Тайна архангела. Книга 2

Глава 3

Дыша ожиданием в предвкушающей груди, приблизился день двадцать первого ноября. Еще накануне вечером, двадцатого числа, в атмосфере повисло ощущение почти новогоднего волшебства. Словно что-то изменилось в наполненном душной смесью воздухе, как будто ангелы в преддверии праздника мешали неповторимый вкус пломбира с приторно-сладким домашним вареньем. Розовым маслом пахло в темном небе, и звезды сияли по-особенному… Свои и принадлежащие всем в равной степени. Такие разные стены и купола храмов славословили то, что уже свершилось в церковном дне.

Агнесс встретила первые лучи солнца взглядом небесных глаз. Утренний свет проникал в уголок первого архистратига, золотя ее русые волосы и исполняя лицо ангельским таинством.

– С праздником тебя, – ее улыбка оказалась первым в этот день поздравлением для вернувшегося из еще спавшего города Земли Михаила.

– И тебя, – он ответил, стоя пока не в праздничном, уставший и даже запыленный от обыденных забот.

Агнесс промедлила, преобразившимися глазами рассматривая знакомые черточки лица.

– Чего? – угадал ее паузу Михаил.

– Твой взгляд, – отозвалась Агнесс. – Он пьянит, как ликер. Такое начало дня полностью лишает меня способности ориентироваться в пространстве.

Ударом фанфар ворвалась в уголок мощь этого дня, которая, казалось, была незаметна только для него. Но это было не так. Михаил знал и чувствовал, что сила, сходящая с небес, увеличилась сегодня в тысячи раз. И теперь он, как и другие братья, превратился в раскаленный распределитель, пропускающий через себя букеты белоснежных лучей и отправляющий их вниз, на планету, а также всем остальным обитателям небесного мира.

– Хороший ликер вреда не сделает, – заметил Михаил. – Ты просто не видишь, что сама раскрылась, как архангельская лилия.

– Я? Еще не смотрела, но уже ощущаю, – Агнесс обнажила белые зубы, розовея то ли от смеха, то ли от смущения. Действительно, с первыми предвестниками рассвета и она похорошела, возвышенно прекрасная светящейся внутренней красотой. – Но крепости ликера мне не достичь.

– Я согласен на золотистые брызги шампанского.

Михаил приблизился к ней с легкой улыбкой, бликами лежащей на губах и в глубине карих глаз. Агнесс смотрела, не отрываясь, в омут темных, как бездонные разломы, зрачков, и чувствовала, как одурманивающий, расслабляющий поток окутывает, стремясь полноводным ручьем благодатной радости…

Полчаса подарили Михаилу отдых перед этим важным днем. В шесть тридцать, считая от райского восхода, уголок встревожил архангел муз. Награждая объятием тройных христианских поцелуев, он поприветствовал самыми жаркими словами Агнесс и затем Михаила, сетуя, что не может сделать это одновременно, дабы выразить одинаково пылающую любовь самого воздушного архистратига в раю. Но да никто был не в обиде.

Габри был не один. Вернее, один-то он был, но с ним были готовые праздничные костюмы. Первый уже идеально сидел на его плечах и бедрах. Второй предназначался для облачения «главного героя дня», по выражению самого архангела творчества. Михаилу предстоял наиболее ответственный момент приготовлений. Мысленно и взглядом он попросил моральной поддержки у Агнесс, но она лишь улыбнулась в ответ. Прослушав первые секунды бурного монолога и шквал критики, обрушившийся на, в принципе, ни в чем не повинный классический стиль одежды, она решила, что будет здесь лишней. И что лучше не мешать в своей голове такие разные, но одинаково искрящиеся взгляды. Ровно в шесть сорок одну она удалилась в компанию генералов небесного легиона, оставив Михаила один на один с обычно несвойственной ему задачей.

Небо сияло, как начищенный бриллиант, омытой голубизной атмосферы и светлыми, как айсберги, сотнями ангельских глаз. Сама Земля, чудилось, родилась заново, дабы приветствовать бесплотные силы красками незапятнанного цвета. Свечи на золотых подсвечниках окаймляли яркость платков и юбок. И поднятые вверх, вздрагивающие от отсветов ресницы. Сегодня они стремились к той высоте, выходящей за пределы храма, которую не имели, но которую так хотели обрести.

Над белым ковром облаков, в сокровенной вышине, в чистом и приятно прохладном воздухе собрались тысячи и тысячи небесных служителей, прославляя настоящее чудо. На воздушных, нет, сделанных из прозрачных кристаллов кислорода подмостках, как на огромной трибуне, стояли восемь архангелов, окруженные на протяженности своих взглядов несметными толпами ангелов, взирающими за происходящим наверху. Все они переговаривались, обмениваясь огоньками взглядов, дополняя вибрацией сердца то, что трудно было передать словами. Иерархия сегодня оказалась нарушенной: духи одного служения располагались плечом к плечу, наблюдая совсем не упорядоченное положение соседей. Причиной всему стал, конечно же, везде присутствующий Габри, который перед самым началом мероприятия заявил, что это слишком скучно – каждый год выстраиваться по одной схеме. Пытаясь применить никому не известную логику, чтобы «было красиво», он затеял ставить всех «так, как они хотели сами», но потом его кто-то позвал, и в итоге все построились как попало. Первое место забрали оторвавшиеся от Земли ангелы-хранители, уведя пальму первенства у других подопечных Михаила, воинов легиона, которые сделались вторыми по счету. Агнесс поймала уже должно быть пятидесятый взгляд, посланный Мирославом Розе. Белеющие снежинки Рафаила не упустили свой шанс стать ближе к своим извечным друзьям и теперь были совсем рядом со стройными рядами звездной формы, перемежавшихся со светлыми платьями отошедших сегодня от формальностей воительниц легиона. Следующими за сестрами милосердия устроились на почтенном расстоянии огненные ангелы Уриила. Как всегда тактичные, они сбились в компактную кучку, стараясь никого не подпалить в минуты, когда так сложно было держать свой огонь на замке. За ними, загибаясь нестройной подковой «народного ополчения» бурлили, как морская пена, музы Гавриила. Самое многообразное хозяйство на свете. Они то и дело умудрялись приставать к расположившимся близко ангелам молитвы или донимали, уворачиваясь от вспыхивающих факелов носителей пламени и даже старались докричаться до ангелов-хранителей… Стоики Иегудиила замыкали полукруг собравшихся, малочисленные и строгие рясами, но светящиеся неземной радостью на лицах. Они были предпоследние по численности после усиленно работающих на Земле ангелов Салафиила и закрывали стеной служителей милосердия архангела Иеремиила, нежнейших существ во Вселенной. Пары Варахиила держались за руки между молитвенниками и подвижниками, едва ли не более стройными шеренгами, чем воины легиона, и казались самыми умиротворенными и даже деловыми той самой знающей заботой тех, кто раз и на всю жизнь нашел свою пару…

Тем временем в эпицентре событий, зависая в мягкой вате изминающихся под каблуками воздушных возвышений, архангелы разворачивали обряд дня. Одетые все как один в непривычные взглядам, но поистине шикарные костюмы польских дворян, они загибали полумесяц, держа в руках корзины цветов. За спиной их могучими размахами виднелись крылья. В середине выше всех был Михаил, по бокам от него – братья. Все они совершали причудливые, малопонятные движения по сцене, собираясь звездой или иной геометрической фигурой, то разбрасывая лепестки роз, то обмениваясь летящими бордовыми птичками под сменяющуюся музыку, звучащую прямо из облаков.

Агнесс любовалась церемонией, стоя у плеч генералов. Она вспоминала, как целый месяц готовился этот праздник Габри и Салафиилом с принятием и обработкой сотен ангельских предложений, соблюдаясь в страшной тайне до тех пор, пока архангел вдохновения не прилетал вечером и сам же не разбалтывал ей все по секрету; как придумывались символические действия и подбирались звуки музыки, как в каждые из них вкладывался особый смысл, и как наполнялась несвязная прежде форма стройным красивым содержанием. Щуря глаза на солнце, помощница архистратига видела тот день, когда Габри объявил о выборе образа начальника ангелов и минут двадцать пытался всучить Михаилу серебряный серп, но тот наотрез отказался, смеясь и мотивируя тем, что тогда нужен и молот. Долгие дискуссии и жаркие споры окончились тем, что праздник все-таки удался на славу. Антураж в виде морских звезд по периметру трибуны, белые волны, словно пузырьки газировки вздымающиеся из-под крепко перетягивающих голени сапог, окатывающие первые ряды довольно отфыркивающихся ангелов. Искры салюта, подаренные Уриилом, бескровные жертвы блюдами фруктов, цветочные венки и венчики лилий, своим запахом наполнившие все вокруг и многое, многое другое – настоящий бенефис фантазии. У бесплотных сил не было своих канонов богослужения, как это было на Земле, и они были вольны выражать и выражали свои чувства так, как сами придумывали каждый год, заново и снова.

Улыбка то и дело вспыхивала на румянившемся лице Агни. Она чувствовала себя частичкой одного большого целого, и в груди ее разворачивалась радость бытия и счастье. Благодарность за то, что она есть.

Михаил торжественно вручил Гавриилу свою корзину с белыми розами, приняв от него такую же, только с красными. Дождавшись, пока брат раздаст каждому из архангелов по цветку, и все они пустят свои корзинки вниз, отдавая их своим ангелам, дабы те передали всем присутствующим, наподобие пяти хлебов на пять тысяч, первый архангел вышел вперед. В преддверии тишины и внимания он обнял глазами собравшихся. Его веки слегка моргнули, пряча в зрачках улыбку. Знак взглядом помощнице помог утихомирить разошедшегося Владислава, который в полный голос болтал с Радославом, в то время как упокоились даже музы Габри.

Подбородок Михаила подался слегка вверх, отстраняя с лица длинные волосы.

– Дорогие мои, – проговорил он громко, – позвольте поздравить всех вас с нашим общим праздником еще раз, – бесчисленные невещественные лучи находили на его тело и, отражаясь как от зеркального диска, одаряли все стороны света. – Я очень хочу, чтобы любой день был для вас таким же праздником, независимо от того, что вы делаете. Чем бы вы ни были заняты, я, как самому себе, желаю сердечной радости. От того, что мы друг с другом и все вместе мы с Богом. И чтобы мы праздновали Его и друг друга каждый день в своей душе…

Михаил замолчал, ища то, чего еще не было произнесено. По собранию ангелов прокатилось оживление. Габри подошел к старшему брату и, улыбаясь во все зубы, встал позади с таким видом, что сдержаться было просто невозможно. Глаза Михаила скосились, не касаясь его лица.

– Я надеюсь, на следующий год мы придумаем что-нибудь еще более оригинальное. Например, ласты и акваланги и другую необходимую в небесной жизни амуницию в подарок каждому. Включая фен для просушки крыльев, как у профессиональных дайверов. Так, Габри?..

Гавриил показал пальцами знак «ок».

– У Михаила в праздник лучшие идеи возникают, – отозвался он. Ангелы искренне рассмеялись. Михаил обернулся. К краю сцены уже подошли все архангелы. Слово взял Уриил.

– Я полностью присоединяюсь к сказанному Михаилом, – молвил он. – Ну, кроме ласт, пожалуй, – улыбнулся архангел. – И то только потому, что мне и моим ангелам вряд ли удастся стать пловцами… Сегодня я хочу пожелать вам, чтобы каждый ваш день был маленькой победой, которая была бы неразрывно соединена с торжеством в честь этой самой победы. Любви вам всем, звездочки. Как и моим братьям.

– Спасибо, Ур, – ответил Михаил. Он вопросительно оглядел архангелов. Убедившись, что никто больше ничего не хочет сказать, он вдруг опустил голову, впадая в задумчивость.

– С Богом, Миша, – произнес Уриил. Он крепко обнял Михаила, ободряюще хлопая его по плечу.

– Держись, – следом подошел Иегудиил и остальные архангелы, топя его в объятиях.

– Не задерживайся там, мы тебя ждем праздновать, – сказал Габри, разжимая руки.

– Мы с тобой, – поддержал Варахиил.

– Я знаю, младшенький, – тихо отозвался Михаил. Его взгляд остановился на Салафииле. Архистратиг молитвы пальцами доставал из-за пазухи золотые перышки и, что-то шепча, бросал вниз, через облака. Первый архангел перевел глаза на окружившие его лица.

– Мне пора, – промолвил он. Поодаль змейкой взмыла в воздухе серая пыль. Братья расступились, чтобы Михаил мог пройти. Начальник небесного легиона, не оглядываясь, двинулся навстречу увеличивающемуся грязно-дымному столбу. Вокруг повисла напряженная тишина, все глаза нацелились на него одного.

Подойдя к пробоине, Михаил остановился. Его черные ресницы опустились, а губы шевельнулись, произнеся неслышные никому слова. В следующий момент первый архистратиг резко оттолкнулся и спрыгнул вниз, увлекаемый черной дырой…

Молчание продлилось еще несколько минут. После чего сначала единичные, а потом общие голоса слились в шум и гам, наполняя воздух радостным бурлением. Официальная часть мероприятия закончилась и теперь начиналось самое веселое – время массовых гуляний и развлечений, подготовленных для всех под руководством Габри.

– Поздравляю всех, ребята, – улыбнулась Агнесс, обращаясь к генералам легиона.

– И тебя, Агни, – ответил Мирослав. – Ты, кстати, особенно красивая сегодня.

– Спасибо, – отозвалась Агнесс. – Но не прекраснее, чем наш сонм райских ландышей, – сказала она, кивнув на подоспевшую к первому генералу Розу. Роза тут же засмущалась, скрываемая невесомыми объятиями Мирослава.

– Агни, поздравляю тебя! Я даже еще не успел тебя разглядеть!.. Как твои дела? – к Агнесс подлетел блестящий, как монетка, Варахиил.

– Здравствуй, Варх! Все отлично! С праздником тебя, котенок, – Агнесс обняла младшего архангела и нежно поцеловала его в щеку, проводя рукой по его темным волосам. Варахиил прикрыл глаза от удовольствия.

– Ага, я тебя нашел! Опять к Агни тискаться?! – услышал он над самым ухом. Разрушить гармонию поспешил Габри. – Поздравляю всех! – возгласил он и, оттеснив архангела диалектики, кинулся обниматься с Агнесс, а потом и со всеми остальными.

– Задушил-таки? – сдвигая брови, поинтересовался Варахиил, когда Габри в третий раз до побеления повис на шее Агнесс.

– А то! – важно бросил Габри. – А ты думаешь, только тебя ерошить можно по полдня, Карапуз?..

– Что за дурацкое слово «ерошить»? – пожал плечами Варахиил. – Не думаю, что приятнее быть задушенной, чем взъерошить кого-нибудь…

– Ты просто ревнуешь, что после Михаила Агни больше всех любит меня, а не тебя! – заявил Габри.

– Да? Это она тебе сказала?.. Нет, вряд ли: она так посинела, когда ты на нее напрыгнул, что не могла говорить … – хмыкнул Варахиил. Его серо-зеленые глаза обратились на Агнесс. Та весело улыбалась, наблюдая, как резвятся два неразлучных брата. Габри фыркнул, как ежик. – Не фырчи: у тебя не получается, – Варх провел пальцем по пушистому, навечно нахохлившемуся крылу архангела.

– Не трогай!.. Крылья – это неприкосновенный размах моей души! – Габри отстранил мягкое как пух крыло от брата.

– Агни, а ты знаешь, что Габри боится щекотки по крыльям? – спросил Варахиил.

– Ничего я не… – попытался опровергнуть столь явную клевету Гавриил, но Варх уже пощекотал его перья, и крыло само собой дернулось в сторону. Младший архангел зашелся смехом. – Просто у меня они нежные и красивые, а не колючки, как у тебя!.. – указал он на лежащее в стройный ряд жесткое оперение Варахиила.

– Я же не натираю их бальзамом и кондиционером!.. – хохотнул младший брат. – Скажи, Габри, а если их сушить феном, как Михаил говорил, это тоже поможет?..

– Поможет, – еще больше нахохлился Габри, скрещивая на груди руки и дуя губы.

– Я так и знал!.. Погоди, что это у тебя? – внимание Варахиила привлекло перо, странным образом искривившееся и торчащее не в ту сторону, выбиваясь из общей картины.

– Чего? – не понял Габри. В следующую секунду он вскрикнул и, отскочив на пару метров, ошеломленно посмотрел на Варха.

– Вот теперь нормально, – сказал Варахиил, деловито вертя пальцами выдернутое перышко.

– Чего ты сделал?! – закричал Габри.

– Я? Я твои крылья исправил, а то они какие-то не такие были: еще запутаешься в них и упадешь куда-нибудь в пустыню…

– Да? А мне кажется: твои перья тоже все наперекосяк. Дай-ка я тебе помогу!

Агнесс и ах сказать не успела, как оба брата завозились, словно два бурундука. Она покачала головой. Видимо, детство будет вечным.

– Привет, Агни! – к ней подошел Уриил в сопровождении трех огненных ангелов. – Гулять идешь?

– Иду, как только они успокоятся, – указала она на двух архангелов. – А где же все твои красавицы?

– Зарина сегодня работает на Земле. Христина только на официальную часть приходила, а Лиза, пока мы все думали, вместе с остальными девушками ушла в сад. Так что вся надежда на то, что ты разбавишь нашу сугубо мужскую компанию, – проговорил Уриил.

– С удовольствием, – улыбнулась Агнесс.

Послышался истошный вопль Варахиила.

– Что ты творишь, Муза Печальная?!!! – завопил он, отскакивая от Габри и зажимая крыло двумя руками.

– Ой… – Габри удивленно взглянул на три пера, оставшиеся у него в руке. – Можно я о тебе на память оставлю?..

– Прекратите! – вспыхнул факелом Уриил. – Михаила нет – так ощиплете друг друга!

– Ур, а можно мне твое перо? У меня еще рыжего в коллекции нет, – попросил Габри.

– Нет, – ответил он безапелляционно.

– Жаль, а я хотел альбом завести, – расстроился Главная муза, высматривая оранжевые перья, плавно переходящие на кончиках в красный оттенок.

К компании подоспел улыбающийся Салафиил, который в отличие от Уриила был окружен и юношами, и девушками. За ним шли остальные архангелы.

– Слушай, Салф, я все хотел тебя спросить: а куда ты перышки кидаешь? – полюбопытствовал Уриил.

– Понятия не имею, – пожал плечами архангел молитвы. – Просто захотелось вдруг… И все.

Михаил еще не успел попросить, когда увидел, что молитва уже летит из рук того, кто хоть и не знал, но чувствовал все лучше него.