Метастазы

– О, милый, даже не представляешь насколько. Во всей заброшенной деревне четыре дома жилых осталось. Зато красотища какая…

После этого старик начал ему рассказывать о достопримечательностях родного края, потом они перешли к огороду. Назар их какое-то время слушал, но потом солнце и шум мотора его разморили, и он уснул. Просыпался иногда, когда тема уже заходила про рыбалку, про охоту, про студенческие годы. В последний раз перед тем, как Назара бросило в сон, Николай делал корректировку в лечении гипертонии той самой женушки мужика. Рекомендовал препараты и давал советы в профилактике. Казалось, не нашлось бы темы, в которой он не вставил бы свои пять копеек. Самое любопытное, ему это самому было интересно. Он с удовольствием поддерживал разговор, если человек напротив был в том заинтересован. Болгарским перцем, рыбалкой, чужими болячками – он жил всем. Назар задавался одним вопросом: как такой человек мог решить покончить жизнь самоубийством? Неужели есть то, что он скрывает. Обратная сторона, которая его и делает от безысходности добрым. Хотя, если бы так не было, разве он пошел бы за ним? Парень смотрел сонными глазами то на своего товарища, то на попутчика и понимал, что старику хватит полученного позитива на всю оставшуюся дорогу, да ещё и жене достанется. Двое незнакомцев болтали как давние друзья. Спорили, смеялись, просвещались, а машина уносила компанию все дальше от лесной чащи.

…

Назара разбудили капли дождя, бьющие по стеклам. Машина уже въезжала в город. Лесополоса закончилась, начали появляться дачные дома и вскоре первые пятиэтажки.

– Дождик что-то у городских, – подчеркнул водила, -надо было у нас оставаться отдыхать. Там солнечный курорт.

– Так работа же, – заявил Николай. – Нужно снова заслужить подобный отдых.

Назар не знал о какой работе идет речь, но если она такая же странная как и отдых, то парень в бородаче не ошибся.

– Где вас выбросить то, ребятки?

– Где-нибудь в центре, у мостов.

– Договорились.

Старик хлопал активно глазами. Языком он наболтался и, видимо, сознанием тянулся к обеденному сну.

Окраина сменялась хостелами, торговыми центрами, плотными рядами машин. Люди, несмотря на дождь, носились со своими делами. Конечно, город являлся незнакомым, но все оставалось похожим, как и в остальных. То, от чего бежишь в голове, бежит за тобой. Потерянность, одиночество, безразличие, пустота – всё это спряталось в лицах прохожих и в стенах серых домов.

– Что – то знакомое увидел? – повернулся Николай.

– До боли, – продолжал смотреть Назар в водянистое окно.

– Ничего страшного, скоро домой приедем.

– У меня нет дома.

– Появится.

Проспекты вели прямо к реке, вдоль которой проходила обширная набережная.

– Ну, мужики, я вас тогда где – то здесь высажу…, – старик держался уверенно в городском сумбуре. Правда, не отказывал себе в возможности обругать какого-нибудь гонщика.

– Да, где-нибудь.

Странники затормозили возле моста, водитель оказался до мелочей пунктуальным.

– Вот, пришло время проститься. – Расплылся он в улыбке, поправляя свои квадратные очки. – У вас одна дорога, у меня за перчиками.

– Очень было приятно побеседовать на разные темы. По – больше бы на дороге таких приятных людей, – Николай двумя руками благодарно обхватил руку мужика и оставил в ней тысячу рублей.

– Ой, да не надо… Заберите!

– Пожалуйста! Ради меня! Купите ещё фарш и, когда созреют ваши перцы, зафаршируйте их. Это мое любимое блюдо.

– Тогда хорошо! – посмеялся старик.

– Вы нас спасли! – попрощался с ним Назар.

– Да что уж там.

После этих слов старик дал газу и двинул в своём направлении.

– Куда теперь?

Дождь моросил, но уже не так сильно.

– Слышал что-нибудь о Карлсоне, который живёт на крыше? – на полном серьёзе задал вопрос Николай и, не дожидаясь ответа, двинул вглубь города.

Назар не стал переспрашивать, он уже начал привыкать к странному поведению нового друга. Парень бросил взгляд на реку, волны которой бились пирс. Потом устремил взор в ту сторону, где остался лес. И, наконец, вернулся глазами к уходящему незнакомцу, с которым неизвестно почему и каким образом повязал свои судьбы.

– Не жалеешь что покинул дивные просторы лесной чащи? – издевался Николай, видя реакцию Назара на пробки громких машин и толпы суетливых людей.

– Не знаю пока.

– Город поглотит, сам не заметишь. Он убийца мечтаний, надежд, планов. Он усыпляет, делая своей шестерёнкой в общем необратимом механизме, а затем списывает и заменяет на новую. И все мечты, все надежды и планы, все реквиемы и смирения, всё это повторяется. Передается из одного человека в другого.

– Что же ты тут тогда забыл?

Николай помолчал, а затем все-таки ответил:

– Надо же кому-то с этим бороться.

Основная улица осталась позади. Спальный район открыл свои узкие дворики , исписанные гаражи и потрескавшиеся пятиэтажки. Дети играли с лебедями, вырезанными из машинных шин. Алкаши сидели на лавке рядом с помойкой, заполненной пустыми бутылками водки. Старушки выглядывали любопытно с балконов. Их кошки разбегались по подвалам, бросая объедки на чёрном асфальте под козырьком крыши.

– Внутри всё не так на самом деле страшно, как со стороны.

Дома по дороге все старели и старели. Назару трудно было уже понять – живёт ли там кто-то. Стены покрывались глубокими трещинами, во многих окнах не было стекол, но какие – то призрачные тени всё-таки бродили внутри квартир. Среди развешенного белья на бечевке и зимнего хлама нет – нет, а пролетал брошенный кем -то очередной бычок.

– Иногда чтобы понять своё счастье, необходимо взглянуть на чужое.

– Несчастье?

– Как раз таки счастье.

Назар внимательно осматривал детали. Заборы повествуют провинциальные романтические истории, начиная от «кто у кого отсосал», «выходи за меня», «прости меня, я не могу без тебя», заканчивая искусственной любовью – «миксы, спайсы, соли». Дома рассказывают, как рождаются и умирают друг за другом разные безымянные жители. Люди рассказывают как надо жить, но сами без понятия.

Всё больше встречалось заброшенных зданий. Видимо, попалась самая безлюдная улица города. Николай остановился перед одной из заброшек. Она отличалась от всех: в стенах были выгравированы античные фигуры, напоминающие древнегреческих богинь, если бы у тех не хватало конечностей и они страдали чумой; чуть выше в линию располагались странные рожицы, время которых тоже не пощадило и превратило в генетических уродов; на верхушке под самой крышей в окружной каменной оправе была высечена красивая веточка розы.

– Когда – то это был театр. Здесь собирались самые влиятельные представители современности. Пили дорогое шампанское. Исполняли реверансы. Вешали друг другу на уши слащавую лапшу и с восторгом смотрели на выступления талантливых бедных ребят, разъезжающих по миру подобно бременским музыкантам.

– А сейчас что с ним?

– Сейчас плесень, мох и ненужность пожрали его. Но, – Николай улыбнулся, – для меня он стал еще более прекраснее.

Он обошел главный вход с левой стороны. Там за завалами мусора и досок прямо в кустах находилась еще одна дверь, которую удалось открыть одним резким рывком.

– Я не застал то время, когда этот театр работал. Мне многое рассказывали о нём мои родители. Первый мой спектакль здесь играли в моей голове.

За дверью оказалась скрипучая и ржавая лестница. Она вела наверх в темноту, куда бородач и направился. Назар мгновенно ощутил её шаткое положение, но делать оставалось нечего.

– Здесь я когда – то жил.

Николай поднялся наверх и включил фонарь. Путь оказался не близкий, Назару пришлось забраться на высоту третьего этажа, прежде чем унять свой интерес. Бывшим домом товарища являлась мрачная коморка. Здесь располагалась кровать, окружённая стопками книг, а также пианино, патефон, картины в рамах, столы, стулья, горы башмаков и костюмов.

– Когда – то это считалось атрибутикой спектаклей. Здесь складировали старое и ненужное барахло. В нём я как раз и нашел подлинный покой.

– И долго здесь жил?

– Долго. Тут есть всё необходимое для первого времени. А еще имеется выход на крышу, – он указал на крохотную дверь под потолком, – с которой видно весь брошенный людьми райончик. Сам скоро увидишь.

– Куда ты?

– Мне надо отлучиться по делам. Позже забегу к тебе.

– И что?

– Есть у меня один план по твоему спасению.

– А зачем это всё?

– Чтобы не задавать потом таких вопросов. Мы просто каждый плетем свою бессмыслицу, и иногда они пересекаются.

– Ясно.

– Неподалёку есть магазин. Но, думаю, ты разберешься. Не скучай.

На этой ноте Николай удалился. Куда он пошел и когда вернется Назар не знал. Казалось, что и потенциальный самоубийца не особо контролировал своими мыслями и действиями. Оставшись наедине ,парень застыл на одном месте. Кровать аккуратно застелена. Книжки расставлены на полу по полочкам. Сборники Шопенгауэра, Платона, Ницше, Камю. Записи Ошо, Будды, Сократа. Старые оранжевые обложки «Альтернативы», а также экземпляры издательства «Чак Паланик и его бойцовский клуб». Конечно, классики: Достоевский, Чехов, Толстой, Стейнбек, Гюго, Ремарк, Хемингуэй, Фицджеральд. Назар решил, что можно и задержаться. У Николая явно имелся литературный вкус и теперь становилось объяснимо его неординарное поведение, воспитанное писателями.

Дальше по коридору царил кромешный завал: наряды прошлых веков, наряды фантастического будущего, пыльные башмаки, краски, косметика, чемоданы, трости, плакаты, парики, усы. Если бы Назару понадобилось прятаться или сменить личность, он бы выбрал явно эту кладовую солнца.

Парень достал фонарик и посветил сквозь бардак – дальше глухая стена. Вход и выход, помимо крыши, был только один. Осталось осмотреть округ с птичьего полета. Потолок чуть смещался книзу, но, несмотря на свою древность, внушал доверие. Дверь оказалась открыта. Театр всегда рад любым гостям. Губы ощутили прохладные капли дождя. Оказалось, что серые тучи заволокли всё небо. Назар нашел рядом камень и оставил обратный путь на всякий случай открытым.

Бедный район действительно лежал как на ладони. Чередуясь с деревьями, отрезки фонарей и домов хранили вечную меланхолию оставшихся здесь постояльцев. Хоть заброшенный театр и занимал лобное место, но ни одной живой души обнаружено не было. Назару, казалось, что если он завоет на всю улицу, никто даже не испугается и не вызовет скорую. Либо здесь никого нет, либо так делают все. Дальше за серо – зеленым простором вырастали многоэтажки. Там начиналась совершенно другая жизнь.

Назар отломил от расщелины в крыше камешек и запульнул его по пустой асфальтовой дороге, заросшей по обочине травой. Снаряд издал звонкий посадочный звук и еще раза два прошелся глухо по земле.

– Кажется, я попал в постапокалипсис, – крикнул Назар на весь двор.

Взбодрила идея, что по ночам в хорошую погоду можно заимствовать один из многочисленных стульев, выбираться к звездам и под свет жирной свечи читать книгу. Но сначала парню следовало бы отправиться в магазин за продуктами на первое время. В животе не было ничего с самого утра.

Назар оставил рюкзак рядом с кроватью, засунул по карманам деньги и документы и покинул свою обитель.

По пути попался закадычный пьянчуга, у которого не было смысла что-то спрашивать. Главное, чтоб место жительства не пришлось внепланово с кем-то делить, – подумал Назар. Алкаш прошёл мимо, ничего не заметив. Спирт дал о себе знать.

– Извините, не подскажите, где здесь ближайший большой супермаркет? – зацепился он за возможность, увидев топающую с пакетом домой женщину.

– Здесь поблизости нет. Попробуй на метро доехать до центра. Там на выходе будет несколько торговых магазинов.

– Понял. Спасибо.

Парень сориентировался. Каменные джунгли порой казались сложнее лесных дебрей. Телефон вырубился. Пешком идти в неизвестность было очевидно долго, поэтому по памяти оставалось только найти дорогу к подземному транспорту.

Назар пялился в карту, пока толпы людей следовали привычному маршруту.

– Я правильно иду, если мне сюда? – спросил у зевающего охранника.

– Да. Тут как не крути, туда попадешь.

– Спасибо.

Назар прижался к левой стороне и наблюдал за людьми. Вечно опаздывающие в офис клерки с окраин. В их расписании ежедневный сон с 11 вечера до 4 утра. В их желудках язвы от фастфуда, а в задницах геморроидальные узлы от электрички. В их головах прочитанная надпись в конце эскалатора «выхода нет». Вечно снующие в поисках заработка нелегалы. В их сердцах любовь и уважение к семье. В их ногах и трусах зудящий грибок. В их пакетах Доширак и Коран. В их головах все та же надпись «Выхода нет», которую они не могут прочесть. Вечно накрашенные и болтливые молодые красотки. В их характере самоконтроль, безжалостность, пафос и целеустремлённость. В планах – роскошное будущее. В их влагалищах примесь сперм разных олигархов. Они не замечают надпись «Выхода нет», но она так же висит над их головами.

Вагон поезда несет их от одной надписи к другой. Каждый пялится в телефон, поливая желчью Инстаграм; или в журнал, читая очередной крах былой звезды, который обязательно должен скрасить чью-то жизнь. Кто-то делает на другом деньги, кто-то самомнение, кто-то любовь и счастье. Но каждый знает насколько всем плевать на него. Ответ – ровно столько же, сколько и ему самому. Новая запись. Новый приступ. Что там насчет терапии Николая?

Все, что нужно делать, чтобы выжить, идти туда, где «Выхода нет» и ни за что , ни к чему, никогда «Не прислоняться».

Назар вышел из вагона. Опустив голову, пошел быстро к выходу. Ничем не лучше других. Тот же шаг. Тот же спрятанный взгляд.

«Мы бы себя навсегда во всем оправдали или облевали с ног до головы, осознав какие мы все одинаковые».

На станции раздался детский голос. Красивый детский голос, поющий о чем-то прекрасном. Назар остановился посередине толпы и прислушался. Люди натыкались на парня и ,недовольно бурча ,обходили боком. Пел самый настоящий ангел. Сначала подумалось ,что это радио по громкоговорителю, но нет. Чем дальше к выходу, тем очевиднее представлялся живой вокал. Назар поднялся по лестнице, от улицы его отделял один подземный переход. По обеим сторонам тоннеля стояли бабушки и просили милостыню. Веяло прохладой и влажностью, но старушки стояли непоколебимо на месте, вытянув руки со стаканчиками. Над головой звучал гул проезжей части, но машины оставались на втором плане, так как где-то за снующей толпой играла гитара и под её аккорды пела девочка. Назар стал пробираться вперед, чувствуя неописуемое притяжение. Он расталкивал народ и шаг за шагом приближался к подземным музыкантам. Каким оказалось потрясение Назара, когда он увидел перед собой рыжую девочку лет восьми-девяти в роли солистки и гитариста в два раза её старше.

– Что тебе снится, крейсер Аврора…, – пела она волшебным голосом, – в час, когда утро встает на Невой…

Назар уперся спиной в противоположную стену и завороженно смотрел на дуэт. Взгляд парня оставался беспристрастным, он хладнокровно провожал глазами прохожих и сосредоточенно выдавал басы на припеве. Взгляд девочки целеустремленно был направлен в одну точку. По всей видимости, малышка так делала, дабы подавить волнение.

– Слышу голос из прекрасного далека…, – звучала она новой песней.

У одного из немногочисленных зрителей побежали по спине мурашки. Он почувствовал внутри неподдельное чувство красоты и благодарности. Глядел на эту маленькую жизнь. Ребёнок дарит, сам того даже не осознавая, красоту. Ничего не бывает просто так. За все надо платить. Всем от нас что-то нужно. Такими правилами накормлены люди. И когда встречаешь подобную простоту, то своим естеством забываешь обо всём и становишься частью совершаемого добра. То, что якобы не существует и вымирает, прямо сейчас Назар увидел в глазах маленькой девочки. На улице лил дождь, люди оставались неизменными, мир не перевернулся и не собирался этого сделать, но девочка продолжала петь. Причин у неё, скорее всего, не было. Она дарила серым, злым и потерянным взрослым кусочек своего детства, в котором когда-то они тоже являлись добрыми и счастливыми.

Назар вернулся в себя и рефлекторно потянулся в карман. У него была с собой единственная неразменная купюра. Он прошёл вперед и положил деньги в чехол от гитары, в котором уже накопилась приличная сумма.

Девочка заметила жест внимания Назара и мельком одарила того улыбкой. Озорной взгляд певицы показался парню очень знакомым. Но её глаза вернулись в прежнюю точку, дабы не сбиться в словах песни. Эмоции невозможно передать словами. Назар уже раздумывал подождать окончания концерта и заговорить с ребятами, но тут случилось еще более неожиданное действие.

В толпе кто-то прокричал «Менты, менты!». В тот же момент гитарист быстро прошелся взглядом по сторонам и остановился на выходе метро, откуда пришёл Назар. Юноша прекратил играть и командным голосом сказал напарнице:

– Пора.

Они без какой – либо суеты начали готовиться к отступлению. Девочка мигом собрала весь накопленный бюджет в руки, парень спрятал гитару в чехол и закинул её на спину.

– Всем спасибо за ваше внимание! Скоро обязательно увидимся снова! – бросил весело толпе гитарист.

– Для вас выступала рок-группа «Сияние»! – гордо добавила девочка.

– Ждите на всех площадках мира! – продолжал пятиться назад и нести чепуху юноша, затем похлопал по плечу малышку, – пора удирать!

Полиция действительно ускорила шаг за юными правонарушителями. Назар начал уже гадать, как помочь ребятам, но вдруг увидел то, что его окончательно повергло в шок. Девочка пробежала вперед юноши и все собранные деньги начала быстро раздавать бабушкам.

– Вот, это вам. А это вам. Вот, возьмите, пожалуйста.

Малютка прощалась с накопленным бюджетом, а её верный друг тем временем держал под контролем ситуацию. Как только полицейские сумели наконец пробраться сквозь толпу, тот громко сказал:

– Бежим!

После этого парочка, размахивая гитарой, пролетела над ступенями и скрылась на улице. Полицейские добежали до лестницы, взглянули наверх, потом на бабушек: те толком тоже не поняли, что произошло. Офицеры плюнули и пошли обратной дорогой, о чем-то с друг другом переговариваясь.

Назар ошеломлено продолжал стоять на том же месте. Парень пребывал в настоящем изумлении после происшествия. Ему потребовалось время , чтобы прийти в себя и наконец покинуть переход. Рок-группы «Сияние» и след простыл. Назар медленным шагом направился в случайно выбранную сторону. Он шёл с улыбкой на лице, совершенно позабыв о своих планах.

Бродяге ничего не оставалось, как вернуться в свою заброшку. Денег с собой больше не осталось. Да и о еде как-то совсем позабылось. Парень шёл в трансе, машинально переходя светофоры и дороги. Заглядывал в каждый дом, на каждую детскую площадку. Представлял, что именно здесь спрятались последователи Робин – Гуда. В голове стоял образ рыжеволосой девочки. Как она взглянула и как весело убежала от полиции, словно играя в игру. Скорее всего, они часто поют в переходах, – думал Назар. Парень корил себя, что ничем не смог помочь ребятам. Что не успел спросить их имена. Что, скорее всего, их больше не встретит. Такие огоньки быстро вспыхивают, а затем гаснут на огромном черном небе, чтобы остаться незамеченным. Но если долго смотреть в черноту, этих вспышек будет становиться всё больше и больше.

Назар возвращался пешком в театр. На улице темнело, но дождь кончился. В округе стало намного больше людей. В основном, молодежь. Парни в спортивках, с колонками в руках пили пиво возле тачек и слушали музыку. Девочки курили кальян и качали головами в ритм. Все о чем-то громко болтали, и эхо звонко гуляло по улице. Свежие лужи на асфальте отражали окружающий мир. Назар заглянул тоже. Ничего интересного не увидел, кроме неба над головой. Из-за пролитого бензина оно покрылось зелено-желтыми разводами. «Как сияние» – пробубнил про себя.

Никого не оказалось в каморке. Ни бомжей, ни Николая. Парень не знал, когда его друг вернётся. Ничего не оставалось, кроме как ждать. Назар зажёг фонарь, ещё раз прошелся глазами верх – вниз по названиям книг, выбрал оранжевую «Дневник баскетболиста» . Откинулся на кровать , подложив руку под голову ,и принялся читать довольно легкий маргинальный текст. Как любят тусоваться американские подростки. Как любят баскетбол. Как любят героин. Назару никогда не было скучно с веселыми "джанками" со страниц альтернативы. Авторы хоть и были при жизни деградирующими торчками, но безупречно разбирались что да как происходит в жизни.

«Всё, что когда-либо мне когда-то хотелось – это ограбить чужие мозги. Украсть чужой опыт и истории. Думаю, было бы просто договориться, ведь от своего я с удовольствием бы отказался».

Надоело лежать. Прислушавшись к крыше и определив, что нет ливня, Назар захватил с собой книгу, стул и направился на обзорную площадку . Там ему составили компанию звёзды и теплый ветер, божественно пахнущий весной. Но что-то было еще.

Сначала Назар ощутил в ногах лёгкую дрожь. Затем в самом воздухе повисло дрожание. Будто кто-то сотрясал его. Вскоре начали доноситься басы. Оказывается, это было не землетрясение. Кто-то громко включил музыку, от которой стены развалюхи пребывали в экстазе. Парень отложил книжку и прислушался. Звук доносился явно снизу, но не из каморки. По обрывкам децибел Назар двинул дальше по крыше. Колебание становилось мощнее и достигло пика прямо там, где раньше ориентировочно располагалась театральная сцена. Парень посмотрел вниз и увидел кучки людей, которые то входили внутрь здания, то выходили покурить и потрепаться. Назару ничего не оставалось, как спуститься вниз и разобраться. Театр выглядел самой настоящей заброшкой, а теперь перевоплотился в молодёжный эпицентр. Назар мигом залез обратно в каморку, оставил книгу и спустился на первый этаж. Возле двери, ведущей к нему в логово, никого не оказалось. Значит, проживание путешественника на время сможет остаться тайной. Пробравшись через кусты, он вышел на дорогу. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Назар слился с общей толпой. Он осторожно оглядывал каждого встречного человека. С долей подозрения прислушивался к хохоту разных компаний, но не улавливал ничего, кроме пошлых шуток и болтовни про баб и бухло. Не повстречался ни один тусовщик, кому Назар мог показаться странным. Все приветливо улыбались и оставались гармонично расслабленными. Кто стоял с бутылкой пива, кто с водкой и соком, кто просто курил сигареты одну за другой. Музыка била по ушам, сомнений не оставалось, что её источник внутри культурного монумента. Чужак зашел внутрь.

– О, – воскликнула радостно девушка на входе , – привет. Давай обниму!

Назар сначала решил, что обращаются ни к нему, но по крепким объятиям вопросов больше не осталось.

– Выпьешь с нами? – улыбалась она, присматриваясь в глаза.

– Не… Пока нет. Спасибо.

– Чего ты потерянный такой? – спросил бородатый парень рядом с девчонкой. – Помочь найти кого-то?

– Нет. Я к другу.

– А. Ну бери друга и возвращайся к нам!

– Хорошо, – Назар произвольно улыбнулся в ответ. Неформальность некоторых людей за последнее время его поражала. Неужели он так долго пробыл в лесу.

В проходе тусовались люди. Кто-то сидел на полу, кто-то двигался под музыку рядом. Царила домашняя уютная атмосфера. Все общались, эмоционально делились историями и просто улыбались. Внутри происходило всё то же самое, только в большем масштабе. Назар зашел в зал с партера и его голова наполнилась музыкой, словно к ушным раковинам привязали динамики. Играла какая – то смесь электро и техно. Стиль здесь был, кажется, не важен. Главное, чтобы вставлял и сводил с ума народ. На сцене парень увидел диджея за пультом, а также здоровенные бумбоксы по бокам и светодиодный шар, подвешенный к потолку. Лучи разноцветного света разгуливали по тёмным уголкам обширного помещения. Под общее освещение попадали танцоры возле сцены, балаболы среди зрительских кресел и умиротворенные эстеты, сидящие на балконе и молча наблюдающие за происходящим. Мероприятие выглядело на первый взгляд так, будто одной подростковой компании негде тусоваться. Но судя по качеству организации и возрасту гостей, всё было по-другому.

– Вообще в самый последний момент сообщили…, – доносилось из толпы.

– Хорошее место.

– Ещё бы старый химзавод оборудовали…

– Тогда бы и за закладками не пришлось никому идти, – общий смех.

– Да хватит вам. Лето – красавчик. Другой бы уже прикрыл лавочку, а он держит марку, несмотря на постоянные облавы…

– Ради дела своего, – мечтательно пропела какая-то синеволосая малолетка, – Как он там затирает по синьке? Метастазы?

– Ха – ха! Да, что-то такое, – подтвердил чувак с тоннелями в ушах.

–Так что мы не имеем право ворчать! Пошли уже, сейчас его прикольный сет начинается.