Должно быть привычка, характера брешь.
Но в этом, казалось бы, гладком изъяне
Есть что-то такое, что полнится злом.
Кромешная тьма с голубыми глазами
И простенький шифр с трёхзначным числом.
ОТКРОВЕНИЕ МОЛЛЮСКА
Неважно с кем, неважно где —
Благополучие главнее.
Проблемы мира – ахинея,
Когда хотя б три тыщщи в день,
Когда служебная среда
Закрыта наглухо от правды
И пыльный воздух бюрократный
Не гарантирует вреда.
Не стоит, право, утруждать
Себя внештатною наукой.
В часы комфортного досуга
Сподручней глупости внимать.
И, программируя игру,
Что шелестит за-ради блага,
Уже по ходу не заплакать,
Роняя золото на грудь.
Глядя с брезгливостью в глазах
На раздражителей покоя,
Отвлечься хочется нугою,
На шею галстук повязав,
И в бирюзе лагунных волн,
Моллюском в ракушку забившись,
Катать во рту, ну, скажем, вишню,
Жизнь поменяв на пропофол.
Чем протрезвиться, чтобы жить?
Лишеньем средства для прожива?
А на душе – совсем паршиво.
Виной тому – души ушиб.
ПЕРЕХОДЫ И ЗНАЧЕНИЯ
Горчично-жёлтыми тенями догоняем,
Стеклобетонными громадами тесним,
Спускаюсь в прошлое крутыми ступенями
Освободившейся затюлевой весны.
По обе стороны, болея прошлым веком,
Ютятся сталинки, стыдясь за свой ампир.
А вот, пожалуйста – «душистая» аптека
Стеклянным голосом взывает: «Потерп-и-и-и!..»
И я терплю, понятно дело: межсезонье…
Рождаться заново с годами всё трудней…
А жить-то на?до, чтоб придти поэпизодно,…
Глядя на то, как резво скачет воробей.
Безлистны ясени, лишь «котики» на вербах,
Под стать шмелям, сигнализируют апрель.
И чувства просятся излить себя неверно,
Отсуматошить их, неведомых досель.
И в ощущениях начавшегося лета,
Как будто заново найдя свою стезю,
Я предпочтенье отдаю приоритетам,
Что весом – с пёрышко, а ценностью – в слезу.
Великий принцип восприятия сезона
При неизменчивости кажущихся форм
Даёт мне право на ошибку вне резона
ȅ
соглашается со мною све-то-фор.
В пяти шагах от непроявленных историй,
Рассветных листьев и непойманных жар-птиц,
Иду пространствами пустых аудиторий,
Дивуясь мимикой отсутствующих лиц.
КОСМОДРОМЫ МОДЕРНИЗМА
Моё почтенье, архитектор Сомов.
Театр ваш похож на звездолёт.
Преобразуя камень в невесомость,
Легко вам знать – как жить наоборот.
Я изумлён фантазией поэта,
Бродя часы, лентяю не в пример,
По полю плит, почти инопланетных,
Превознося советский ваш модерн.
Конгломерат колонн и полуарок,
Соборных окон странные глаза…
…а позади…
нестройно, но попарно,
Кирпичной лентой вьются корпуса.
Там всё не так и… тайны там не будет,
Там умер бог, там выцвела душа.
И только здесь, шагнув из дымных студий,
Невероятно хочется дышать…
И… космос чёрный в звёздных ожерельях
Мне жжёт ладони, просит: «Дотянись…»,
Чтоб хоть на миг обжечься, не жалея,
Прервав антракт, отпущенный на жизнь.
ВЕСНА В СТАРОМ ГОРОДЕ
(апрельский этюд)
