Жозеф замялся, а потом уверенно помотал головой.
– Ты не тот, за кем я охотился.
– Да, ты знаешь, я иногда теперь сам о себе думаю в третьем лице. Жан Мерсье то, Жан Мерсье это.
Жозеф снова напрягся и замолчал. Я почувствовал, что от объяснений становится только хуже. И сказал:
– Ладно, прощай.
Жозеф быстро поднялся и пошёл к выходу. Мне захотелось сказать ему что-то тёплое напоследок. Я окликнул его. Жозеф замер и посмотрел на меня – всё так же опасливо.
– Я скучал по тебе.
Он сухо кивнул. Я добавил:
– Я это говорю не потому что… Я скучал по тебе всегда. Ещё до того, как начал… – я указал подбородком на машину.
Жозеф кивнул ещё раз и сказал:
– Увидимся.
И исчез за дверью. Я знал, что едва ли Жозеф произнёс это искренне. Скорее всего он будет меня сторониться. Мне стало неуютно в пустой комнате, мне захотелось вернуть его и подключить к машине силой. Заставить его почувствовать то, что я не смог выразить словами.
«Жан Мерсье так бы и сделал, но я не сделаю» – подумал я. И не сразу понял, что это – к сожалению – один и тот же человек. А когда понял, то рассмеялся. Смех Мерсье – знаменитый заразительный смех, который располагал к себе толпы – в пустой комнате прозвучал странно.
На мой планшет пришёл запрос. Помощники засекли выходившего из клиники Жозефа. Они ждали подтверждения. Нажатие виртуальной кнопки – и к Жозефу с двух сторон подойдут люди. Его посадят в машину и увезут туда, откуда он не вернётся живым.
Жан Мерсье с сожалением нажал кнопку «ОК». Я, конечно, нажал кнопку «Отмена».
2138 Удиви меня
«Говорят, после собеседования вы просите кандидата рассказать что-нибудь интересное. То, чего вы не знаете. Сами вы собеседования не проводите. Эйчары вам представляют кандидата на финальное утверждение. Вы не смотрите на резюме, не задаёте вопросов по вакансии, а просто приветствуете нового сотрудника. Но перед этим…»
Я бы не стал подслушивать, но выбора, считай, не было: либо слушать их, либо сходить с ума от скуки и тревоги. Я сидел за пультом охраны: дешёвое потёртое кресло, серый стол, красная кружка, из которой свешивалась верёвочка чайного пакетика. Куда делся охранник – бог его знает. Успел убежать, наверное, как и все остальные. На одном мониторе – футбол без звука, на другом – пустой коридор, на третьем – лифт. В лифте люди.
Полчаса назад завыла сирена. Я выбежал в коридор и услышал лязг за спиной. Обернулся: сзади меня из стены выезжала стальная дверь. Снова лязг. Я повернулся обратно: коридор впереди меня оказался перекрыт такой же блестящей стальной дверью. Я подошёл к двери: ни кнопки, ни рычага – ничего. Только кривое отражение испуганного человека с открытым ртом. Тишина, и в тишине моё испуганное дыхание.
Вроде меня предупреждали о таком, нет? Смутно припоминаю.
Я обошёл коридор, подёргал дверные ручки. Везде заперто. Свой кабинет я тоже не смог отпереть. Постучался в двери, ведущие в холл к лифтам. Вернулся к стальной перегородке и пнул её ногой. Нет, не выбраться. Извини, дорогая, задержусь на работе. Отправить сообщение девушке? Которой из? Маме? Нет, не хочу волновать.
А, впрочем, и связи нет.
И тишина. Только откуда-то едва слышное шипение.
Мне стало одиноко.
Ни одна дверь не поддаётся. Лифт не приходит. Даже в туалет не сходить. Что случилось-то? Террористы? Ограбление? Пожар?
Это не шипение, это дыхание. И какие-то шорохи и щелчки. Словно где-то сняли телефонную трубку и молчат.
Нет, на пожар не похоже. При пожаре эвакуируют, а не запирают. Значит, кто-то решил ворваться с оружием в офисное здание в центре Москвы. И может быть, уже взял кого-то в заложники. Интересно, кого? Я только три дня назад снял кабинет в этом здании и ещё плохо знаю соседей.
И если кого-то убьют, то никогда и не узнаю. Что за страна такая…
Я услышал хрипловатый голос. Он доносился от пульта охраны у дверей, ведущих к лифтам, и я пошёл туда. Покрутился у пульта, не решаясь трогать, но быстро сдался. Понажимал, пощёлкал, но безрезультатно: три монитора всё так же показывали футбол, коридор и лифт. На полу лифта сидел мужчина с длинными волосами, собранными в хвост. Его голос я и слышал.
«…но перед этим вы просите себя удивить. Рассказать что-нибудь, чего вы ещё не знаете».
Я приблизил губы к решёточке, за которой прятался динамик.
– Эй! Эй! Вы слышите меня? Я на 80-м этаже…
Мне не ответили.
– Ох. Как у вас получается молчать? – сказал сидевший на полу. Справа от него была видна ещё чья-то нога, но в поле зрения камеры второй человек не попадал.
– Не знаю. Как-то получается, – произнёс второй голос, смутно знакомый.
– Извините, – сказал первый.
– За что? – второй человек оставался невозмутимым, как голосовой помощник.
– У меня паника. Я никогда ещё… Я в первый раз в такой ситуации.
– Я тоже.
– Вам страшно?
– А вы как думаете? Не стыдитесь своих эмоций, Павел.
– Эй! Алло! – крикнул я в решёточку.
Меня по-прежнему не слышали.
– Так вот какие слухи, значит, про меня ходят, – сказал второй. – Ну так что же? Чем планировали меня удивить?
– Борис Юрьевич… как думаете, нас убьют?
– Не вижу смысла это обсуждать. И можно просто – Борис.
– Эти пистолеты заряжены?
– Эти пистолеты заряжены, – сказал третий голос. – Если вы попытаетесь напасть, я выстрелю в ногу каждому из вас.
Голос явно принадлежал роботу. Его камера тоже не видела.
Я попробовал повернуть камеру, но безрезультатно.
