Через несколько минут Андре вернулся в гостиную и поставил чашки на стол, отодвинув в сторону грязные стаканы и початую бутылку. На дне оказалось гораздо меньше мадеры, чем было вечером. Едва ли брат Бартоломью решил причаститься до рассвета, а вот медлительность Альфонсо в данных обстоятельствах совсем не вызывала удивления.
– Жаль, Лу остался в гостинице. Он не так легок на подъем, но похвально молчалив… и любит чистоту.
– Так заберите его сюда. Ваша комната готова, и место для слуги найдется без проблем.
– Как можно! Я уже доставил вам столько хлопот своим присутствием.
– По правде говоря, их будет гораздо меньше, если вы совсем переедете ко мне, – брат Бартоломью отпил кофе и сморщился. – Пока вопрос с вашим отплытием не решен, лучше держаться вместе. К тому же если что-то случится в доме Рико…
– Я понимаю, но…
Андре был здорово смущен этим предложением. С одной стороны, можно было неплохо сэкономить на гостинице и пропитании. С другой – компания брата Бартоломью не настолько приятна, чтобы делить с ним кров в течение нескольких недель. Да и кто знает, как поведет себя Лу, характер которого в последнее время здорово испортился.
– Не уверен, что Лу захочет переезжать, – выдавил он наконец.
– Вы позволяете слуге самому решать, где жить? – поднял брови брат Бартоломью.
– Мы долго путешествовали вместе, многое пережили. Он не столько мой слуга, сколько помощник. К тому же сейчас парню нелегко: его старого коня пришлось оставить на материке. Лу очень скучает по нему.
– Вот как?
– Взять Гнедого за море мы все равно не могли, оставили на у одного крестьянина под Севильей. Заплатили за содержание на год вперед, на случай если Лу передумает и вернется… Боюсь, чтобы пережить разлуку, парню потребуется некоторое время.
– Какая трогательная история, – усмехнулся доминиканец. – Ваше влияние на этого маленького рыбака удивительно.
– Пожалуй… но каковы будут последствия этого влияния – ума не приложу.
– Время все расставит по своим местам. Даже если он вернется в родную деревню… в конце концов, латать сети веселее, когда есть о чем вспомнить. С пустотой в голове скука и греховные мысли одолеют где угодно.
Андре не нашелся, что возразить. Он бросил взгляд на окно, за которым вовсю светило солнце:
– Альфонсо и впрямь пора вернуться. Пекари уже распродают последние лепешки.
– Голодным он меня еще ни разу не оставлял, но испытывать чужое терпение у парня в крови, – в эту секунду хлопнула входная дверь. – Легок на помине! Где вас носило, юный сеньор?
Последние слова были обращены уже к Альфонсо, который вбежал в комнату и в изнеможении прислонился к стене. Его грудь ходила ходуном, щеки раскраснелись, а глаза блестели от возбуждения. Парень ловил ртом воздух, и непонятно было, что причиняет ему больше страданий: физическая усталость или временная неспособность поделиться интересной новостью.
– Спокойно, спокойно! – Андре подошел к юноше, забрал из его рук покупки и кивнул на собственное кресло. – Садитесь и переведите дух. Похвально, что вы так спешили накормить хозяина, но еще несколько минут мы продержимся.
– Я уверен: бежал он только последний квартал, чтобы произвести на нас впечатление, – скептицизм брата Бартоломью был непоколебим.
– Всю дорогу… от самого рынка… – даже сквозь прерывистое дыхание подростка явно слышалась обида. – Там такое!
– Пираты? – не без тревоги спросил Андре, стоявший рядом с остывшей выпечкой в руках.
Альфонсо пренебрежительно махнул рукой.
– Какое там! Тревогу бы давно… тут дело посерьезней… – он с усилием перевел дыхание и выпалил: – Черного Рико отравили!
В дальнейших расспросах из него удалось вытрясти немногое. По словам мальчишки, он уже купил все необходимое и собирался домой, когда по рыночной площади пронеслась ужасная весть: Теодор Рико при смерти. Его нашли в собственной лаборатории, едва живым. Нет даже сомнений, что старику подсунули яд.
– Может быть, это только слух? Вам следовало добежать до дома Рико и разузнать все подробнее.
– Я и добежал! Там на улице полно ребятни, а из слуг никого не знаю. Даже на порог не пустили, еле ноги унес, – возмущенно оправдывался Альфонсо.
– Нужно идти туда, – обернулся к монаху Андре.
– Немедленно… Я только захвачу все, что необходимо для последнего причастия. Если это правда, за священником наверняка послали, но вдруг…
Вскоре Андре и брат Бартоломью были возле дома Рико. Стайки мальчишек виднелись то здесь, то там по улице; самые смелые подходили ближе. При виде монаха-доминиканца и одетого в черное Андре они возбужденно загалдели, но на всякий случай отошли на безопасное расстояние.
Брат Бартоломью всего раз успел ударить дверным молотком. Им открыл вчерашний привратник. При свете дня его кожа казалась еще темнее, чем вечером. А может, это тень скорби легла на лицо раба? Судя по его покрасневшим глазам, худшее уже случилось.
– Кто там? – послышался голос из глубины холла, и в солнечный прямоугольник у двери выступил доктор Солано. – Ах, это вы! То есть, я хотел сказать… простите, сеньоры. Мы ждем следователя и потихоньку сходим здесь с ума.
Он отступил в сторону, приглашая непрошеных гостей войти. Слуга тут же захлопнул дверь.
В доме царила полная тишина. Вошедшие с шумной улицы были сбиты с толку: их словно накрыли вдруг ватным одеялом. Брат Бартоломью сохранил внешнее спокойствие, но Андре невольно навострил уши в надежде уловить хоть какой-нибудь звук. Доктор это заметил и поспешил объясниться:
– Почти все наверху, в своих спальнях. Никто и представить не мог… Священник успел к нему в последнюю минуту, когда уже началась агония. Такое горе!
– Это отравление?
– Очень похоже. У несчастного были судороги и сильнейшие боли в животе. Думаю, мышьяк.
– Доктор, – строго сказал брат Бартоломью, – знаю, сеньор Теодор был для вас не только нанимателем, но и другом… Ради этой дружбы прошу вас постараться припомнить все, что случилось сегодня ночью и этим утром.
– Конечно! У меня сейчас голова идет кругом, но я попытаюсь… – прикрыв глаза, доктор помассировал переносицу и несколько раз глубоко вздохнул. – Вчера я ушел к себе, едва распрощавшись с вами, сеньоры. Мы с Теодором… сеньором Рико поднялись одновременно, и последний раз я его видел в добром здравии перед тем как вошел в свою спальню. Мы пожелали друг другу спокойной ночи…
Его голос дрогнул. Брат Бартоломью пришел на помощь:
– Сеньор Рико говорил о чем-нибудь по пути наверх?
– Мы перебросились парой фраз о следующем эксперименте. Просто обсудили планы на ближайшие дни.
– А сегодня утром вы не виделись?
Доктор Солано покачал головой:
– Я спустился, когда стол уже был накрыт, почти все в сборе… не хватало только хозяина. Я вызвался сходить за ним и поднялся наверх, но на стук в дверь никто не отозвался и в спальне никого не было. Я понял, что сеньор Рико проснулся раньше обычного и, должно быть, решил поработать…
– Это не было характерно для него? – быстро спросил Андре.
– Как правило, сеньор вставал только к завтраку.
– Что произошло потом?
– Дом он наверняка не покидал: входная дверь еще оставалась запертой, да и привратник бы заметил. Я решил поискать сеньора Рико в лаборатории и отправился туда… Едва я вошел, как увидел его: несчастный лежал на полу, все его тело свело судорогой, руки были подтянуты к груди, кожа покраснела, а на лице застыло страдающее выражение.
