«Ты тут вообще? Захвати мои наушники, как будешь выходить из дома», – подытожил приятель, окончив свой монолог.
Собравшись с мыслями и выбросив из головы питающие волнение фантазии, Георгий бросил свой искушённый науками взгляд на телефонный виджет[31 - Маленькая программа на рабочем столе смартфона или компьютера.] с часами, одномоментно прокручивая в голове прощание матери и звук закрывающейся двери, означающий, что вот уже как час назад она ушла на смену упаковывать хлебобулочные изделия, которые завтра поступят на прилавки всех магазинов города.
«Почему бы не встретиться?!» – подумал парень и, отложив оставшиеся шесть задач на ночь, направился к гардеробу, попутно набирая побеспокоившему его приятелю.
Южные дожди по ранней осени не склонны бросать вызов природным температурам, но сегодняшний оказался предвестником чего-то большего. Смыв накопленный неделями человеческий запах, он наполнил улицы лёгким ароматом свежести всё ещё зелёных листьев и блеском скопившихся луж, зеркально отражающих желтовато-угрюмый свет фонарных столбов, на огонёк которых заглянул северо-западный колючий ветерок, напоминающий с первых нот о завершении осенней прелюдии и подготовке природного оркестра к основной части, в которой он уже не будет столь обходителен, а решительно настойчив в познании сокрытого под плащами, свитерами, юбками и шляпами разнокалиберных прохожих.
– Слушай, Герыч, а прохладно сегодня! – констатировал долговязый приятель, с которым несколькими минутами ранее они встретились у входа в небольшой, но ухоженный сквер, где главным монументом выступал прямоугольный обелиск[32 - Памятное сооружение в виде столба, сужающегося кверху.] на братской могиле воинов, павших в период Великой Отечественной войны. Заметивший похолодание парень вдруг щёлкнул пальцами, очевидно, вспомнив о чём-то важном. Его густые светлые волосы, прежде аккуратно зачёсанные на затылок, едва выбились в разные стороны от лёгких дуновений ветра, а длинные, как и он сам, руки пустились по карманам школьного рюкзака, дабы отыскать в нём свои окуляры[33 - Часть оптического прибора для детального рассмотрения чего-либо.]. Отдалённо он напоминал неуклюжего, но могучего Энта[34 - Дерево-великан из англосаксонской мифологии.], сосредоточенного и бубнящего под нос ругательные заклинания для ускорения положительного исхода поисковой операции. Наконец, нащупав что-то похожее на необходимый ему артефакт, приятель Георгия радостно улыбнулся, одномоментно задрав кверху свой небритый подбородок и блаженно[35 - Счастливо.] выдохнув из обоих сопел[36 - Цилиндрический патрубок для вывода жидкости и газов.] широкого носа. В очках его обыкновенно серые глаза становились слегка зеленоватыми, меняя свой вид с прищура на открытый доверительный взгляд интеллигентного человека. Он копошился ещё с полминуты, стараясь засунуть опустошённый очечник в самое запоминающееся, по его мнению, место рюкзака, а после, обратившись к Гоше, предложил нарезать десяток кругов по периметру сквера, минуя покрытые каплями лавочки и обходные пути, что срезали бы добрую половину окружности.
– Герыч, – повторился рослый юноша, – эта ваша новенькая просто жгучая бричка[37 - Лёгкая пассажирская повозка.]! У неё батя в Москве сеть гостиниц держит, поэтому, когда я разузнал, сколько всякой поклажи[38 - Багаж.] она в себе таит, чуть процессор свой не перегрел от возбуждения! И всё-таки мне стало интересно копнуть ещё глубже, понимаешь…
– И ты туда же! – провокационно и одновременно иронично перебил своего друга Георгий. – Вот скажи мне, Макс, ты же вроде никогда особо не интересовался никем, кроме эльфиек[39 - Волшебный народ в кельтском фольклоре.] и милфочек[40 - Сексуально-привлекательная зрелая женщина.], а сегодня, как и добрая половина школы, только и разговоров что о Кристине?! – добавил он после и вопрошающе посмотрел на товарища.
– Не сравнивай! Моё любопытство находится выше пояса, и связано оно с её статусом. Только представь, дорогой мой друг, что эта девушка гипотетически могла бы учиться в любой элитной школе нашего богом забытого города, но отчего-то перевелась туда, где из запоминающихся событий за всё время – это передоз пятиклассника в школьном туалете, – несколько снисходительно ответил Максим. – Оказывается, что её родичи не так давно подали на развод и она с мама?н уехала на историческую родину, оставив папа? грустить на золотом московском унитазе. Кстати, мать у неё, как я понял, из банковской сферы, в столице была руководящая должность, а здесь даже не знаю, – продолжил он, сорвав на последнем слове осиновый лист и сдунув его с ладони в направлении ветра.
– Да откуда ты всё это берёшь? Думаешь, то, что тебе рассказали за день в школе, можно принимать за чистую монету? – недоумевая, поинтересовался Георгий, пнув завалявшийся на стыке тротуарной плитки камень.
– Нет, друг, это всё её страничка в инсте[41 - Приложение для обмена фотографиями с элементами социальной сети.], в постах и комментариях прячется вся человеческая суть. Например, её подписчики по старой школе, обыкновенные мажоры, которые без разбора покупают себе всё, на что упадёт глаз, да и сама она, даже с учётом разлуки предков, не заветрелась. Почти на каждой фотографии проступает атрибутика состоятельности, ты только посмотри, – дополнил себя Макс и показал Гоше страничку новенькой, попутно пролистывая посты указательным пальцем. – Тут одних шмоток на весь наш район, а телефон, а косметика?! Следит она за собой на загляденье остальным, ничего не скажешь, – расплылся в улыбке держащий смартфон сыщик.
– Какого чёрта? Ты влюбился, что ли? За жизнью её маньячишь[42 - Преследовать жертву.], по страничкам лазаешь. Ну вот узнал ты, что у неё семья обеспеченная, а дальше-то что? – задиристо произнёс собеседник.
– Ха-ха, нет, была обеспеченной… – надменно поправил собеседника приятель. – Мне будет просто безумно интересно понаблюдать за тем, как это милое личико сможет освоиться в новой для себя реальности. Но парня она себе быстро снимет, думаю.
– С чего ты взял?
– С того, что на каждой чёртовой перемене сегодняшнего дня почти все, с кем я общался, променяли зачатки своего разума на опухшие яйца, сводя абсолютно любую беседу к вожделениям об этой милой девочке, – заметил ехидно улыбнувшийся Максим. – Единственный, кто до сих пор остаётся в тени, это Санёк со своей свитой, он как охотник, высматривающий жертву, наблюдал за ней, будто искал те самые ниточки, за которые он сможет подтянуть эту куколку.
– Какие сравнения! – рассмеялся Георгий. – Да уж, – продолжил он, заметно приуныв. – Я надеюсь, что ему не обломится в этот раз, а то он стал себе многое позволять в последнее время, – закончил Жора, окинув взглядом дрожащую от ветряных проказ лужу.
– Попытки попытками, но он своего не упустит, вот увидишь, дружище! – вставил Максим, слегка похлопав увесистой ладонью по приятельскому плечу. – И не помешает ему школьный учёт, не помешают и все прошлые выходки. Девчата любят дерзких. Вот кто быстрее заарканит[43 - Поймает.] твою новую одноклассницу, тот и будет с ней сказки сказывать, – подмигнул Гере Максим.
– Да пошёл бы ты, куколд[44 - Рогоносец, человек, которому изменяют с другими.] латентный[45 - Скрытый.], – дружелюбно подстегнул собеседника Георгий, слегка толкнув его локтем в бок. После чего оба постепенно перешли на обсуждение неизбежного летнего экзамена, саркастично выделываясь друг перед другом про то, каким образом каждый из них будет сдавать свои предметы.
Может быть, а может, и кажется,
Будто ветер снова крепчает.
Будто он за спиною куражится
И, не кланяясь, осень встречает.
Будто листья срывая, закружит,
И над озером их венчает,
А блестящие капли-жемчужины
Из-под туч в закулисье сдувает.
Может, кажется и так безмятежно,
Только ветер гуляет в нивах,
И холмы, облетая небрежно,
Беспрестанно шумит на равнинах.
Но порой затихает, и только
В гулком сумраке звук биения,
Обнажённого сердца пение
И свинцовых сгустков осколки.
* * *
Иногда жизнь приобретает стремительное ускорение, меняя монотонную мелодию диалога двух школьных приятелей на более значимое событие, которое впоследствии окажет весомое влияние на судьбы героев и их становление. Возможно, что некоторым из тех частиц, о которых шла речь в самом начале повествования, сегодня суждено было пересечься, образовав сверхновую главу в дальнейшей истории. А потому на одной из ступеней мемориального обелиска, вокруг которого гуляли в доску заболтавшиеся друзья, отнюдь не сразу нарисовалось[46 - Появилось.], будто бы из ниоткуда, нечто похожее на кучку скомканного тряпья. При ближайшем рассмотрении эта кучка оказалась не чем иным, как замусоленной и протёртой до дыр фуфайкой,[47 - Стёганая ватная куртка.] внутри которой ворочался небольших размеров чёрный щеночек с белым пятном на груди и будто бы выгоревшими светло-коричневыми бровями. Конечно, сказать о том, что двое подбежавших к увиденному сильно изумились, было бы лукавством, так как даже бесхозно-бездомный человек уже давно не вызывает оного чувства у обывателей, не то что выброшенная на волю судьбы собака. Это ощущение означало скорее детскую растерянность перед фактом неизвестности дальнейших действий.
Его глаза были похожи на две чёрные глянцевые пуговицы, которые отрешённо смотрели куда-то вдаль, покорно принимая уготованную судьбой участь. Подогнутые и перебитые в коленях лапки, окрашенные в цвет бровей от запястий до мякишей[48 - Мягкие подушечки под когтями.] пальцев, тряслись от холода, передавая энергию дрожи на торчащие из-под исхудавшей шкуры рёбра. Сегодня утром он ещё принадлежал какому-то господину или госпоже. Но прошлое и сослагательное – это параллели, а потому в конкретную минуту он остался один, никому не нужный, брошенный умирать на братской могиле тех, кто когда-то отдал свою жизнь за общее будущее, пожалуй, имея куда меньший материальный достаток и свободу, чем бывший владелец этого кутёнка, одолживший ему на прощанье разве что ненужную помойную вещицу.
– Слушай, Макс, а ветер действительно крепчает. В ночь будет холодно, – подтвердил ранее сказанные слова друга Георгий и, присев у рваной фуфайки, пристально посмотрел на волеизъявление судьбы, которое должно было случиться в скором времени, без участия ребят.
– Герыч, брось! Кутёнок слаб, тебя мамка заругает, я ж её знаю! – противопоставил скрестивший на груди руки Максим, прочитав наперёд мысли своего приятеля.
– Да ладно тебе! Посмотри на него! Он же просто умрёт от холода, он даже ходить не может! Что ж это за мразь вот так легко решилась на подобное!? – возбуждённо парировал слова товарища Гоша.
– Ну, во-первых, не факт, что легко, во-вторых, может быть, это выбраковка, но в целом я согласен с твоей формулировкой. Только мне, например, его негде прятать в родительской двушке, а тебя Александра Петровна в упаковочном полиэтилене закопает, как только узнает о том, что ты приволок домой животину, – продолжил отговаривать Жору Максим. После чего он покрутился по сторонам в надежде увидеть хотя бы ещё одного двуногого, но после тщетных попыток досадно добавил: – Даже предложить некому! Просто, может быть, это его судьба лежать здесь, а нам следовало бы разойтись по домам?! – неуверенно и мягко намекнул приятель.
Ничего ему не ответив, Жора аккуратно вынул из фуфайки дрожащее существо и так же аккуратно засунул его в свой серый шерстяной кардиган[49 - Модель вязаного свитера.], взяв под локоть и оставив две глазные пуговицы с двумя сопящими носовыми дырками торчать наружу, чтобы не отнимать у пса связь с этим дивным миром.
– Да твою ж… – потерянно выдавил Макс.
– Ну не могу я его вот так бросить, не могу уйти домой, спокойно поужинать и лечь спать, понимая, что он там один доживает свои последние часы. Пусть лучше меня мать в подвал изгонит вместе с ним, – эмоционально парировал Георгий. – Кстати, у нас тепло в подвале, я его там как в Абу-Даби обустрою, будет себя отлично чувствовать! – тут же добавил юноша и подтянул скатывающуюся с предплечья попу щенка.
– А этот вечер так хорошо начинался, столько интересных тем было на повестке, – загундел[50 - Жаловаться.] высокорослый сверстник, досадно насупив брови. – Давай я хотя бы плед бабкин тебе принесу. Который шерстяной в клеточку, помнишь? Мы его ещё в качестве крыши шалаша использовали лет пять назад.
– Это тот самый плед, на который мы пролили гуашь и тебе за это надрали жопу? – усмехнулся менее высокий друг.
– Не мы, а ты! – язвительно сказал Максим, ткнув указательным пальцем в нос своему визави. – Да, это он, терпеть его теперь не могу! – улыбнувшись, завершил свою мысль Максим.
– Спасибо тебе! Тогда я пока отнесу щенка домой, посмотрю, чем смогу его накормить, а ты беги за второй порцией унижений… встретимся в подвале.
– Ещё и в подвал заманиваешь! – кинул вскользь интеллигентного вида соучастник и, надев наушники, зашагал в сторону ближайшей к скверу пятиэтажки.
К тому моменту, когда друзья равноудалялись друг от друга, чтобы исполнить ранее данный обет, ветер уже вовсю щекотал кроны могучих тополей, осин и лиственниц, отдавая в промокшем городе эхом, напоминающим шёпот океанических волн, постепенно накатывающих и разбивающихся о скалистый берег, отбрасывая в разные стороны солёные брызги остатков канувшей в безызвестность силы двух стихий.
И этой силе нет черты предела,
Природой в абсолют одна возведена,
Столь притягательна физическому телу
И так губительна ему она.
* * *
Георгию казалось, что сегодня он встал на пути у самой судьбы, приручив маленького дракона, пламя которого должно было вот-вот погаснуть. И оставляя его в подвале дома, укутанного пледом на дне квадратной коробки из-под старого советского телевизора, он ожидал чуда, которое непременно должно было произойти, дабы уверовать в то, что ниспосланные нам с небес испытания делают нас лучше, а не забирают последнюю надежду на пути к светлому будущему.
Ночь укроет нас звёздным покровом,
Пролетит над землёю комета,
И сверчок запиликает снова,
Как и тысячу лет до этого.
