– А чего она такая страшная, – спросил Саша у мамы.
– Да какая же она страшная? – вмешался папа. – Чудесная девочка. Красотка!
Саша посмотрел на папу исподлобья с вопросом на лице: «Кто из нас дурак?» Хмыкнул, и с обидой произнёс:
– Теперь всё ей будет доставаться.
Пока мама с папой переглядывались, не зная, что ответить на такое умозаключение шестилетнего Саши, мальчик вышел из комнаты. Так и пронёс Сашка через всё детство нелюбовь к младшей сестре. Как ни старалась мама София переубедить Александра, у неё ничего не получилось.
Мама у Жени была красивая. Красивая и озорная. Даже рождение двух детей не убили в Соне детскую непосредственность. Она успевала хорошо учиться в школе и бегать по танцплощадкам. Соня не могла жить без веселья. Окончила институт иностранных языков. Стала переводчицей. Неожиданно для самой себя устроилась на радио в редакцию «Иновещания». Правда, был один большой минус – часто работать приходилось по ночам. Всё бы ничего, но Женечку София иногда оставляла одну дома. Да, так сложилось. После рождения дочери, старшего сына Сашу забрала к себе двоюродная сестра Анатолия Марина. Очень просила. Она видела, в каком положении находилась семья брата. Коммуналка шестнадцать метров, скандальные соседи. Особенно не ладилось со «Шваброй», так называл одинокую старуху-соседку Анатолий. Она всё время совала свой острый как у крысы нос во всё. Учила жить. Настолько бесцеремонно и по-хамски это делала, что Анатолий, забыв о своей интеллигентности, откровенно и грубо ставил Швабру на место. Про других соседей тоже особо ничего хорошего не скажешь. Словом, не коммунальная квартира, а осиное гнездо.
Тётя Марина пожалела мальчишку и предложила, пока Женечка маленькая, забрать Сашу к себе. У неё всё-таки отдельная двухкомнатная квартира. Родители согласились. И Соня, и Анатолий понимали, в каком сложном положении придётся пребывать их семье в ближайшие несколько лет. К тому же, Анатолий никак не мог где-нибудь зацепиться основательно и надолго. Он был фигурой парящей, и вместе с тем с неуёмной гордыней. Безусловно талантлив, образован, и тут же раздолбай, протестант и…спортсмен. Он писал, от природы был потрясающим рассказчиком, рисовал, часто уходил с головой в богемные тусовки. Любил женщин, а они отвечали Анатолию взаимностью. Забегая чуть вперёд надо сообщить, что Анатолий нашёл себя в спортивной медицине. Это дело по-настоящему увлекло мужчину, и на этом поприще он добился многого.
Но это было потом, а пока Толя искал себя, и поиски не давали ему появиться дома по нескольку дней. София оставалась единственным кормильцем. Оттого и приходилось молодой маме оставлять годовалую Женьку одну по ночам. Соня не роптала, она верила, что Анатолий скоро бросит скитания и выйдет на свою дорогу. Он был положительным и очень добрым человеком. Любил её, Софию, и детей. Она не ошиблась.
Анатолий по натуре своей был человеком свободолюбивым. Ещё на первом курсе института поссорился с отцом Петром Петровичем, бросил учёбу, отслужил в армии, но домой после службы возвращаться не стал. Скитался. Искал себя и свою судьбу. Подрабатывал, где придётся. Женился, развёлся. Рыскал, пока не встретил Софию. Подался в спорт. Получил травму. И опять неопределённость. Опять поиски. Помирился с отцом, правда, ненадолго. Влюбился в Соню, но отец не принял девушку. Сказал – не нашего «сословия». После этого Анатолий разругался с Петром Петровичем навсегда. Больше они ни разу в жизни не встретились.
Гордый, строптивый нрав у Евгении от папы. И не только это. В роду у Анатолия были революционеры. Товарищи, вершившие судьбу этой страны. А это генетика. Папа передал Жене и магические способности. Девочка поняла, что владеет гипнозом ещё в детстве. Ей не составляло труда копировать то, что вытворял иногда отец. Но сейчас не об этом, сейчас об Анатолии Петровиче.
Он всё же решил вернуться к спорту. А точнее, в спортивную медицину. Тут он себя нашёл. Окончил медицинский, защитил кандидатскую, достиг хорошего уровня. В жизни Жениной семьи всё наладилось. Маме не надо было больше работать от зари до зари. У неё появилось много свободного времени. Возможно, именно это сыграло злую шутку в маминой судьбе. Но пока было всё замечательно. Ровно до тех пор, пока один из «товарищей» не затеял перестройку.
К этой катастрофе в жизни семьи ещё вернёмся. А вот сейчас о том, что Женя унаследовала у папы, о способностях к гипнозу. Первый раз Женя поняла, что папа умеет то, чего не умеют другие люди в шесть лет. Весь день мама нервничала. Папа не пришёл ночевать. Хотя такое и случалось, но София не хотела к этому привыкать. Женя чувствовала настроение матери. Она уселась около окна и стала, не отрывая взгляда, наблюдать за двором. Обычно папа входил через арку и шёл к подъезду. Женя хотела первой увидеть папу и сообщить маме, чтобы она перестала волноваться.
Женя дождалась. У выхода из арки появился знакомый силуэт. Девочка уже хотела бежать к маме, как увидела, что папу остановили какие-то дядьки. Они перегородили дорогу и долго говорили о чем-то. Женя насторожилась. Она выскочила из квартиры и побежала отцу на помощь.
– Не, так не пойдёт, Толя! – говорил хриплым голосом один из мужчин, небритый и в серой кепке. – Проспорил, гони фуфырь.
Женя не знала что такое фуфырь, но она поняла, что от папы что-то требуют. Девочка подбежала к отцу, схватила его за руку и тихо, но не по-детски твёрдо сказала:
– Папа, пошли домой! Ну их! – и следом выпалила фразу для недобрых дядек. – Нас мама ждёт. Она у нас строгая.
– Слышь, пацанка, – присел на корточки мужик в кепке, – мы тоже строгие.
– Так! Всё! – прервал беседу папа. – Я домой, возьму деньги и вернусь.
– Не, Толян, у нас времени нет. Пошли в лабаз. В долг договоришься.
Папа опустил голову и с усталой улыбкой посмотрел на дочку.
– Иди домой, Женя. Я скоро приду.
– Нет! – Женя вцепилась в папину ладонь. – Я с тобой.
Анатолий громко вздохнул и пошёл, держа Женю за руку, в магазин. Мужчины шли следом. Папа дёрнул за ручку скрипучей, покрашенной в безобразный коричневый цвет двери, и зашёл с Женей внутрь. Мужики остались на улице. Папа пошарил по карманам, достал маленький блокнот и вырвал из него несколько листков. Женя никак не могла понять, что он делает. Если собирается что-то покупать, то нужны деньги. Причём тут листочки из блокнота?
Анатолий стал бесцельно разглядывать витрину.
– Пап, – тихо, почти шёпотом сказала Женя, – надо очередь занять.
– Не надо, дочь. Иди, выбери себе вон там конфетки, – папа показал на витрину в другом конце зала.
Две женщины переложили покупки с прилавка в большую сумку, попрощались с продавщицей и вышли. Женя выбрала конфеты и повернулась, чтобы показать папе, какие она хочет. Тут она увидела, что продавщица сняла с витрины две бутылки водки и поставила их перед папой. Анатолий повернулся к Жене.
– Выбрала? – тихо, каким-то чужим, незнакомым Жене голосом, спросил папа.
– Да, – Женя показала на лоток с «Мишкой на севере».
– Полкило, – тем же чужим голосом приказал папа продавщице.
Женщина, будто заторможенная, свернула бумажный кулёк, бросила туда несколько горстей конфет и, даже не взвешивая, подала Жене. Девочка взяла конфеты и опять повернулась к Анатолию. Он медленно протянул продавщице листочки из блокнота, кивнул Жене, что надо уходить и напоследок сказал:
– Сдачи не надо. Спасибо.
Продавщица кивнула и присела на табуретку с бумажками в руке. Папа взял водку в одну руку, другой за руку Женю и вышел из магазина. Отдал обе бутылки ждущим у входа мужикам.
– В расчёте, – сказал он и повёл Женю домой.
– Пап, – спросила Женька, когда они отошли подальше от вымогателей, – а почему тебе тётя отдала конфеты без денег.
Анатолий остановился и посмотрел на Женю сверху вниз.
– С чего ты взяла. Я ей деньги дал.
– Не-а! – помотала головой Женя.
Папа подвёл Женю к лавочке, усадил ее, а сам сел рядом.
– Ты что-то перепутала, Женька, – убеждал он дочку.
– Я видела. Ты ей простые листочки дал.
– Глазастая, – папа покрутил головой. – Ты, Женя, никому не говори, ладно?
– А разве так можно? Мама всегда деньги даёт.
– Так нельзя, доченька, – папа гладил Женю по голове. – Я завтра принесу в магазин деньги. Просто так надо было сейчас.
– А если я захочу мороженого, я могу дать тёте бумажку? А потом ты или мама принесёте ей деньги. Так можно? – не отступала девочка.
Анатолий не знал, что на это ответить. Скажи он «нельзя», тут же продолжится допрос. Скажи «можно», завтра Женя пойдёт с листочками бумаги по магазинам. Он хорошо знал свою дочь. Это был ребёнок не от мира сего. Один только её пронзительный взгляд вызывал у отца и улыбку, и некий трепет.
– Не надо, Женька, – папа стал очень серьёзным. – У тебя не возьмут такие бумажки.
– Почему?
– Это фокус. Я умею его делать, а ты нет. У тебя будут неприятности.
– Научи меня такому фокусу, – потребовала Женя. Не попросила, а именно потребовала.
