в своей жизни очередь и достав-таки одного из нападавших, получил в грудь сразу четыре пули и мгновенно умер…
Об этом Ветров узнал только через час, когда на место ожесточенной стрельбы прибыла наконец милицейская подвижная группа и обнаружила там три трупа.
Да что там говорить, совсем не с тем настроением, с каким он выехал на задержание, возвращался в Москву Ветров. Мало того, что операция по за-хвату курьера провалилась, они потеряли трех прекрасных сотрудников. И если даже забыть на время о неизбежности тягостного объяснения с начальством, то это означало теперь только одно: предстоящую изнурительную работу по выяснению причин прокола.
