Футбольные истории от Владимира Кулебы

1. Валерий Лобановский, левый крайний

Каким я его помню… Вот он получил пас от своего верного «Валета», динамовской «десятки», Валентина Трояновского, который сразу же сместился в центр, оставляя его один на один с персональным «сторожем». Рыжий, очень худой, сутулый, в белой футболке с диагональной полосой и одиннадцатым номером на спине.

Вместо того, чтобы сразу пробросить мяч себе на ход, начал продвигаться трусцой, почти боком, куда-то к боковой линии.

Защитникам соперника только этого и надо. Они успели перегруппироваться, а двое, не спеша, уверенно, принялись теснить «рыжего» к лицевой, где «съесть» его было делом техники.

Движения форварда казались неуклюжими, немного замедленными, атака явно захлебывалась. Дойдя почти до пересечения фланга и лицевой, левый крайний хорошо рассчитанным ударом ударил мячом в ногу соперника, и тот (мяч) отскочил за линию поля.

«Угловой!» – радостно выдохнули трибуны, многие болельщики одновременно чиркнули спичками, тут и там вспыхивали и гасли огоньки. Знатоки на радостях потирали руки в предвкушении чего-то многообещающего. «Лобан, гол давай!» – раздавалось отовсюду.

Взяв у мальчика мяч, нападающий долго прокручивал его в руках, выбирая точку соприкосновения с полем. Стадион неистовствовал. Тщательно установив его, он окинул взглядом площадку, куда собирался подавать, и стал отходить назад. Такого разбега, метров 15–20 по беговой дорожке, мне видеть не приходилось.

Стремительно набирая скорость, со всей силы нанес удар по мячу правой ногой внешней стороны стопы. Резко оборачиваясь от вратаря, мяч по высоченной дуге обогнул всех, кто суетился в штрафной, и неожиданно резко упал возле дальней стойки прямо на голову правого крайнего Олега Базилевича, который выскочил, как из табакерки. В элегантном прыжке кивком головы тот переправил его в пустые ворота. «С подачи Валерия Лобановского гол забил Олег Базилевич!» сообщила диктор под овации трибун.

Да, мужики, я свидетель этого чуда, лично все это пережил, давным-давно, в другой жизни, в начале 60-х прошлого века.

Со времен знаменитого бразильца Диди, который продемонстрировал на ЧМ-1958 года серию ударов и передач с подкруткой, Лобановский стал вторым футболистом в мире, который освоил такой прием. Сам он, тогда студент Киевского политеха, говорил, что, овладевая ударом «сухой лист», использовал эффект Магнуса и свои математические расчеты.

И потом, что бы ни случалось со мной, в память навсегда врезались фиолетовое небо нашего уютного стадиона, его заполненная чаша, густой, как туман, сигаретный дым, который истекал в свете прожекторов. Как-то без привычки мне поплохело от того дыма, закружилась голова, и какой-то дяденька молча сунул карамельку. Чудо: конфета помогла, как в самолете, где эти карамели также тогда раздавали бесплатно.

И, конечно же, память сохранила навсегда того, на первый взгляд, неуклюжего и худого левого крайнего, который покорил сердце сопливого десятилетнего пацана из Бессарабки, которого заботливо оберегала судьба, когда он так отчаянно и удачно «канал» без билета через забор на все матчи «Динамо».

Во втором тайме Лобановский получил солидную порцию свиста от болельщиков за то, что безбожно водился и терял мяч, не замечая партнеров. Вот и на этот раз, заманив опекунов до самого углового флажка, пытался заработать «угол», чтобы подать его своим фирменным «сухим листом». Но защитники теперь были на чеку, не бросались, выжидали. Тогда он, расшатываясь корпусом, неожиданно резко убрал мяч назад и вправо, а когда защитники бросились туда, ловко рванул влево, к лицевой, прикрывая мяч телом.

Путь к вратарской был открыт. У защитников оставалось два варианта, и оба – не позавидуешь. Или сбивать форварда сзади – стопроцентный пенальти, или надеяться на авось, а вдруг неточно сыграет. Обычно Лобановский такой роскоши им не позволял. Вот и сейчас, подождав, пока голкипер и центральный защитник сместятся в его сторону, заблокировав ближний угол, он элегантно накатил к одиннадцатиметровой отметке, куда на полной скорости врывался Юрий Войнов. Его пушечный удар под перекладину не оставил шансов.

Стоит ли говорить, что все киевские ребята, да разве только они, дни и часы считали до следующего матча, грезили его игрой, и «весь Киев ходил «на Лобана».

«Балерина!» – иногда кричали ему с трибун. И действительно, грациозные театральные па, венские кружева, которые он плел вокруг защитников, скорее напоминали искусство, чем тяжелую повседневную работу, которую сегодня называют футболом.

Нестандартное мышление, непредсказуемые действия, уникальное исполнение угловых и штрафных, самобытный дриблинг, присущая только ему техника, на мой вкус, с высоты болельщицкого опыта, могли сравниться разве что с игрой Эдуарда Стрельцова.

Именно игрой – оба с защитниками играли, как кот с мышонком. Впрочем, Стрельцова пришлось наблюдать после его «отсидки», когда Лобановский заканчивал карьеру футболиста. Старожили уверяли, что молодым он был свежее.

Кое-кто склонен и сегодня утверждать, что Лобановский стал левым крайним с легкой руки Вячеслава Соловьева, тренера, который привел Киев к золотым медалям в 1961-ом.

Якобы он не на той позиции использовал выдающегося футболиста. Как центрфорвард Лобановский принес бы больше пользы, и карьера сложилась бы удачнее. Когда-то и мне так казалось. Говорят, будто Лобановский сам пытался убедить в этом Виктора Александровича Маслова (как будто Маслова можно было в чем-то убедить!).

Не удалось, и Лобановский вынужден был уйти из «Динамо», покинуть Киев. Какой это был шок! Разве мы могли представить «Динамо» без Лобановского? Нонсенс! Если бы не громкие победы Маслова, киевляне бы ему не подарили уход своего кумира.

НО СЛУЧИЛОСЬ ТАК, КАК СЛУЧИЛОСЬ. Игроком Лобановский был интеллигентным, отличался своими знаниями, культурой (закончил с медалью школу, учился в КПИ), много читал. И мнение свое отстаивал последовательно, аргументированно.

Такие не нравятся и не вписываются в авторитарный тренерский стиль. И – какой парадокс! – став тренером, Лобановский в основу всей работы поставил принцип жесткой и безусловной дисциплины и авторитарного стиля, стопроцентное подчинение воли игроков стратегии наставника, утверждал абсолютный диктат дисциплины. За что недруги называли его тренером с тоталитарными замашками.

Что, собственно, так или почти так и было. Да и могло ли быть по-другому в те советские времена, когда принцип вождизма распространялся на все сферы тогдашней жизни – от политики до искусства и спорта?

Когда-то давно, поймав момент, под настроение, я спросил у него: кто был прав тогда, в 1964-м, Лобановский-игрок или Маслов-тренер.

Валерий Васильевич, как всегда тщательно подбирая слова, ответил:

– Тогда я был убежден в своей правоте игрока. И только позже понял, осознал, что прав был Маслов.

Он так и сказал: Маслов. Не Виктор Александрович или «Дед». Сухо и лаконично: «Маслов». Ему всегда присуща конкретность и четкость формулировок. Не выносил дилетантства, верхоглядства. Про одного коллегу, чтобы повергнуть его в споре, сказал: «О, ты все знаешь! Только не точно…».

К убеждению приходил, руководствуясь железной логикой, воплощенной в аргументы. Причем, они, эти его выстраданные убеждения, были основаны на научных разработках и современной методике.

Таких людей, лидеров, которые обгоняют свое время, общество не сразу принимает, еще позже по достоинству оценивает.

Можно только представить, как в зрелые годы Лобановскому-стратегу приходилось с теми, кто требовал немедленных и категоричных выводов сразу после окончания того или иного матча.

Он стоически, в основном, молча, это воспринимал, крайне редко ввязывался в бесполезные словесные перепалки и не считал нужным что-то кому-то объяснять. Его знаменитая фраза, как и некоторые другие, ставшие одним из афоризмов Лобановского: «Мы понимаем это их непонимание».

Не помню точно – то ли в Дании, то ли в Голландии – после квалификационного матча тогда еще Кубка Чемпионов, на пресс-конференции украинские журналисты, уверенные, что игрок Икс «провалил» матч, был самым слабым звеном в команде, взяв в кольцо Лобановского, выкрикивали: «Почему не заменили? Он же был худшим на поле!»

– Извините, дорогие мои, я так не могу, нахрапом, по горячим следам, давайте дождемся распечаток тактико-технических действий, командных и индивидуальных, проанализируем, сейчас – это только эмоции.

Странно, но он оказался прав, этот игрок не был худшим, как из ложи прессы могло показаться…

Уяснив раз и навсегда для себя тот или иной вопрос, Лобановский-тренер больше не возвращался назад, не тратил время, не мучился сомнениями. Поэтому его убеждения были прочны и логичны, из них рождались новые концепции, идеи и модели. Такие же самобытные, как и игра Лобановского-футболиста. Но они не предполагали той высокой насыщенности импровизацией и вдохновением, что так свойственны были игроку. Потому что Лобановский-игрок и Лобановский-тренер очень непохожи.

Как-то он сказал и об этом:

– Для того, чтобы успешно работать с командой, нужно забыть себя как игрока, и никогда не предлагать и не упоминать то, что ты сам делал в команде. Иначе как тренеру тебе не состояться».

Вспомним, ребята, еще раз Лобана…

Валерий Васильевич Лобановский (6 января 1939, Киев – 13 мая 2002, Запорожье) – украинский футболист и футбольный тренер. Многолетний наставник киевского «Динамо», во главе которого дважды выигрывал Кубок обладателей кубков. Трижды был наставником сборной СССР, с которой стал вице-чемпионом Европы в 1988-м. Главный тренер сборной Украины в 2000–2001 годах. Полковник внутренней службы.

Мастер спорта СССР (1960). Заслуженный тренер СССР (1975). Кавалер советских орденов «Знак Почета» (1971) и Трудового Красного Знамени (1987). Кавалер орденов Украины «За заслуги» ІІ и ІІІ степеней. Герой Украины (2002, посмертно). Кавалер Рубинового ордена УЕФА «За заслуги» (2002).

Один из лучших тренеров в истории футбола, входит в список 50 лучших тренеров за последние 50 лет (1959–2009) по версии World Soccer. А также в список лучших тренеров послевоенного периода по версии The Times. Занял 7-ю строчку в списке лучших тренеров в истории футбола по версии World Soccer и Football Pantheon, а также 8-ю – по версии ESPN FC.

В начале 2017 года, УЕФА включила его в список десяти величайших тренеров европейского футбола с момента основания организации в 1954 году.

2. Эдуард Стрельцов, «стрелецкая казнь»

У ВХОДА НА РОДНОЙ СТАДИОН ЕМУ ПОСТАВИЛИ ПАМЯТНИК. НАПАДАЮЩЕГО МОСКОВСКОГО И «ТОРПЕДО» И СБОРНОЙ СССР ЭДУАРДА СТРЕЛЬЦОВА ЧАСТО СРАВНИВАЮТ ПО ТАЛАНТУ С ПЕЛЕ. НО ЕГО СУДЬБА СЛОЖИЛАСЬ ИНАЧЕ. ХОТЯ ПОСЛЕ «ОТСИДКИ» ОН ВЕРНУЛСЯ НА ПОЛЕ И ДВАЖДЫ СТАНОВИЛСЯ ЛУЧШИМ ФУТБОЛИСТОМ СОЮЗА

Когда нет достаточной информации, начинают циркулировать слухи. Постепенно они перерастают в легенды и мифы. Во времена моего детства ходили, например, такие легенды (некоторые я записал тогда еще). Будто сборная играла с немцами (англичанами, испанцами, шведами), и назначили пенальти (говорили: «пенальку» или «пендель») в наши ворота. К мячу подошел их центрфорвард (типа «буйвола» из повести Льва Кассиля) с черного цвета повязкой на правой руке (ноге) – запрещено исполнять одиннадцатиметровый – нескольких человек забил мячом! Разбежался, как влупит со всей дури, – верхняя штанга! Ворота обрушились на нашего голкипера. На этом игра закончилась – арбитр побежал в «Скорую» звонить, еле откачали, бедолагу-вратаря.

Или: играли киевляне с командой из Индии на стадионе им. Н. С. Хрущева, сразу после войны. Народу под завязку – все проходы забиты, ступеньки, на Черепановой горе – толпы. С индийцев что взять – вышли босые, один капитан – в обмотках, типа армейских портянок. Он-то, кстати и забил в «бессарабские» ворота с «пенделя».

Правда, счет к тому времени был 17:0 в нашу пользу. Но самое главное – в воротах у них стояла обезьяна. Прыгучесть – умопомрачительная! Летала не хуже Андрея Гаваши из динамовского «дубля». Мячи, как ананасы ловила, видать, недавно только с пальмы сняли. И все – намертво, представляешь? Долго забить не могли, пока Паша Виньковатов не приложился своей «пушкой». Ну, обезьяна вместе с мячом в ворота влетела! Ну, а потом пошло-поехало – 17:1!

Или: играли с «Динамо» московским в Киеве. У них в защите – известные костоломы. Лупят по ногам, а судья, сволочь, тоже из Москвы – ни пары с уст! Два гола наши «положили» все же, так не засчитал, представляешь? Москвичам – все, оказывается, можно: в офсайде пасутся и забивают (тогда говорили: «в апсайте»), судья, знай свое дело, свистит на центр. Ясно – что чемпионы Союза, но зачем же так явно их «тянуть за уши»? Короче, смотрели-терпели, а потом кто-то говорит: «Ребята, что же это в Киеве, на родной Бессарабке, делается? Здесь фашисты, когда с «Хлебзаводом» играли, и то не позволяли себе. Не пора ли перелом в игру вносить? Ну, все и побежали на поле. Москвичей никто не собирался трогать, да и скорость они показали – в свою раздевалку с низкого старта. Мы пока добежали – их никого уже и не было. А судья – Белов – к милиции бросился: спасайте, мол, бить бегут! Наша милиция с понятием, но тоже, видать, замандражировала. Так что он получил свое. Не по полной ответственности – как заслуживал, но тоже, скажем, ощутимо. Самое смешное – что? В киевской раздевалке укрылся. Его там не били – хозяева поля, все такое! Так хлопцы по очереди, кто проходил, в лицо плевали, он только вытирался. Поражение засчитали – 0:3! Сволочи московские, когда все началось – 0:2 ведь было! И здесь смахлевала федерация!

Или: приехало «Торпедо», а у них – пацаненок 16-летний, в центре нападения, из заводской команды, над ним Валек Иванов шефствовал. У нас в защите неслабые мужики, с ними особенно не пофинтишь. А он – не смотри, что щупленький, как побежит – не догонишь! Одно спасение: за трусы сзади! Футболку ему порвали еще в первом тайме – хорошо, по нулям отстояли. После перерыва выскочил – угнаться некому за этим Стрельцом. Два сам забил, потом Вале Иванову скинул. После третьего гола покидать стали стадион, свист, ругань – испортил праздник людям! Все же на бедро раз его поймали, а он мячик влево пробросил Иванову на ход – тот в пустые ворота закатил. Так этот Эдик защитнику нашему фигу скрутил при всех! Судья видел, но отвернулся, будто так и надо…

В начале 60-х больше всего легенд ходило про Стрельцова. После провального выступления сборной СССР на чемпионате мира 1962 года в Чили, когда еле отстояли ничью с Колумбией (4:4, ведя в счете 4:1), услышал:

– Да что вы хотите с этих инвалидов! Они же перед Чили ездили в зону, где Эдик Стрельцов «отдыхает», с командой зэков, продули – 1:9! Восемь голов сам Стрелец положил, а девятый – с его паса Витек Гвоздь, известный питерский карманник, завел в пустые ворота…

Впрочем, по свидетельству многих, после того, как ему «скостили срок и перевели под Тулу (всего Стрельцов провел в лагерях четыре года и шесть месяцев), он поигрывал в лагере, как рассказывала его жена Раиса, она даже мяч в лагерь передавала.

Мой стаж болельщика – когда первый раз «проканал» на стадион Хрущева – исчисляется с 1959 года. К тому времени центрфорвард московского «Торпедо» Эдуард Стрельцов вместе со спартаковцами Борисом Татушиным и Михаилом Огоньковым (все игроки сборной СССР) отбывали срок «в местах не столь отдаленных». А их фамилии – вымарывались из справочников и книг о футболе.

Когда приводились составы, читатели обнаруживали после восьми фамилий загадочное: «и др.». О забитых голах рассказывали примерно так: после удара нашего центрфорварда, которого правый крайний вывел в штрафную своевременной передачей, мяч влетел в сетку.». Или: «С подачи центрфорварда гол забил А. Ильин». Так что мы о нем знали только то, что судачили болельщики, день и ночь простаивавшие у турнирной таблицы, у входа на стадион.

Юрий Войнов, первый и единственный в составе киевского «Динамо» чемпион Европы, скупой на слова и эмоции, потом уже, когда можно было, обронил: «Если бы не та история со Стрельцовым, Татушиным и Огоньковым, которых отцепили в последний момент из сборной, играли бы с бразильцами финал…» Не раз доводилось слышать: если бы не «посадка», Стрельцов стал бы тем, кем стал на том чемпионате Пеле.

ПАРНИШКЕ И ВОСЕМНАДЦАТИ НЕ СТУКНУЛО, а он за сборную забивает по два-три гола не самым слабым командам в Европе. Тот, 1955-й, для него счастливый выдался – не только закрепился в основном составе «Торпедо», но и стал лучшим бомбардиром чемпионата – 15 мячей. Журналисты жаловались: со Стрельцова слова не вытянешь!» О своих успехах – неохотно: «Мне удалось хорошо сыграть в Стокгольме за сборную в 1955 году. Я забил тогда три гола. В Болгарии, в день своего рождения, забил два мяча. Тоже, конечно, запомнилось». В 1956-м в Мельбурне, в составе сборной СССР, становится олимпийским чемпионом – девятнадцати лет от роду. Хотя золотую медаль тогда не получил – по регламенту ее вручали только участникам финального матча, а замены не разрешались. Тогда многие говорили в утешение: «Ничего, кто-кто, а Стрелец свою медаль еще получит!». Не получил…

«Он был сильнее всех на футбольном поле и слабее всех за его пределами» – сказал о нем его лучший друг и товарищ Валентин Иванов. Конец мая 1958-го. За два дня до отъезда сборной страны на свой первый чемпионат мира арестованы ведущие игроки – Эдуард Стрельцов, Михаил Огоньков и Борис Татушин. Стрельцов получает 12 лет лагерей.

Из допроса Эдуарда Стрельцова:

«25 мая 1958 г. я пошел в пошивочное ателье на проспекте Мира около Рижского вокзала, в ателье я встретил Огонькова Михаила и Татушина Бориса, они тоже там шили костюмы. Здесь мы договорились поехать погулять, здесь же был Караханов (отставной полковник, по мнению многих исследователей «дела Стрельцова» – он и спровоцировал всю эту историю. – В.К.). Он сказал, что можно поехать к нему на дачу, где можно будет искупаться, мы согласились.

На автомашине (описка: на машинах. – В.К.) Огонькова и Татушина мы доехали до Пушкино, где Татушин проехал к своей знакомой девушке. Из ателье поехали я, Татушин, Огоньков, Караханов с девушкой, имени ее я не знаю. Сидели в машинах мы следующим образом: в машине Огонькова – за рулем Огоньков, далее я, Караханов, во второй машине – за рулем Татушин, девушка Татушина и девушка Караханова. Наша машина проехала до Пушкино. Татушин с девушками поехал к своей знакомой девушке домой, мы их ждали.

Через сколько-то минут Татушин из Пушкино вернулся, у него в машине было уже четыре девушки, то есть девушки Татушина, Караханова и две новых. В машине, согласно договоренности между нами, мужчинами, и двумя девушками, мы заехали в магазин и купили водки, вина и закуски. Из Пушкино мы поехали к даче Караханова в поселок, названия его я не знаю. На даче мы взяли стаканы, к нам в машину сели два школьника по имени Сережа, и мы на двух машинах, в прежнем составе, уехали на реку.

На реке мы загорали, на ковре разложили закуску и вино и выпили. На реке я познакомился с девушками. Одну звали Марина, других уже не помню. Все девушки тоже пили вино. На реке мы были дотемна, затем мы все поехали на машинах к Караханову домой, до этого мы попросили его разрешения об этом. На даче Караханова, затем в саду была опять выпивка. После этого все разошлись по парам, я остался с Мариной, фамилию ее я не знаю.

Марина добровольно вошла вместе со мной в одну из комнат дачи, Марина спокойно по моему предложению легла на кровать, я лег вместе с ней, предварительно я снял пиджак…»

Бытуют различные версии, пытающиеся объяснить, что же случилось в ту роковую ночь. Одну из них озвучил известный футбольный комментатор Вадим Синявский: «Звали же Стрельца в «Динамо» и армейский клуб. Заартачился. Чемпион… Чемпионы только в погонах спят спокойно. Вот и упрятали его. И то польза. Не будет забивать голы динамовцам».

Сама эта смутная и запутанная история заслуживает тщательного расследования. Общественный комитет по реабилитации Стрельцова возглавляли Анатолий Карпов и Аркадий Вольский (к сожалению, уже покойный, в свое время – секретарь парткома ЗИЛ, зав. Отделом ЦК КПСС. Материалам, собранным им, до сих пор ходу не дали и не обнародовали их. Вывод комитета: «Все утверждения суда, включенные в протокол, являются незаконными и не обоснованными».

Надо знать тогдашнюю спортивную жизнь и царившие в ней нравы. Если лучших не удавалось загнать в свои команды, от них избавлялись. Примерно в то же время «Спартак» выиграл Кубок СССР, обыграв в полуфинале «Динамо». По высочайшем повелению результат аннулируют, Кубок отбирают, а полуфинальный матч переигрывают. Когда команда «Динамо» проиграла легкоатлетическую эстафету на Садовом кольце, всех участников заставили бежать заново.

…Стрельцова отправляют в самую тьму-таракань – печально знаменитые вятские лагеря, где отбывают ссылку особо опасные уголовные и политические преступники. Особое предписание гласило: «Использовать только на тяжелых работах».

Из письма Эдуарда Стрельцова из лагпункта № 1:

«Привет из Вятлага. Мама, извини, что так долго не писал. Все это время находился в Кирове на пересылке и думал, куда меня повезут. И вот я приехал в знаменитый Вятлаг. Здесь все связано с лесом, в общем лесоповал. Сейчас, то есть первое время, трудно работать. Грузим и колем дрова. И так за этим занятием целый день. Со школой я распрощался, здесь школа только начальная, до 4-х классов. Приходишь в барак и кроме как спать нечего делать. Да и за день так устанешь, что руки отваливаются. Но это, наверное, без привычки. А как привыкну будет легче. Клуба нет, кино показывают в столовой. Я тебе просто описал жизнь в этом лагере. И ты за меня не волнуйся, я уже ко всему привык».

Выписка из истории болезни, 1958 год:

Заключенный Стрельцов поступил в лазарет с множественными ушибами тела. Удары были нанесены в области пояснично-крестового отдела, грудной клетки, головы и рук. Удары наносились твердыми предметами, предположительно обрезками железных труб и каблуками сапог. Тело было покрыто ссадинами и кровоподтеками. Отмечены множественные рваные раны на голове и руках.

Если это была спецоперация, то умело сработанная. Болельщикам о проступке Стрельцова более или менее внятно стало известно после фельетона С. Нариньяни «Звездная болезнь», опубликованного в «Правде». До этого по Москве распространялись слухи (еще одно мощное орудие КГБ) о том, что «Стрелец «погорел» на дочери шведского посла». Позже – «английского», «на дочери Фурцевой» и т. п. Самому же футболисту приписывали фразу: «Если спать, то с королевой!».

…В начале 1963-го, после досрочного освобождения, вернулся на завод им. Лихачева, потихоньку стал тренироваться, набирать форму, надеясь вернуться в большой футбол. Однако все попытки заявить Стрельцова за основной состав московского «Торпедо» ни к чему не приводили, большой футбол оставался для него закрытым. Много усилий приложил к возвращению Стрельцова тогдашний директор ЗИЛ Павел Бородин. Вскоре рабочие написал письмо на имя секретаря ЦК КПСС Л. Ильичева, в котором задавали вопрос: «Кто заинтересован в том, чтоб Стрельцов не играл в футбол, любители этого вида спорта не получали эстетического удовлетворения? Провинился человек, он понес наказание. Неужели же за совершенную ошибку человек должен расплачиваться всю свою жизнь? Почему надо лишать человека любимого дела?». Заканчивалось письмо следующими словами: «Сейчас Стрельцов начал хорошо работать, учится в 10-м классе, и мы нисколько не сомневаемся, что он должен иметь право играть в футбол в рамках своих способностей».

Реакция на это письмо в ЦК КПСС заслуживает того, чтобы быть приведенной практически дословно. Итак, первый документ:

Записка секретаря ЦК КПСС Л. Ильичева зам. зав. идеологического отдела И. Удальцову.

«Вот вопрос. Надо давать ответ – тот или иной. Прошу переговорить».

Документ второй: записка от 27 июля 1963 года В. Снастина и И. Удальцова.

«ЦК КПСС

В ЦК КПСС поступило коллективное письмо любителей спорта Московского автомобильного завода им. Лихачева с просьбой решить вопрос о включении в футбольную команду мастеров класса «А» «Торпедо» Стрельцова Э. А., который отбыл пятилетний срок тюремного заключения и с февраля 1963 года работает слесарем на автозаводе.

…В мае 1958 года Стрельцов был осужден к семи годам тюремного заключения. Факты недостойного поведения Стрельцовым допускались и ранее. Он неправильно вел себя в быту, систематически пьянствовал, дебоширил, нарушал спортивный режим, за что в 1957 году имел строгое взыскание, а в начале 1958 года был привлечен к судебной ответственности. Однако выводов для себя Стрельцов не сделал. В мае 1958 года, самовольно уйдя с учебно-тренировочного сбора по подготовке сборной команды СССР к первенству мира, он принял участие в пьянке, закончившейся безобразной оргией, во время которой Стрельцов изнасиловал девушку. Находясь за границей, Стрельцов неоднократно нарушал порядок поведения советских граждан за рубежом. По проверенным данным, в 1957 году Стрельцов в кругу друзей высказывал сожаление, что он вернулся в СССР после поездки за границу.