Остаток дня Нострадамус предпочёл провести в заботах о самом себе. Горячая ванна, цирюльник… В завершении, ужин на террасе, после которого, любуясь уходящим за горизонт солнцем, врачеватель больше часа провёл в рассуждениях о смысле жизни.
И даже войдя в кабинет, Нострадамус, вместо того, чтобы занять место за столом, решил позволить мыслям отвлечься.
Подбросив в камин дров, дождался, когда пламя облизав поленья, загудит одобряющим воем. Налив в бокал вина, пригубил. Одобрительно хмыкнув, направился не к столу, а к, стоявшему напротив камина, к креслу.
Сон не был продолжительным, как и нервозным тоже. Приоткрыв завесу тайн, предоставил человеку возможность увидеть то, чего не хватало душе. Огромных размеров, усеянное травами поле, невероятное количество роз, разноцветье которых казалась настолько привлекательным, что даже солнце, которого не было видно из-за, стелющейся по земле гари, поспешило выползти из-за туч.
Наполненный жизнью островок был последним, что связывало человека с растворившимся в небытие прошлым. Находившееся за пределами поля: небо, лес и даже воздух, имели умирающий вид. Выжженная до черноты земля, как и звенящая проклятием пустота, были не в состоянии дать человеку приют, оттого завидев покрытое разноцветьем поле, люди устремлялись навстречу неизвестности, помогая подняться тем, кто смирился с участью пополнить число мёртвых.
Люди шли и шли, их было столько, что совсем скоро, опустошённое смертью пространство, перестала казаться столь обречённым. Желание достичь долгожданного поля, в понимании истерзанных страданиями душ, могло вернуть людей к жизни, а значит, почувствовать в себе силы, способные победить смерть.
Казалось, ещё немного и поле заполниться до отказа. В тоже время в зависимости оттого, сколько бутонов роз было сорвано с кустов, разрасталось и пространство, отвоёвывая место у выжженной смертью земли.
Проснувшись, Нострадамус открыл глаза. Сбросив остатки сна, огляделся. Вокруг не было ничего, что минуту назад будоражило сердце. Только пробивающиеся сквозь шторы лучи солнца, да запах, разложенных по корзинам роз, напоминали о виденье, явившемся в момент, когда начала теряться вера в свершение чуда.
– Не может быть! – воскликнул врачеватель. – Господь подал знак. Содержащимся в лепестках роз веществам, суждено спасти мир.
Впервые за многие месяцы, мозг заработал в согласии с порывами души.
«В больном организме отсутствует витамин «С», которого в избытке в растениях. Необходимо определить концентрацию составляющих препарата, а также найти способ переработки трав.
Нострадамус хотел было кинуться к корзине с цветами, передумав, направился к столу, с целью, проверить превращённые в экстракт, травяные помолы.
Часть обработанных лепестков роз кружились в стоявшем у окна тазу.
Опустив руку, Нострадамус ухватил горсть. Поднеся лепестки к лицу, прикрыл веки. Вдох. Сознание погрузилось в виденье, что посетило врачевателя во сне. Подобно дуновению ветра пронеслось, испарившись в тумане надежд.
***
Народу на площади было, не протолкнуться. Даже страхом подвергнуть здоровье чумной заразе оказался не в силах остановить горожан. Стекаясь по узким улочкам, поток напоминал наполненные страданиями воды, воссоединившись которые, создавали ощущение моря человеческих взоров.
Наиболее отчаянные забирались на крыши. Те, кто не смог пробиться к центру, ютились на задворках. Другие, не желая рисковать, оставались стоять на подступах к площади. Но даже, находясь на столь отдалённом расстоянии, никто не сомневался, что слова лекаря дойдут и до их сознания тоже.
Напряжение нарастало.
Переглядываясь, люди глазами искали того, кто мог помочь избавиться от чумы, не найдя начинали выражать недовольство.
И так раз за разом. Ещё немного и толпу было не удержать. Доведённые до отчаяния люди могли начать крушить всё подряд, что вылилось бы в уличные бои, в которых не было ни правых, ни виноватых.
Вооружённые копьями стражники начали стягиваться к проходу на площадь, чтобы, в случае чего, не дать толпе вылиться на улицы.
Выкрик – «Нострадамус», заставил толпу расступиться.
Добравшись до помоста, Нострадамус поднявшись по лестнице, огляделся.
Мысль о том, что придётся говорить с места, где палач, чуть ли не ежедневно, отрубал головы, должна была повергнуть в отчаяние. К счастью, этого не произошло, мало того раскачивающаяся над головой петля не производила на Нострадамуса никакого впечатления. Внимание было обращено к людям, над чьими жизнями чума занесла меч смерти.
Сделав шаг вперёд, при этом подняв правую руку вверх, Нострадамус начал со слов: – Я Мишель Нострадамус, лекарь, как по образованию, так и по призванию, обращаюсь к вам, братья и сёстры. Горе объединило не только души наши, но и помыслы, сплотив перед надвигающейся на жизни наши, смертью.
Дед мой Жан де Сен – Реми, будучи известным на всю Францию врачевателем, помогал родителям и дедам вашим превозмогать болезни, что следовали за ними на протяжении многих лет. С того времени прошли годы, одна жизнь сменив другую, породило нас с вами. Мы, придя в подаренный нам мир, должны дать возможность постичь таинства бытия детям нашим, в чём есть главный смысл предначертаний человеку Господом.
Судьба, соблаговоляя воли Всевышнего, одаривала нас торжеством нового дня, заставляя всё живое, склонив голову, принимать то, что было задумано с момента, как появился на свет человек.
Природа, и та жила в согласии с пришедшим на землю людским разумом, что едино, как воздух и солнце, как небо и вода, как земля и всё, что рождается в её недрах.
Если случалось хмуриться тучам, то только, чтобы окропить землю влагой небесной, что порождало жизнь другую, восхваляя тем самым окружающий нас мир.
Так было всегда, так должно было быть, если бы не день и час, когда силы небесные по непонятным людям причинам, разгневались, обрушив на человека невиданную доселе болезнь.
Врываясь в дома наши, чума унесла тысячи жизней, не проявляя жалости ни к старикам, ни к чадам беспомощным.
Не за горами час, когда смерть придёт за вами, стоящим здесь на площади и за теми кто, прячась по домам, пытается спастись от кары небесной.
За что нам это? В чём провинность перед Создателем, за что решил он обрушить на головы людские гнев несравнимый ни со стихией природной, ни со злом человеческим?
Гул протяжного, обречённого на вымирание вздоха, прокатился от первых рядов до последнего, чтобы раствориться за пределами площади, где царствовала пронизанная болезнью тишина.
– И что нам делать?
Одинокий, подобно раскату грома, выкрик и новая подхлёстнутая порывом волна негодования ринулась гулять среди толпы.
Выждав паузу, Нострадамус вновь поднял вверх руку.
Он был уверен – каждое произнесённое им слово будет пожираться с таким нетерпением, словно в нём одном заключалось то, ради чего большая часть жителей собралась на городской площади.
– То, что скажу я вам, – произнёс Нострадамус, – исходит от самых потаённых уголков души. Цель моего появления в Тулузе та же, что когда то была у деда Жана де Сен-Реми – вернуть уверенность в день завтрашний, что даст возможность детям нашим познать будущее в той незыблемой красоте, какой даровал нам Господь.
Возвышаясь над людьми, Нострадамус словно парил в облаках.
Он хотел было продолжить говорить, как вдруг взгляд коснулся стоявших в стороне людей, одетых в длинные до пят балахоны коричневого цвета с наброшенными на головы капюшонами.
На смену воодушевлению, пришёл леденящий душу страх.
Мысль о присутствии представителей инквизиции сковало по рукам и ногам. Язык прилип к нёбу, дрожь прошив тело, свела на нет уверенность, что минуту назад столь радостно будоражило сердце.
Ощущение затягивающейся на шее петли, выглядело настолько реальным, что Нострадамус, не понимая зачем, запрокинув голову, поднял глаза вверх. Не увидев ничего кроме затянутого пеленой неба, вздохнув, сбросил с души камень оцепенения.
Избавление от страха, помогло вернуть внутренний настрой.
– Вглядываясь в изнеможённые горем лица, – продолжил говорить Нострадамус, – Не вижу глаза тех, кто пряча взоры свои, видит меня с петлёй на шее. Честно скажу, страх оказаться подвергнутым пыткам, зародил столько сомнений, что ещё утром я собирался покинуть город. Быть подвергнутым истязаниям, затем сожжённым на костре, выше понимания политики святой инквизиции. А главное, за что? За то, что хотел помочь людям?!
Тем ни менее, я здесь. Зачем? Чтобы избавить город от болезни. Нет греха более страшного, когда знаешь как избавить человека от страданий, при этом не делаешь ничего, по причине, оказаться причисленным к числу неугодных церкви?
Замолчав, Нострадамус вглядываясь в глаза сограждан, видел столько желания услышать главное, ещё немного и толпа могла не совладать с обуявшим её волнением.
Понимая во что могут вылиться слова, от которых людям было ни холодно и не жарко, Нострадамус решил – «Пришло время перейти к главному».
– Три года я искал то, что может спасти жизни ваши и ваших близких. Глядя на мучения мои, Господь смилостивился, одарив виденьем, которое даёт право утверждать, снадобье от чумы найдено
