Неверной рукой Хрип набрал номер Мореного и, стараясь придать голосу естественность, проговорил:
– Это я. Я все сделал. Но надо срочно поговорить! Кое-какие осложнения. Да, сейчас приеду!
Положив трубку, Хрип с трудом перевел ды-хание.
– Он ждет…
– Идем! – кивнул Бес и, почти не целясь, выстрелил во второго парня.
Убедившись, что тот мертв, он взглянул на Хрипа:
– Деньги!
Тот покорно вытащил из кармана кожаной куртки конверт с долларами.
Разделив их на две равные части, Бес брезгливо бросил деньги на трупы.
Он недаром слыл за в высшей степени справедливого авторитета. И «по справедливости» отдал эти деньги тем, кому они предназначались…
Это было красиво. И хмуро наблюдавший за ним Хрип не мог не отметить широту этого жеста. Он бы так не поступил.
Глава 5
Леонид Афанасьевич Каракозов положил телефонную трубку и поморщился. Какие еще, к чертям собачьим, могут быть осложнения? Дело выеденного яйца не стоит!
Он не сомневался, что Хрип уберет этих ребят. Теперь хорошо бы освободиться и… от него самого. Мавр свое дело сделал…
Кто знает, какой расклад ждет Мореного завтра? И оставлять на руках Хрипа козырного туза он не имел ни малейшего желания. Чуть что, и тот заложит его со всеми потрохами.
А как здорово все начиналось!
Созданная Бесом бригада по угону и продаже машин в Среднюю Азию работала как часы. Плыла себе по Волге-матушке баржа и плыла. И никому даже в голову не приходило, что внутри нее, в специально оборудованном цехе, полным ходом шла работа по перекраске машин и перебивке номеров на деталях. Но, как говорится, хорошенького понемножку.
Нет, вышедший на него чьими-то стараниями мент не пугал его, а просто предложил выбирать. И Мореный выбрал… В результате этого выбора баржа, подобно славному крейсеру «Авроре», встала на вечную стоянку, а Бес отправился в Мор-довию.
Все эти восемь лет Мореный прожил как на иголках. Его благодетель наглел на глазах. А потом и вовсе начал зарываться. Но стоило Мореному только раз возмутиться, как на смену прянику сразу же пришел кнут.
Чем он, Каракозов, собственно, недоволен? Вот Анатолию Николаевичу Кесареву действительно не повезло… Мордовия, конечно, далеко, но полнится слухами земля-то, и еще как полнится! А ну как дойдет один из них до Беса? Что тогда? Не лучше ли уж потерпеть? Не он первый. И не такие терпели…
И Мореный терпел. А что еще делать? Против лома нет приема. А желающего быть поставленным на ножи Мореный еще не встречал. На разборке не будут выяснять, почему ты стал «ссученным», а просто разрежут на куски. Как и не было.
Ладно, с этим все! Было и быльем поросло… А с Хрипом он успеет разобраться.
Каракозов достал запотевшую бутылку пива. Открыв, надолго приложился к горлышку. Даже сейчас он не изменял любимым «жигулям». Потом достал «беломорину». Все эти «кенты» и «мальборо» ему тоже были не по вкусу.
Хрип явился в семь. Мореный долго лязгал запорами тяжеленной бронированной двери, которую вряд ли бы взял даже автоген.
А вот Бес взял… Усадив «корешей» на диван, он насмешливо взглянул на сразу же осунувшегося Мореного.
– Продал, сука! – с ненавистью взглянул тот на примостившегося рядом с ним Хрипа.
– Он не продавал тебя, Леня, – покачал головой Бес, – а уступил силе.
Этого Мореному объяснять было не надо.
– А продал-то, Леня, ты, – продолжал Бес уже без усмешки.
Каракозов метнул на Беса быстрый взгляд. «Неужели знает? Неужели уже стукнул благодетель? Впрочем, какая разница, знает, не знает… Так или иначе – каюк!»
– Так как, Леня? – доставая левой рукой сигарету из кармана пиджака, спросил Бес. – Расскажешь?
Мореный не отвечал. Он лихорадочно размышлял.
«А может, как-нибудь… того… усыпить бдительность, да и самого его? Вместе с этим щенком. Связался на свою голову! Не захотел рук марать! Позабыл, с кем дело имеет!»
– Будешь молчать? – слегка наклонил голову Бес. – Ну, смотри, дело твое… А то, может, пойму!
Понять-то поймешь. Чего тут не понять? Самому на зоне пыхтеть неохота, вот и послал кореша. Да толку-то от такого понимания…
Нет, Беса ему не обмануть! Все, зараза, насквозь видит! И если говорить, так говорить правду! Хуже все равно не будет! Да и лучше тоже…
– Зажали меня… – стараясь не смотреть Бесу в глаза, едва слышно произнес Мореный.
– Менты? – презрительно прищурился Бес.
Каракозов вздохнул.
– Это я, значит, по твоей милости восемь годков из жизни вычеркнул? – В голосе Беса зазвенел металл.
Покрывшийся смертельной бледностью Мореный молчал. Но Бес уже и не нуждался в его ответе. И раздавшиеся в следующее мгновение два сухих хлопка унесли с собою две жизни, для чего-то все-таки дарованные этим людям Богом…
Глава 6
Григорий Александрович Битман припарковал свой «мерседес» и, кивнув охранникам, важно прошествовал к дому. И эта важность, с которой он в последнее время делал почти все, шла ему самым удивительным образом. Являя собою на пороге шестого десятилетия яркий пример ухоженного мужчины, Битман и выглядел соответственно.
С холеным и достаточно тренированным телом, над которым три раза в неделю трудились массажисты и два – банщики, Григорий Александрович, с его крупной головой и пышной пепельной шевелюрой, выглядел весьма импозантно. А если ко всему этому добавить еще и великолепно сидевшие на нем костюмы, то его вполне можно было снимать для журнала «Деловые люди». Только вот сниматься Григорий Александрович при всей своей импозантности не любил. С той самой минуты, когда молчаливый работник органов внутренних дел увековечил его портрет анфас и в профиль для картотеки Московского уголовного розыска…
Впрочем, к шумной славе он не стремился никогда. Да и тот род деятельности, который избрал себе Григорий Александрович, никак не располагал к саморекламе, поскольку всю сознательную жизнь Битман посвятил самообогащению. Причем способами, которые почему-то всегда находились в крайнем противоречии с действующим законодательством.
Ловкий и смышленый от природы, Григорий Александрович, будучи еще просто Гришей, раз и навсегда решил, что строительство коммунистического общества и он – вещи диаметрально противоположные. И в полном соответствии со своим мировоззрением выбрал себе профессию зубного техника, которая не только удивительно шла к фамилии, но и приносила хороший гешефт… Врачом он быть не захотел. Да и зачем? Пусть другие ковыряются в чужих ртах. А он будет иметь дело с тем самым металлом, из-за которого вот уже столько тысяч лет гибли люди.
И работать с этим металлом Битман научился виртуозно. Он никогда не опускался до примитивного обвешивания. К чему? Ведь существовали сотни других способов. Скупка краденого золота в том числе…
Эта скупка и привела его в конце концов в те самые места, которые почему-то принято именовать «не столь отдаленными». И Битман провел в этих «не столь отдаленных» целых пять лет из своей золотой в полном смысле этого слова молодости.
Отмотав срок, он вернулся в первопрестольную, и его сразу же взял к себе в дело некто Фишман, тоже золотых дел мастер, с которым он не один год хлебал бок о бок лагерную баланду.
Правда, теперь Гриша уже не отливал из ворованного и купленного в полцены золота коронки и мосты. Для этого были люди попроще. Он занимался антиквариатом. Да так, что по прошествии всего трех лет ему удалось сколотить приличный капитал. А капитал, насколько Битман знал из марксизма, ну просто обязан был приносить еще больший капитал, или, иными словами, прибыль…
