– Вот что ты такой упёртый. Где ты вообще был всё это время?
– Гулял.
– Гулял?
– Да. Что, я не могу погулять?
– Можешь, – пожал плечами Линуш. – Я согласен на тир, если потом мы пойдём где-нибудь поедим мороженое.
– Пойдём, – кивнул Шенди.
Вдвоём они вышли из дома и столкнулись с парнем, по одежде напоминавшем официанта.
– Господин, – обратился он к Шенди, – вы обронили.
И парень протянул амарго банкноту.
– Я не терял денег, – ответил Шенди. – Ты ошибся.
– Нет-нет, госпожа Эдда сказала, что вы обронили, – парень настойчиво протягивал ему деньги.
Шенди молча взял банкноту и засунул в карман. Парень убежал.
– Что? – глядя на Линуша, проговорил амарго.
– Ничего. Я молчу, – ответил тот.
– Слишком громко ты молчишь.
– Ну… скажи тогда.
– Что сказать?
– Что это сейчас было?
– Ты же помнишь Эдду?
– Конечно, – кивнул Линуш.
– Ну, вот, – продолжал Шенди. – Я её случайно нашёл.
– Как можно найти кого-то случайно?
– Колин её нашёл. У него практика сейчас. Работает на побегушках у одного адвоката. Курсовую пишет. Дело оказалось связанным с салуном. Колин пошёл туда и встретил там Эдду. Она там работает. Не танцовщицей. И не за барной стойкой.
– И не уборщицей, я понял. Дальше-то что? Ты к ней пошёл?
– Да, я к ней пошёл.
– А теперь она вернула тебе деньги.
– Да.
– Как благородно.
– Не язви.
– Давай не пойдём в тир, – предложил Линуш. – Что толку, что ты прошибёшь все их мишени?
– А куда тогда? – как-то безразлично спросил Шенди.
– Поехали в Тиеру. Тлалоку скажу, чтобы об ужине не волновался.
– Поехали.
Тиера не была местом, где Линуш родился и вырос. Гораздо больше времени он провёл в городе и частично на плантации отца. Но почему-то в его жизни не было ничего роднее этой земли, этих маленьких, по сравнению с городскими, домиков, украшенных лиловыми и охровыми узорами, этой кипарисовой аллеи, которая вела от дома родителей Шенди к дому главного судьи, этих праздников на поляне большого костра, где собирались все амарги и музыка не смолкала до самого утра. Линуш очень любил город с его многолюдными улицами, черепичными крышами, автомобилями и ароматами кафе и булочных, и не променял бы жизнь в нём ни на что другое. Но он всегда с радостью приходил в дом к бабушке и дедушке Шенди, где он по-прежнему мог оставаться ребёнком. Несмотря на то, что Линуш ощущал себя взрослым с момента рождения младшей сестры Шенди, когда он перестал быть самым маленьким в доме, в Тиере он всё равно мог представить себя беззаботным мальчиком. Линушу казалось, что и Шенди испытывает что-то похожее.
Они подошли к дому и увидели Седну, работавшую в огороде. Девушка не слышала ни цокот копыт, ни шаги, так сильно она была поглощена прополкой.
– Привет! – крикнул ей Линуш.
– Ой, – отозвалась Седна, поднимая глаза на гостей. Смутившись, она убрала волосы со лба, встала и стряхнула землю с рук.
– А мы вот в гости, – улыбнулся Эскот.
– Проходите, – ответила девушка. – Сейчас я руки помою и на стол накрою. Шенди, ты не польёшь мне воды?
Амарго молча подошёл к Седне, взял кувшин, стоявший неподалёку, и приготовился лить ей на руки.
– Кто там, дочка? – послышался из дома голос Айко. – Шенди, Линуш! – радостно воскликнула она, появившись в дверях. Её когда-то чёрные волосы были уже совсем седыми, а лицо украшали лучики морщинок.
Линуш подбежал к ней и обнял. Закончив помогать Седне, Шенди тоже подошёл к бабушке.
– Как Натан? – поинтересовался он.
– Потихоньку, – ответила Айко. – К нему часто молодые охотники приходят. Радуют его, совета спрашивают. Пойдёмте в дом.
Когда все собрались за столом, Натан спросил:
– Как дела в школе сыска?
– Всё хорошо, – ответил Шенди. – Завтра зачёт по стрельбе.
– Ну, это вы сдадите, – улыбнулся старый амарго.
– Должны.
– Росс говорил, что после школы кого-то могут взять в специальный отдел.
