Австро-Венгерская династия. Габсбурги на обломках империи

Спросите рядовых россиян, что они знают об Австрии? Прискорбно, но в подавляющем большинстве – вообще ничего. Иные могут с явными затруднениями промямлить что-то невнятное о маленькой красивой нейтральной стране. Если вам повезет нарваться на любителя горнолыжного спорта, тогда вы услышите восторженные отзывы об альпийских курортах, и менее восторженные – о тамошних ценах, существенно ограничивающих широкий доступ к ним. Тяжеловатая австрийская кухня популярностью не пользуется. Не все знают, что в этой стране производится неплохое вино, а коренные жители с удовольствием поглощают самогон, лично выгнанный из фруктов. Маркам местного пива даже и мечтать не приходится о том успехе, который неизменно сопутствует их чешским или немецким собратьям. Да и не сказать, чтобы столица Вена пользовалась особой популярностью у туристов, невзирая на ее великолепные, богатейшие музеи, прекрасный оперный театр, интересную архитектуру и занимательную историю. Средний россиянин твердо уверен, что поскольку австрияки разговаривают на немецком языке, они ничем не отличаются от немцев. Правда, не совсем понятно, почему возникла отдельная страна, но ведь каких только фокусов ни выкидывала история!

А между тем немногим более полутора столетий назад Австро-Венгерская империя все еще занимала свое место в ряду великих держав – пусть стареющая, дряхлеющая, но пытающаяся сохранять все признаки былого величия и мощи. Правящая династия Габсбургов пользовалась в Европе особым уважением. Она стояла у кормила власти этой страны более шестисот лет – сколько других королевских домов за это время возникло и ушло в небытие, а Габсбургам, казалось, не будет ни сносу, ни конца. Ни одной другой династии не удавалось собрать и объединить под своей короной столько земель и совершенно различных народов.

Габсбурги всегда были плодовиты и многочисленны, у них редко возникали проблемы с престолонаследием. По случаю празднования 80-летия императора Франца-Иосифа I в 1910 году во дворце устроили представление придворного балета на старинный манер, в котором участвовали исключительно члены царствующего семейства, от мала до велика, общим числом 60 человек. Это действо должно было вселить в сердце престарелого монарха уверенность в прекрасном будущем. К счастью, Господь смилостивился над ним, и Франц-Иосиф не увидел заката своей империи, от которой потомкам его подданных осталась в наследство всего-навсего маленькая нейтральная страна с пейзажами потрясающей красоты.

В связи с работой над этой книгой мне вспомнился один эпизод из собственной жизни. В начале двадцать первого века мне довелось сопровождать в Вену на международную конференцию по медицине профессора из Воронежа. Мы пробыли в столице 10 дней, жили в отеле на Рингштрассе, напротив оперного театра. Свободного времени было достаточно, и я постаралась познакомить медика с основными достопримечательностями столицы. Наш вылет в Россию пришелся на воскресенье, самолет из Москвы немного запаздывал. В ожидании объявления посадки мы маялись на жестких сидениях аэропорта Швехат, и я спросила у профессора, что произвело на него наибольшее впечатление в Вене. Он некоторое время поразмышлял и ответил:

– Капуцинергруфт[1]. Шесть веков такого владычества – и в итоге только полторы сотни пыльных гробов. Настоящий символ тщеты земной власти и славы.

Справедливости ради должна сказать, что не все гробы были покрыты пылью. Ттакие как двойной помпезный саркофаг императрицы Марии-Терезии и ее супруга Стефана Лотарингского или ее отца императора Карла VI с двумя черепами, несущими на себе корону Священной Римской империи германской нации и венец Святого Вацлава[2], содержались в полном порядке. Но вот крошечные гробики в нишах стен – прах скончавшихся царственных младенцев, – действительно имели заброшенный вид, вызывая невольную жалость к этим несостоявшимся судьбам. Невзирая на довольно высокие своды, посетителей не покидало чувство подавленности. О том, что мир еще не окончательно забыл великую династию, свидетельствовали только свежие венки от венгерской делегации на саркофаге Циты[3], супруги последнего императора Австро-Венгрии Карла I, да утопавший в зелени и белых лилиях гроб наследного принца Рудольфа. Было 21 августа, день его рождения…

Да, так проходит земная слава. Все эти властители прожили свою жизнь, наполненную более или менее значительными событиями, и ушли в мир иной, либо оставив свой след в истории Австрии, либо отметившись всего лишь пыльным саркофагом в усыпальнице. При жизни им не было чуждо ничто земное, а потому хроники правления этой династии изобилуют всяческого рода эпизодами, связанными с фаворитами и фаворитками – как правило, неизвестными российскому читателю. И этот недостаток, по моему мнению, необходимо исправить.

Корни

В одной из парадных гостиниц летнего дворца Габсбургов Шёнбрунн экскурсовод непременно обращает внимание посетителей на старинный гобелен, расположенный в темном углу. На нем изображен горный пейзаж с внушительным каменным строением весьма примитивного вида, смахивающим на донжон, средневековую башню, использовавшуюся в качестве тюрьмы. Это – родовое гнездо Габсбургов в северном швейцарском кантоне Аарау, как видно из названия, расположенного в нижнем течении реки Аар. По легенде, эта крепость (или, по-немецки, «бург») была построена близ городишка Брюгг около 1020 года неким Радботом и получила название Хабихтсбург, «замок ястребов». Согласно преданию, у этой полумифической личности здесь на охоте сначала потерялся, а потом вернулся гончий ястреб, и Радбот счел это место подходящим для возведения замка. Ястребы быстро облюбовали это строение, постоянно кружась над ним в дневное время и ночуя там. Надо полагать, в постройке замка сыграла роль не только красивая легенда, но и удобное месторасположение в долине реки Аар, на границе с Бургундией, на перекрестке дорог с севера на юг, из Италии в Германию, с Рейна на Женевское озеро.

Еще после Аварских войн (791–796) император Карл Великий основал здесь Восточное маркграфство, после Венгерских войн в 996 году в документах впервые появляется его название Ostarrichi. Постепенно оно преобразуется в немецкое Oesterreich, которое переводится на русский язык буквально как «Восточное королевство», т. е. название этому суверенному образованию было дано не по национальности проживавших там людей, а по месторасположению. Первыми наследственными австрийскими маркграфами стали Бабенберги. Император Фридрих II Барбаросса придал маркграфству статус герцогства, и власти переселились из Регенсбурга в Вену. В 1246 году умер, не оставив наследника, последний из Бабенбергов. Далее последовала четверть века анархии, когда власть над южными землями Австрии, Штирией и Каринтией, перешла в королю Богемии Оттокару II.

Тут следует упомянуть, что в ту пору Австрия была частью Священной Римской империи германской нации, неповоротливого, лоскутного образования из более чем трех сотен княжеств, епископств и вольных городов. Их объединяла христианская вера и нечто вроде общественного договора. Формально ею управлял избираемый император, суверенный монарх одной из ее составных частей, вовсе не самодержавный властелин, но обладавший преимущественным правом относительно всех прочих. В то время верховную власть в Европе на постоянной основе оспаривали папа римский как наместник Бога на земле и представитель светской власти император Священной Римской империи. Они никак не могли найти общий язык, и постоянные конфликты между сторонниками папы (гвельфами) и приверженцами императора (гибеллинами) сильно осложняли жизнь Европы, в особенности в немецких и итальянских государствах, которых тогда тоже было великое множество. Напоминаем, объединенное Итальянское королевство было создано лишь в 1870, а Германская империя – в 1871 году.

Решение нашел папа Григорий Х, мечтавший создать идеальное католическое государство. Он устроил избрание императором незначительного феодального сеньора Рудольфа фон Габсбурга, довольно скромного происхождения, но чрезвычайно набожного. У князей, обладавших правом избирать императора, так называемых курфюрстов, эта кандидатура пробудила редкое единодушие, ибо кандидат имел репутацию человека «ни чрезмерно богатого, ни чрезмерно могущественного». Король Оттокар II, основной соперник выдвинутого папой претендента, презрительно называл его «графчиком без гроша в кармане». Семь курфюрстов, собравшихся во Франкфурте, пришли к выводу, что при столь незначительной персоне нет никакого риска передачи власти по наследству. Когда избранный император совершил торжественный въезд в Вену, обыватели, отпустив массу шуток по поводу весьма заурядного вида скромно одетого мужчины с огромным носом, почти единодушно пришли к выводу:

– Ну, этот долго не продержится!

Совершенно иного мнения придерживался епископ Базельский, который имел опыт распрей с Рудольфом, знал, что этому человеку палец в рот не клади, и после его избрания воскликнул:

– Господь Бог всемилостивейший, держись как следует за свой трон небесный, иначе вскоре на него сядет Рудольф!

Рудольф был трезвомыслящим человеком, предпочитавшим компромисс любой борьбе, и, несомненно, несравненным мастером интриги. Его семья к тому времени разрослась, и он не знал себе равных в обеспечении получения наследства от многочисленной родни и устройстве выгодных браков. Рудольф был собирателем как денег, так и земель, и это на века стало главной чертой всех представителей династии Габсбургов в будущем. Скупость его была столь велика, что он лично штопал дыры на своей одежде. Ко времени избрания императором в его собственности находилось большое количество богатых поместий, которыми этот рачительный хозяин весьма разумно и доходно управлял. У Рудольфа было пятеро сыновей (из которых отца пережил только граф Альбрехт I) и шестеро дочерей, вступивших в необыкновенно выгодные браки с чрезвычайно знатными особами. Император сумел заставить Оттокара II отказаться от всех притязаний на Австрию и вернул Штирию, Каринтию и Краину (бывшее название Словении). В 1278 году король Богемии потерпел жестокое поражение при Дюрнкруте, на болотистой равнине к северо-востоку от Вены, и был убит австрийскими наемниками из своей свиты.

Невзирая на то, что сыну Рудольфа Альбехту I не сразу удалось избраться императором, через некоторое время эта корона закрепилась за Габсбургами вплоть до 1806[4] года. Подавив несколько восстаний в Австрии, Альбрехт сумел укрепить свое положение в этих землях. К сожалению, позиции Габсбургов на родине, в Швейцарии, неуклонно теряли свою силу и, невзирая на предпринятые в течение последующих веков попытки, восстановить их так и не удалось. Следуя брачной политике отца, Альбрехт женился на дочери графа Тирольского в надежде включить эту область в свои владения. К несчастью, он вскоре пал жертвой заговора, возглавленного его племянником Иоганном Швабским. Похоже, причиной были какие-то неурегулированные наследственные проблемы. Любопытным образом после этого кровавого события к Иоганну прочно приклеилась кличка Отцеубийца.

Историческое развитие Европы шло своим чередом, создавались новые династии, исчезали старые и уважаемые, такие как Гогенштауфены, Валуа или Тюдоры. Но попавших в ряды правителей и вкусивших от власти Габсбургов было уже не остановить. Семья мертвой хваткой держалась за кормило правления. Для укрепления своего статуса ее члены не гнушались подделывать документы, стряпать грамоты сомнительного происхождения. Так возник чисто габсбургский титул «эрцгерцог», т. е. «первейший из герцогов», закрепившийся за всеми членами династии.

Выбор женихов и невест

Политика всех поколений последующих Габсбургов придерживалась твердой линии собирания земель с наименьшими затратами, предпочтительно через выгодные браки. Это отразил в своей эпиграмме венгерский король Матиас Корвин, который мечтал о создании Великой Венгрии за счет габсбургских владений:

Собственно говоря, этот стих стал девизом династии Габсбургов. Но вопрос бракосочетаний решался совсем не просто. Член семьи Габсбургов не мог жениться или выйти замуж за кого ему заблагорассудится. Кандидат на вхождение в семью должен был происходить из среды самого знатного европейского дворянства. Необходимо было предъявить документарные доказательства того, что 16 его прапрапредков были дворянами. Так что выбор потенциальных женихов и невест оказывался весьма ограничен. Поскольку Габсбурги считали себя принадлежавшими к разряду высших правителей христианского мира, они могли вступать в браки либо в пределах своей разветвленный семьи (ниже вы увидите примеры заключения брачных союзов между австрийской и испанской ветвями Габсбургов), либо с равными по положению правящими домами Европы. Было еще одно ограничение: женихи и невесты должны были принадлежать только к католическому вероисповеданию. Это опять-таки сужало круг кандидатов для выбора.

Семьи о ту пору были многочисленными, и, как правило, Габсбурги для верности договаривались о двойных браках: брат и сестра из одной семьи шли под венец с сестрой и братом из другой. Как мы увидим ниже, супружества между близкими родственниками были обычным делом. Согласно положениям Латеранского собора 1215 года, браки между лицами, имевшими общих предков среди поколения прадедов, не допускались. Однако папа римский имел право выдавать разрешения на их заключение и тем самым влиять на брачную политику католических династий Европы. Обычным делом были союзы между двоюродными братьями и сестрами, встречались такие прецеденты как венчание дяди с племянницей. На разницу в возрасте вообще внимания никто не обращал. О генетике в те времена, естественно, и помину не было, и если Габсбурги выигрывали территориально или политически, постепенно они начали проигрывать, так сказать, биологически. Число людей с явными психическими отклонениями или физическими изъянами среди них постепенно заметно возросло.

Герцог Эрнст Железный (1377–1424) в первом длительном браке с Маргарет Померанской детей не имел, но в 1412 году, овдовев, женился на польской княжне Цимбургис Мазовецкой. Господь благословил этот брак девятью отпрысками, унаследовавшими характерную черту внешности матери: выпяченную, несколько отвисшую мясистую нижнюю губу. Этот ген оказался настолько устойчивым, что наблюдался у некоторых Габсбургов даже три столетия спустя. Именно в этом веке Австрия значительно разрослась, от Богемии до Адриатики. Это настолько разожгло аппетит Габсбургов к власти, что Фридрих III провозгласил другой девиз: «Austriae est imperare orbi universo» – «Австрии предначертано судьбой править миром». Этот девиз в виде аббревиатуры по первым буквам слов, AEIOU, часто встречается на всяческих символических изображениях времен Австрийской империи[6]. И неудивительно: этому прорицанию было суждено в какой-то период истории чудесным образом сбыться.

Естественно, что при такой брачной политике говорить о семейном счастье в правящей семье не приходилось. Тогда как женщины в полном одиночестве выполняли свою основную функцию вынашивания и произведения на свет наследников, желательно мужского пола, их мужья никоим образом не отказывались от радостей земной жизни. Особенно отличился в этом смысле эрцгерцог Сигизмунд, правитель Верхней Австрии, куда входили земли Передняя Австрия и Тироль (1427–1496). В летописях ему дали прозвище «Богатый монетой». Это неудивительно, ибо, владея месторождениями серебра, он создал Меранский монетный двор и начал чеканить гульдинер, прообраз той монеты, которая продержалась несколько веков в Европе под названием «талер» и впоследствии дала имя американской денежной единице «доллар».

Не в деньгах счастье

В семейной жизни Сигизмунду кардинально не везло, ибо оба его брака оказались бездетными. Первая жена, Элеонора Шотландская, родила первенца по имени Вольфганг, который скончался в том же 1480 году. Мать пережила сына ненамного. Четыре года спустя 56-летний герцог женился на 16-летней Катарине Саксонской, но и та наследника не родила. Отсутствие потомства явно нельзя было поставить в вину самому Зигмунду, который в то время уже был отцом 52 побочных детей, причем 26 из них принадлежали к сильному полу. Завидовать этим мальчикам особенно не приходилось, ибо они были детьми мещанок и крестьянок, что исключало виды на какое-то успешное продвижение в средневековом обществе. Но отец заботился о своих чадах, их кормили один раз в день, а годовое содержание составляло 300 гульденов, по тем временам колоссальные деньги.

С девочками дела обстояли проще, Сигизмунд выдавал их замуж за состоятельных людей из своего окружения, снабдив привлекательным приданым в сумме 1 000 гульденов. Детям герцог давал либо фамилии вымерших дворянских родов, либо изобретал совершенно уморительные новые, например, Ганс фон Герцог. Хотя, как уже упоминалось выше, все матери были чрезвычайно низкого происхождения, среди них, надо полагать, затесалась какая-то дворянка, ибо в 1487 году при тирольском дворе разразился скандал.

По-видимому, желая занять официальное место герцогини, эта фаворитка Сигизмунда обвинила Катарину Саксонскую в том, что она намеревалась отравить законного супруга. Похоже, в результате этих наветов на законную правительницу при дворе сложилась невыносимая ситуация, ибо возмутились даже представители сословий земли Тироль. Им давно претило распутное поведение, транжирство и самодержавный стиль правления Сигизмунда. Проматывая все свои средства, он то закладывал, то продавал части своих земель, то в удачные моменты приобретал новые. Императором Священной Римской империи о ту пору был кузен Сигизмунда, Фридрих III (1415–1492), который с готовностью ухватился за повод лишить распоясавшегося родственника власти. Недовольство подданных привело к тому, что в 1490 году Сигизмунд отрекся в пользу сына Фридриха, Максимилиана, так что земли Габсбургов вновь объединились в одних руках. Разжалованный эрцгерцог кончил свои дни в самом жалком состоянии.

Бургундское наследство

Сына Максимилиана (1459–1519) Фридрих III женил на единственной дочери бургундского герцога Карла Смелого, принцессе Марии. Известный своим воинственным нравом Карл стоял во главе богатого и высококультурного герцогства Бургундия со столицей в Дижоне. Сказочное благосостояние было плодом трудов фландрских ремесленников и купцов, опираясь на которое, бургундский двор приобрел справедливую репутацию последнего оплота рыцарской культуры. Политическое положение герцогства, состоявшего из нескольких провинций, было весьма своеобразным. Как повелитель графства Франш-Комте и герцогства Брабантского, Карл Смелый был вассалом императора Священной Римской империи германской нации, как правитель Фландрии – французского короля Людовика ХI. Это делало герцогство своеобразным яблоком раздора между этими мощными властителями. Но амбиции Карла не знали границ, он мечтал о королевской короне, каковой титул можно было бы заполучить либо значимыми завоеваниями, либо милостью императора Фридриха III.

Император, усмотревший в этом желании возможность недурно поживиться, предложил ему породниться. Герцог согласился, хотя его сильно смутило железное условие: свадьба их отпрысков должна состояться только после смерти Карла. Зная увлекающуюся натуру будущего свата, расчетливый Фридрих опасался, как бы эта неукротимая натура не потеряла свои владения, на которые давно зарился Людовик ХI. Чтобы задобрить императора, герцог Карл устроил ему роскошный прием в Брюгге. Зато юному Максимилиану чрезвычайно понравилась полная развлечений жизнь бургундского двора, столь отличная от мелочной экономии Габсбургов. Он с восторгом писал отцу:

«Я много танцевал, затем участвовал в копьевом турнире и карнавале. Ухаживал за дамами, чем заслужил большую благосклонность, очень много и от всего сердца смеялся…».

По легенде, любовь сразила Максимилиана и Марию с первого дня их встречи. Согласно старинному бургундскому обычаю, ему предстояло найти цветок, который был спрятан в одеждах невесты. Это считалось знаком любви. Расстегнув одеяние Марии, юноша успешно обнаружил гвоздику, после чего молодые люди на некоторое время замерли в молчании, нежно взирая друг на друга. За их спинами перешептывались придворные, ибо им было известно, что Максимилиан отнюдь не новичок в любовных делах. Его появлению в Бургундии предшествовала слава «хорошего жеребца и мужчины что надо». Молодые люди обменялись портретами и начали переписываться.

Хочешь не хочешь, вежливость требовала устроить соответствующий прием герцогу Карлу. Чтобы не ударить в грязь лицом, император Фридрих, вечно сидевший без денег, занял гобелены, картины и столовое серебро у знакомого финансиста. Хлопоты прошли впустую: уязвленный условием, поставленным ему будущим сватом, Карл Смелый затеял очередную авантюру для увеличения своих владений, вторгся под надуманным предлогом в Швейцарию и был убит в битве при Нанси 5 января 1477 года. Швейцарские солдаты разграбили всю его богатую коллекцию драгоценностей, включая знаменитый бриллиант «Герцог», ибо тогда у полководцев было принято выезжать на поле битвы при полном параде. Обнаженный труп Карла вмерз в озерный лед, и его обглодали отощавшие за зиму волки.

Бриллиант весил 139 карат и имел светло-желтый цвет со слегка зеленоватым оттенком. Искусный ювелир огранил его под «паутину» со множеством граней. Какой-то швейцарский солдат снял камень с головного убора Карла Смелого и продал маркитанту за 1 гульден. Далее бриллиант переходил из рук в руки и в конце концов очутился в сокровищнице семьи Медичи, великих герцогов Тосканских, и получил название «Флорентиец». Опять-таки после сложного путешествия, камень перешел в конце концов в казну Габсбургов.

Императору Фридриху удалось разрушить коварный план французского короля выдать двадцатилетнюю Марию Бургундскую за своего девятилетнего наследника. Этот ловкий маневр положил начало более чем двухвековой, мягко выражаясь, неприязни между Австрией и Францией. Через полгода после смерти Карла Смелого, в августе 1477 года, Мария, облаченная в простое черное платье, обвенчалась в Генте с эрцгерцогом Максимилианом. Как это ни странно, это был не только политико-финансовый союз, но и брак по любви. У них родились двое детей, Филипп (1478–1506), известный впоследствии под прозвищем Красивый, и Маргарита (1480–1530), третий ребенок Франц умер вскоре после рождения.

Император Фридрих потирал руки, заполучив столь роскошное приданое, но радость его была преждевременной. Французы немедленно захватили большую часть Бургундии и земли во Фландрии, Пикардии и Артуа. Начались длительные военные действия, которые шли с переменным успехом и завершились в декабре 1482 года Аррасским мирным договором, согласно которому во владении Марии осталась только Фландрия. Помимо этого, предусматривался брак двухлетней эрцгерцогини Маргариты с 13-летним дофином Карлом, причем она получала в приданое графства Франш-Комте и Артуа, переходившие во французские владения.

Уже в том же году дофин стал королем Карлом VIII. Состоялось заочное венчание, после чего малышку Маргариту отправили во французский замок Амбуаз для получения воспитания, подобающего будущей королеве. Семейная жизнь ее отца Максимилиана продлилась всего пять лет. В 1482 году Мария, беременная своим четвертым ребенком, упала на охоте с лошади. Чрезмерная стыдливость не позволила ей разрешить лекарю осмотреть свою поврежденную нижнюю часть тела. В результате она потеряла ребенка и скончалась от внутренних кровотечений. Но Мария успела оставить сына, Филиппа Красивого, и дочь Маргариту, судьба которой является ярчайшей иллюстрацией того, какую игрушку представляла собой даже самая высокородная принцесса в руках политиков. Покойная Мария назначила своих детей наследниками, а мужа – их опекуном вплоть до совершеннолетия.

Тем временем овдовевший Максимилиан воспользовался своей свободой, чтобы в 1490 году заключить помолвку с 13-летней Анной Бретонской (1477–1514), единственной наследницей Бретани, которая тогда была независимым герцогством. Надеясь сохранить независимость своего герцогства, она обвенчалась с Максимилианом заочно по доверенности, ибо тот был занят подавлением венгерской смуты. Идея выступить с войском на защиту далекой жены не нашла ни моральной, ни финансовой поддержки у немецких князей. Посему император обязал одного из своих дипломатов подтвердить брак согласно старинному обряду, положив обнаженную ногу на ложе герцогини Анны. Но это возмутило французов, не отказывавшихся от мысли завладеть Бретанью, и хилый Карл VIII в декабре вступил в брак с Анной. Максимилиан поднял на всю Европу крик о двоеженстве и двоемужестве, однако папа Иннокентий VIII отнесся к этому казусу странным образом снисходительно. Формальности были без особого шума урегулированы, и, согласно Санлисскому мирному договору, в 1493 году Маргарита в июне благополучно вернулась во Фландрию, т. е. Нидерланды.