С Ван Цзюнем и Ван Хунем дело обстояло иначе, много времени потратил Цзинь У-ди в раздумьях об этих двоих. Ван Цзюнь возглавлял флот и повел его на восток вниз по Янцзы, сразу направился к Цзянье и заставил правителя У Сунь Хао покориться. Можно сказать, что победа – в первую очередь его заслуга. Ван Цзюнь именно так и считал, полагая, что заслуги Ван Хуня несравненно меньше. Но Ван Хунь считал иначе. Он был очень влиятелен при дворе, и к тому же был свояком Цзинь У-ди. Дочь Цзинь У-ди принцесса Чаншань с малолетства был слепа. Отец очень переживал за нее, много думая о поиске хорошего супруга для дочери. Ван Хунь женил на ней своего сына, тем самым решив проблему, беспокоившую Цзинь У-ди. Благодаря такому родству он непрерывно укреплял свою власть, получая все большее влияние при дворе.
К тому же достижения Ван Хуня в победе над У были значительны. Он командовал войсками на северном берегу Янцзы и уничтожил войско в несколько десятков тысяч человек, возглавляемое министром царства У Чжаном Ти. Ван Хунь говорил своим подчиненным: «Если бы я не разгромил основные силы царства У, разве мог бы Ван Цзюнь так легко взять Цзянье? Теперь, когда он одержал верх, могу ли я повиноваться ему?». Было еще одно обстоятельство, которое приводило Ван Хуня в ярость. Когда флот Ван Цзюня приблизился к Цзянье, император издал указ о необходимости согласовывать военные действия с Ван Хунем. К Ван Цзюню был направлен человек для обсуждения нападения на Цзянье. Однако Ван Цзюнь не только не подчинился, но и решил штурмовать Цзянье, и добился успеха, забрав себе лавры победителя. Подумав, Ван Хунь сообщил императору, что Ван Цзюнь нарушил приказ, взбунтовался против вышестоящего начальства, и должен быть наказан.
Обдумав, Цзинь У-ди отправил Ван Цзюню императорский указ, осуждавший его за неподчинение воле императора, и отказ подчиняться Ван Хуню. Ван Цзюнь, увидев указ, остался очень недоволен. В свои семьдесят с лишним лет он сражается на флоте, старается ради блага государства, и в итоге его достижений никто не признал, и еще и Ван Хунь нажаловался на него императору. Застонав от злобы, Ван Цзюнь сразу же написал ответ с объяснениями Цзинь У-ди. Ответ был очень длинным, но общий его смысл был таким: «Когда государь направил меня атаковать царство У, мне был дан приказ без колебаний захватить Цзянье. И я, не мешкая, направился с войском в поход на восток. После этого я получил еще один приказ, и там ничего не было сказано про подчинение Ван Хуню. Когда я приблизился к Цзянье, Ван Хунь прислал человека с приказом остановиться, дождаться его прихода, и обсудить дальнейшие действия. Но он даже не упомянул, что я нахожусь в его подчинении. На это я ответил, что флот стремительно идет по течению, и если сейчас остановиться, то корабли рассредоточатся, и мы потеряем тактическое превосходство. Именно поэтому я продолжил движение флота и начал штурм Цзянье. К полудню того же дня города был взят, а ближе к вечеру я получил приказ перейти в распоряжение Ван Хуня, хотя к тому времени Сунь Хао уже капитулировал. Ван Хунь долго был на северном берегу Янцзы, даже не попытавшись начать штурм Цзянье, и теперь говорит, что я преступник. Я стремительно захватил Цзянье и получил за это лишь порицание. Непонятно, как так может быть. Надеюсь, что Государь внимательно разберется…».
Ван Цзюнь думал, что, рассказав об истинном положении дел, он решит свои проблемы. Кто же мог подумать, что Ван Хунь вручит клеветническое письмо своего подчиненного Чжоу Цзюня императору. В письме сообщалось: «После захвата Цзянье войска Ван Цзюня сожгли дворец Сунь Хао и похитили множество ценностей. Это очень серьезное преступление». Когда Ван Цзюнь узнал об этом, ему ничего не оставалось, как написать письмо с объяснениями, гласившее: «Правитель царства У со своими придворными живы, государь может проверить, действительно ли мои войска занимались поджогами и мародерством. Со слов начальника дворцовой стражи Кун Шу, свита выкрикивала, что будет сражаться не на жизнь, а на смерть ради Сунь Хао. За это Сунь Хао раздал им свои сокровища, и когда свита разбежалась, он сдался. Защитники сами подожгли дворец, и когда мои войска вошли в город, нам пришлось тушить огонь. Я всегда справедливо командовал войсками, и государь знает, что мои войска никогда не причинят вреда гражданскому населению. По моему приказу казнено 13 человек, нарушивших военные законы. Также моими подчиненными было поймано более 20 человек, занимавшихся грабежом. Во время расследования оказалось, что все они подчиненные Чжоу Цзюня. Я сразу же отправил их к Чжоу Цзюню для назначения заслуженного наказания. И я даже подумать не мог, что за это он оклевещет меня».
Цзинь У-ди, прочитав письмо Ван Цзюня, все понял, и прекратил заниматься этим делом. Но Ван Хунь и не думал успокаиваться, он везде говорил о Ван Цзюне как о ничтожестве. Его сын, пользуясь своим положением зятя императора, распускал слухи о том, что Вань Цзюнь, будучи начальником округа Ичжоу, подкупал людей, и теперь в Цзянье занимается тем же. Он точно задумал мятеж! Цзинь У-ди не верил этим слухам, но и не хотел ставить своих родственников в неловкое положение. Так продолжалось чуть более двух месяцев. Наконец Цзинь У-ди решил наградить отличившихся. Ван Хунь получил новый титул князя и стал великим полководцем-покорителем востока. Ван Цзюнь получил титул князя и стал полководцем-помощником царства. Стало очевидно, что Ван Хунь оказался важнее Ван Цзюня.
Ван Хунь был очень доволен, а Ван Цзюнь был в гневе. Прошло некоторое время, и Ван Цзюнь возвратился в Лоян. И при любом случае сетовал на несправедливость, постоянно злился, и, встречаясь с людьми, всегда был недоволен. Каждый раз, встречаясь с Цзинь У-ди, он был бледен и мрачен, и без устали жаловался на наведенную на него напраслину и несправедливо пожалованные награды. В один из дней он разошелся в гневе настолько, что, не выдержав, застонал, и, продолжая стонать, развернулся и ушел, даже не попросив у Цзинь У-ди разрешения удалиться. Хоть Цзинь У-ди такое поведение раздосадовало, он все же посчитал, что заслуги этого человека были несомненны, к тому же Ван Цзюню было уже почти восемьдесят лет, и поэтому правитель решил забыть об этом.
Когда об этом случае узнал подчиненный Ван Цзюня Фань Тун, он, забеспокоившись о старом военачальнике, произнес: «Вы смогли покорить царство У, но не можете сохранять самообладание, это не очень хорошо. Если так будет продолжаться, может случиться беда». Ван Цзюнь, внимательно посмотрев, спросил: «Разве я говорю неправду? Что же, по-твоему, мне делать?». Фань Тун, понизив голос, ответил: «Думаю, Вам нужно хорошенько отдохнуть у себя дома, и перестать везде рассказывать о ваших заслугах. Если же люди будут спрашивать, говорите, что это заслуга правителя и народа, а вы – старый человек, какие уж там способности! Ранее Линь Сянжу примирился таким же способом с Лянь По. Ван Хунь, услышав от Вас такие слова, почувствует вину». Ван Цзюнь, задумавшись, кивнул головой и сказал: «Хороший план! Я вспомнил, как во время покорения Царства Шу военачальник Дэн Ай захватил Чэнду, но из-за предательства Чжун Хуэйя лишился жизни. Боюсь, что такая же участь может ждать и меня. Достаточно уже сказал, но как быть с тем, что уже сказано? И на сердце еще так тяжело. Эх! Гнев уйдет. Кажется, я уже чуть успокоился. Хорошо, с сегодняшнего дня буду делать, как ты говоришь!».
Ван Цзюнь говорил и злился все сильней, и громко застонав, развернулся и ушел
С этого времени Ван Цзюнь больше не говорил о своих заслугах, но при каждом удобном случае упоминал о мудрости Императора и смелости воинов. Его слова дошли и до дворца, и очень обрадовали У-Ди. Сановники, увидев скромность Ван Цзюня и то, как он умаляет свои заслуги, стали жаловаться на несправедливость к нему. Старший ученый Цинь Сю, учитель-наставник наследных принцев Мэн Кан и другие писали императору: «Главный полководец-опора государства, оказав царству столько услуг и получив так мало за свои заслуги, все же искренне благодарен Императору за пожалованную награду. И даже если сейчас в полной мере воздать ему по заслугам, это не добавит ему славы, напротив, опозорит его. Люди Поднебесной не понимают, как могла произойти такая несправедливость. Флот Ван Цзюня за десятки дней покорил царство У, и даже если даровать ему все богатства царства У, этого будет мало, чтобы вознаградить его». Император и раньше думал, что был несправедлив с Ван Цзюнем, а читая письма сановников, решил воздать ему по заслугам, даровав ему титул полководца, обеспечивающего мир в государстве. А вскоре опять повысил до главнокомандующего, дав ему возможность принимать участие в государственных делах. Таким образом, недовольство в народе было потушено. Ван Цзюнь был очень рад и разными неявными способами старался отблагодарить Фань Туна.
После этого случая Ван Цзюнь понял, что неважно, какие у тебя достижения и насколько известно твое имя. Важно то, как правитель оценивает твои заслуги. Возраст у него был уже преклонный, сколько ему еще оставалось прожить? В результате, он словно стал новым человеком, наслаждался жизнью, стал следить за тем, что ест и пьет, и каждый день радовался жизни. Он даже позаботился о месте своего погребения, выбрал большой участок, высадил там много хвойных деревьев, буйная зелень которых выглядела очень красиво. Не прошло и нескольких лет, как Ван Цзюнь заболел и скончался на восьмидесятом году жизни.
Когда Цзинь У-ди наградил отличившихся подданных, он решил заниматься делами государства. По его указу областям и уездам запрещалось учреждать собственные войска, а предписывалось прежде всего заняться развитием земледелия, обеспечить спокойную и безмятежную жизнь простому народу. После объединения всей страны Цзинь У-ди в новом году объявил девизом своего правления Тайкан, и обнародовал систему надельного землепользования и систему обложения налогами полей. По этой системе аристократия и чиновники имели ограничения по владению землей, что стимулировало крестьян обрабатывать и засаживать существующие поля, распахивать целину для собственных нужд, и стимулировало большее производство. В итоге еды стало больше, увеличилось население, вырос доход от налогов и государство разбогатело. Некоторые люди называли это время «процветающим великим умиротворением и спокойствием», сановники нараспев восхваляли мудрость правителя. Цзинь У-ди сам стал думать, что он выдающийся правитель. Однако в таких благоприятных условиях народ начал проявлять стремленье к веселью и наслаждениям, и вскоре обнаружил свой подлинный облик.
Как жаль этот трон
Когда Цзинь У-ди только взошел на престол, он старался быть бережливым, и требовал от военных и гражданских чиновников жить просто и скромно. Однажды во время аудиенции он приказал дворцовому стражнику принести меховую шубу, украшенную перьями, чтобы показать сановникам. Шуба была украшена перьями с голов фазанов, она была пестрая и необыкновенно красивая. Стоила такая шуба баснословно дорого. При виде такой красоты глаза сановников засверкали. Цзинь У-ди сказал: «Эту вещь мне преподнес в дар врач Чэн Цзюй. Я запретил вам расточительство и роскошь, как же могу сам нарушить запрет? Сожгите эту шубу!». Стражники перед присутствующими сожгли шубу, и вскоре от нее остался лишь пепел. Чиновники были в ужасе и боялись сказать хоть слово. В этот же день Цзинь У-ди приказал наказывать всякого, кто вздумает преподнести в дар императору роскошный подарок.
Но после объединения государство стало постепенно богатеть, и Цзинь У-ди решил, что уже пора наслаждаться жизнью, и больше не вспоминал о простоте и бережливости. Он решил, что дворец, доставшийся от предыдущего правителя Вэй Мин-ди (личное имя Цао Жуй) обветшал, и пора бы построить новый, да и могилы предков хорошо бы тоже привести в порядок. Поэтому был издан указ о строительстве нового дворца и работах по восстановлению гробниц с использованием, естественно, самых лучших материалов. По всей стране были разосланы люди для поиска материалов. И неважно, насколько далек был путь, все нужно было доставить в Лоян. Для еще большей роскоши при строительстве не жалели драгоценностей. В гробницах были установлены двенадцать гигантских медных колонн, покрытых золотом и инкрустированных драгоценными камнями. Цзинь У-ди уже не был столь строг к подаркам. Если чиновник хотел повышения и в тайне преподносил подарки, Цзинь У-ди все принимал, забыв о наказаниях.
Цзинь У-ди также широко прославился своей любовью к женщинам. После усмирения государства У он оставил дворцовых женщин в Цзянье в дополнение к уже имевшимся, таким образом их численность превысила 10 тысяч. Когда было нечем заняться, то Цзинь У-ди садился в повозку, запряженную бараном, и катался по дворцу: где баран останавливался, в те покои шел император развлекаться, а то и оставался на ночь.
Император стремился наслаждаться жизнью и неохотно занимался государственными делами, что вызывало недовольство честных чиновников. Однажды, отправившись в южное предместье для поклонения богам, Цзинь У-ди увидел чиновника Лю И, и вспомнив, что тот является потомком династии Хань, спросил: «Как думаешь, с каким императором династии Хань можно меня сравнить?». Лю И, опустив лицо, отвечал: «Вы похожи на Хуаня и Линя». Император Хуань и император Линь – это два самых праздных и распутных императора Восточной Хань, всем известные тираны. Цзинь У-ди, изменившись в лице, сказал: «Это что ж ты такое говоришь? Я, конечно, не так добродетелен, как святые прошлых времен, но государством управляю старательно, усмирил Восточное У и объединил Поднебесную. Как ты можешь равнять меня с Хуанем и Линем?». Не мог он себе представить, что на это Лю И ответит еще более неприятными словами: «Хуань и Линь в свое время торговали должностями, полученные деньги отдавали в казну, а ты продаешь должности и деньги оставляешь себе. Получается, что ты еще хуже них». Цзинь У-ди только собрался разгневаться, но понял, что Лю И говорит правду, и, усмехнувшись, сказал: «Во времена Хуань и Линь ни один чиновник не осмелился бы так говорить. То, что у меня сейчас есть такой честный чиновник, говорит о том, что я совсем не похож на Хуань и Линь».
Не взирая на мнение других людей, Цзинь У-ди был весьма доволен собой. Но проблема наследника не давала ему покоя. Его сын Сыма Чжун в год своего девятилетия был признан наследником престола и готовился продолжать династию. Но с малолетства он был глуповат, ничего делать не умел, даже речь его была невнятной, а уж про чтение и письмо и говорить нечего. Учитель объяснял ему иероглифы, но он забывал все к концу дня. Этот слабоумный был признан наследником только потому, что был рожден императрицей Ян.
Наследник с детства жил во дворце и, кроме того, как вкусно покушать и хорошо одеться, ничего не знал. Однажды, играя в саду, он услышал кваканье лягушки, и стал спрашивать окружающих: «То, что кричит – это дворцовое или личное?». А окружающие отвечали, посмеиваясь: «То, что во дворце кричит, то дворцовое, а в частных владениях – личное». В один из неурожайных годов во многих местностях не получили урожая, люди умирали из-за отсутствия риса. Наследник, услышав, сказал: «Нет риса, так почему бы не съесть мясную кашицу?». Мясную кашицу делали из фарша, он целыми днями это ел и не представлял, какие лишения испытывает народ.
Вот до какой степени наследник был глуп. Как ему можно было доверить управление государством в будущем? Весь двор – и гражданские, и военные – переживали и надеялись, что его заменят на более способного к управлению государством отпрыска. Цзинь У-ди, будучи весьма неглупым, конечно же, тоже это видел. Однажды он спросил ближайшего чиновника Чжан Хуа: «В ком ты видишь мне замену?». Чжан Хуа, поскольку был порядочным человеком, сказал, как на духу: «По моему разумению, хоть по добродетели, хоть по таланту, все же родственник вашего Величества – правитель княжества Ци – самый подходящий на это место». Даже не думал он, что Цзинь У-ди, услышав это, как будто окаменеет.
Правитель княжества Ци – Сыма Ю – родной брат Цзинь У-ди, помогал в дворцовых делах. С людьми он был великодушен, принимал к сердцу страдания простого народа, репутация его всегда была превосходна. Многие чиновники надеялись, что он унаследует императорский трон. Но Цзинь У-ди хотел оставить императорский трон сыну. Подобные толки сильно его сердили. Младшие церемониймейстеры Сюнь Сюй и Фэн Дань давно уже не ладили с Чжан Хуа, и видя, что император осерчал на последнего, исподтишка стали принижать его значимость и поговаривали: «Правитель княжества Ци занимает официальный пост, а Чжан Хуа к нему расположен. Это несправедливо по отношению к наследнику. Надо бы отправить правителя княжества Ци в удельные земли!». Услышав такое, Цзинь У-ди распорядился отправить Чжан Хуа управлять Ючжоу, а правителю княжества Ци было велено вернуться в царство Ци, и он был отстранен от управления делами императорского двора. Многие чиновники и императорская родня, услыхав про это, пришли просить за него, и уговаривать Цзинь У-ди не выгонять правителя княжества Ци. Цзинь У-ди осерчал еще больше, и велел правителю Ци поскорее убираться. У обиженного понапрасну правителя Ци от злости началась рвота кровью, и он умер через два дня. Цзинь У-ди, вспомнив про родственные чувства, не удержался от слез.
Наследник сказал: «Нет риса, так почему бы не есть мясную кашицу?»
Управитель общественных работ Вэй Гуань также был обеспокоен способностями наследника, но после случая с отсылкой Чжан Хуа и смертью правителя княжества Ци не осмеливался на прямые уговоры. В один из дней Вэй Гуань принимал участие в парадном приеме, проводимым Цзинь У-ди в резиденции Линъюньтай. Он, притворившись пьяным, упал на колени перед Цзинь У-ди и сказал: «Мне есть что сказать…Ваше Величество!» Вэй Гуань был старым чиновником, назначенным на важный пост еще Сыма Чжао, и Цзинь У-ди, решив проявить уважение, велел ему говорить. Вэй Гуань, щупая рукой императорский трон, произнес: «Ой-ой-ой, как жаль этот трон, как жаль этот трон!». Цзинь У-ди понял смысл его слов, но не хотел этого показать, и с усмешкой произнес: «Ты и правда много выпил, совсем пьян, скорей пойди отдохни».
После этого Цзинь У-ди задумался о смене наследника. Он изложил свои соображения императрице Ян, та расплакалась от волнения, сказав: «С древних времен интересовались только возрастом наследника, никого не интересовали его способности». Цзинь У-ди оказался перед дилеммой и решил испытать еще разок интеллектуальные способности наследника. В один из дней он специально пригласил на банкет чиновников Восточного дворца (резиденция наследника), также позвав Вэй Гуаня и других старых чиновников, а сам тайно отправил к наследнику человека с официальными документами для того, чтобы тот рассмотрел и подписал их. Поскольку все чиновники отсутствовали, некому было помочь, наследнику пришлось бы самому подумать и вынести решение, вот тут-то бы и стало понятно, на что он способен. Наследник, получив документы, ничего в них не понял, что уж говорить о наложении резолюции. От волнения на его пухлом лице аж пот выступил. Его наложница Цзя Наньфэн обеспокоилась пуще него. Наложница Цзя была дочерью всесильного сановника Цзя Чун, и вышла она за дурачка только ради того, чтобы в будущем стать императрицей.
Если он не преодолеет это испытание, то у него отнимут статус наследника и не быть ей никогда императрицей. Наложница немедленно отправила надежного человека из дворца на поиски знающих людей, чтобы они за наследника все написали, и пообещала хорошее вознаграждение. Найденные люди написали длинное сочинение, ссылаясь на классические каноны. Доверенный человек принес все обратно и отдал наложнице, однако она не смогла оценить написанного, но царедворец Чжан Хун, увидев проблему, сказал: «Императору давно известно, что наследник не читает древних книг, как он может цитировать классические сюжеты древней поэзии? Сразу видно, что подделка, уж лучше бы написали несколько правдоподобных фраз». На что наложница Цзя отвечала: «Нет уж больше времени, напиши что-нибудь сам! А уж я тебя отблагодарю». Чжан Хун небрежно написал несколько фраз, а наследник переписал их. И Цзя отправила все это Цзинь У-ди.
Цзинь У-ди посмотрел документ. Написано немного, но все понятно и складно. Мимоходом передал его сидящему рядом Вэй Гуаню и, задрав подбородок, сказал: «Это наследник написал, посмотри, как тебе?». Вэй Гуань, взяв документ, внимательно посмотрел, в душе усомнившись в том, что такое мог написать наследник. Но, подняв глаза, увидел довольного собой Цзинь У-ди, и через силу смеясь, сказал: «Сойдет, сойдет, у наследника последнее время наметился прогресс!». Цзинь У-ди расхохотался.
Спустя несколько дней Сюнь Сюй и главный секретарь государственной канцелярии Хэ Цяо пришли к Цзинь У-ди. Цзинь У-ди вспомнил, что Хэ Цяо всегда был недоволен наследником, и сказал: «У наследника в последнее время наметился прогресс, сходите в Восточный дворец, навестите его». Сунь Сюй и Хэ Цяо отправились туда, но вскоре вернулись. На вопрос Цзинь У-ди Сунь Сюй с усмешкой ответил: «Совершенно верно. Наследник сейчас гораздо лучше, чем раньше. Это так радостно!». Цзинь У-ди, кивая головой, посмотрел на Хэ Цяо и ждал, что тот скажет. Неожиданно Хэ Цяо с каменным выражением лица заявил: «Я думаю, никакой разницы и нет!». Цзинь У-ди, услыхав, рассердился, развернулся, взмахнув рукавами, и ушел. Сунь Сюй неустанно порицал Хэ Цяо за то, что тот так расстроил императора Хэ Цяо, пристально глядя на Сунь Сюя, не обращал внимания на его слова. Раньше они частенько ездили на службу к императору в одной повозке. После этого случая, увидев, как Сунь Сюй любит врать, Хэ Цяо больше никогда не садился с ним в одну повозку.
Цзинь У-ди никак не мог решиться лишить сына титула наследника. Во-первых, это было неугодно императрице. Во-вторых, он считал, что у него есть решение проблемы. Когда он только вступил на престол, то опасался, что подчиненные в один прекрасный день заставят его потомков отречься, подобно тому, как он сам заставил императора семьи Цао уступить ему престол. Поэтому он назначил членов своей семьи удельными князьями, одним махом распределив 27 уделов между своими дядями, братьями и сыновьями. Он считал, что если в будущем наследник и не сможет достойно управлять, то уж множество князей из родной семьи точно ему помогут! Если во дворце потребуется помощь, то удельные князья со всех уголков страны смогут ее оказать, ведь они одна семья! Размышляя таким образом, Цзинь У-ди решил не менять наследника.
Через некоторое время императрица Ян умерла от болезни. Перед смертью она просила Цзинь У-ди: «После моей смерти женись на моей младшей сестре! Она позаботится о наследнике». Цзинь У-ди ответил согласием. Императрицу звали Ян Янь, ее двоюродную сестру звали Ян Чжи. Семья Ян была известной и зажиточной, они очень любили власть и могущество. Цзинь У-ди взял Ян Чжи во дворец, сделав ее императрицей. Ее отец Ян Цзюнь вслед за ней тоже обрел положение в обществе, каждый день выходил из дворца, выпятив грудь, не считаясь ни с кем. Цзинь У-ди видел, что новая императрица по возрасту хоть и близка наследнику, но относилась к нему со всей добротой, поэтому, вздохнув с облегчением, он продолжил ежедневное веселье. Знать и чиновники, видя настроение императора, тоже храбро продолжили расточительство, занимаясь воровством несметных богатств, где только могли, не говоря уж о наслаждении роскошной жизнью, еще и не упуская возможности пустить пыль в глаза.
Богачи соревнуются в богатстве
Аристократия и чиновники династии Цзинь прославились своим вниманием к одеяниям и яствам. Будь то представители старой аристократии или люди, ставшие знатными недавно, главным их умением было расточительство. Имеющий положительную репутацию в годы основания государства аристократ Хэ Цзэн к пожилому возрасту уже не мог довольствоваться абы какой одеждой и едой. Не описать словами красоты его одеяний и утонченности яств, которые были даже лучше, чем во дворце. На великолепное питание уходило десять тысяч монет ежедневно, что обычному крестьянину хватило бы на много дней А Хэ Цзэн еще и досадовал, что плохо питается, а ежели вкус блюда был не совершенен, то к пище он даже не притрагивался. Иногда взглянув на пищу, сразу говорил: «Ах! И места-то нет, чтобы начать трапезу». Он пресытился. Когда же его сын Хэ Шао стал чиновником, то его вкусы в еде стали еще более изощренными, а траты на ежедневное питание достигли двадцати тысяч монет. На его столе постоянно были все возможные деликатесы.
Сын Ван Хуня Ван Цзи, став зятем императора и дерзновенно претворяя в жизнь все возможные замыслы, также наслаждался жизнью. Стоимость земли в Лояне была невероятной, и многие чиновники не могли позволить себе уплатить ее, что и говорить о простом люде. В семействе Ван Цзи домов было сколько угодно. Он даже приобрел земельный участок за баснословную сумму и сделал из него ипподром – все для того, чтобы похвастаться богатством. Помимо этого, он еще и сложил из медяков невысокую замкнутую ограду, получившую название «Золотой ров». В еде он отличался особенной изощренностью. Однажды, когда Цзинь У-ди прибыл к нему в дом для знакомства с дочерью, Ван Цзи приказал повару приготовить множество первоклассных угощений, и все они были поданы в глазурованных пиалах. Одним из блюд были сваренные на пару поросята, мясо которых было чрезвычайно нежным. Цзинь У-ди настолько понравилось блюдо, что он спросил, как оно приготовлено. Стоило только Ван Цзи приступить к рассказу, У-ди чуть было не вырвало. Сперва поросята были вскормлены человеческим молоком, а затем и приготовлены в человеческом молоке. Услышав это, Цзинь У-ди почувствовал омерзение и удалился, не завершив обед.
Таковыми были чиновники первого поколения, последующие поколения учились у них. И не было у них других забот, кроме как еда и одежда. Взбесившись с жиру, они целыми днями, собравшись вместе, – и мужчины, и женщины – снимали все свои одеяния, ели и пили все подряд, в чем мать родила. У аристократии было и еще одно пристрастие – соревнование в богатстве: у кого денег больше, кто лучше умеет ими насладиться. Сын советника Ши Бао – Ши Чун – с малых лет читал книги и писал стихи, а еще и мог вести войска в бой. В период «Умиротворения Востока» он отличился воинскими подвигами, за что впоследствии ему был пожалован титул чиновника. Слава его гремела и мастерство стяжательства тоже. Всего за несколько лет в должности Ши Чун стал богачом. Дома у его было несметное количество золота и серебра, использовались самые лучшие шелка, бамбук, дерево и камень, а еще он обладал множеством земель, имущества, домов и слуг. При этом он досадовал, что жизнь не роскошна, и построил за пределами Лояна еще один дворец, который получил наименование Цзинь-гу-юань. Чего в нем только не было для удовольствий, и не описать!
Уборная в доме Ши Чуна была оборудована не хуже спальни. Однажды с поклоном к нему прибыл чиновник Ли Ши, которому понадобилось отправиться в туалет. Увидев внутри вышитый парчой полог от москитов, а вдобавок еще и несколько комплектов постельных принадлежностей и двух служанок, стоящих с мешочками благовоний в руках с одной стороны, он испугался, поспешно вышел и, извиняясь, сказал Ши Чуну: «Прошу прощения. Я по ошибке вошел в Ваши внутренние покои». А Ши Чун, отмахнувшись, сказал: «Вы не ошиблись, это и есть уборная». Помимо этого, внутри было приготовлено множество новых одежд. Гость входил, снимал всю одежду, совершал туалет, его омывали и окуривали благовониями несколько служанок, он надевал новую одежду и лишь затем мог выйти. Услышав это, Ли Ши не решился вновь войти туда, посчитал лучшим стерпеть и, откланявшись, отправился по нужде в другое место.
Дом высокопоставленного чиновника по имени Ван Кай, дяди Цзинь У-ди, тоже выглядел богато.
Он любил кичиться своим богатством. Услышав, что Ши Чун разбогател, он никак не мог смириться с этим и постоянно желал принизить его. Ван Кай сперва отправил человека к Ши Чуну разведать что там и как. Разузнав все, он повелел мыть посуду рисовым молоком и пшеничным сиропом. И сделал так, чтобы об этом узнал Ши Чун. Услышав об этом, Ши Чун сказал слугам: «Разве это дорого? Вот мы будем топить отныне белым воском вместо дров, у нас его сколько угодно!». Вскоре Ши Чун услышал о том, что в доме у Ван Кая обмазывают стены красной каменной смолой (самодельное лекарственное средство), что придает красивый вид и аромат. Он тут же позвал людей обмазать стены дома молотым сычуаньским перцем и глиной. Аромат такого дома стал более приятным, а еще он хорошо сохранял тепло. В те времена ароматный перец приходилось закупать за пределами царства, и в домах обычных людей его было не найти. Ван Кай тоже вступил в соревнование. Однажды вместе со всей семьей он вышел из дома и сперва велел слугам поставить шатер из фиолетового шелка, накрыв путь, который они должны были преодолеть. Шатер занял 40 ли. Когда Ван Кай и его родственники шли под шатром, простой народ глазел на это, и они преисполнились самодовольства. Об этой истории сразу услышал Ши Чун и тут же приказал: «Мы тоже поставим шатер, но длиннее и лучше, чем шатер Ван Кая». В итоге, шатер семейства Ши простерся на 25 километров и был, к тому же, сделан из расшитого атласа, что при взгляде на него рябило в глазах. Ши Чун шел под шатром во главе семейства. Зевак собралось намного больше, чем у Ван Кая.
Ван Кай несколько раз не смог одержать победу, потерял лицо и отправился на аудиенцию к племяннику – Цзинь У-ди. Там он заявил: «Я – дядя императора, а живу в меньшей роскоши, чем этот Ши Чун. Принизили не только меня, но и императорское семейство!». Цзинь У-ди, подумав, сказал: «Я покажу тебе одно сокровище». Сказав это, он приказал царедворцам принести кое-что. Ван Кай увидел красно-белый предмет, немного похожий на дерево в высоту около полметра с множеством веток, но не из древесины и без листьев. И пока Ван Кай так недоумевал, Цзинь У-ди, посмеиваясь, сказал: «Это привезено из-за рубежа, называется коралл, и произрастает он только в морских глубинах.
Разве видел такое Ши Чун? Я дарю тебе, отнеси ему посмотреть, и он наверняка покорится тебе».
Ван Кай радостно отвез коралловое древо домой и упаковал его в ящик. Спустя несколько дней он, взяв с собой дерево, отправился с визитом к Ши Чуну. Они вдвоем ели, пили и восхваляли друг друга. Ван Кай заявил: «Вы многое повидали и многое познали, у меня есть одно сокровище, посмотрите на него тоже». Произнося эти слова, он вынул коралловое дерево. Ши Чун сразу осмотрел его со всех сторон. Ван Кай подумал про себя: «Посмотрим, вынесешь ты такое или нет!». Но он и не думал, что Ши Чун, повернувшись, поднимет железный жезл «жуи»[1 - Изогнутый декоративный предмет, который служит либо церемониальным скипетром, либо талисманом, символизирующим силу и удачу.], ударит им коралловое дерево и в один миг искрошит его в порошок. Ван Кай едва не упал в обморок и, топая ногами, закричал: «Ты дошел до крайности! Позавидовал, что у меня есть коралловое дерево! Ты поплатишься!». Ши Чун, скривив рот, сказал: «Тебе не зачем сердиться. Я сейчас верну тебе дерево». Он отдал распоряжение своим домочадцам: «Вынесите все наши коралловые деревья, пусть гость посмотрит их и унесет одно с собой». Вскоре домочадцы Ши Чуна принесли шесть или семь коралловых деревьев, и поставили в зале во всем их великолепии. Ван Кай детально рассмотрел их, каждое выше метра и красивее, чем было его дерево. Он долго в оцепенении смотрел на них.
С этого момента Ван Кай больше не соревновался с Ши Чуном в богатстве, но решил всему у него научиться. Было несколько секретов, которые он давно хотел узнать. Первый состоял в том, что бобовая каша Ши Чуна готовилась очень скоро, и подавалась всегда очень быстро по распоряжению. У него же каша томилась очень долго. Другой заключался в том, что с приходом зимы пропадал душистый лук. Однако в доме Ши Чуна всегда можно было отведать свежего лука, поэтому у него зимой собиралось полно гостей. Отведав вкуса душистого лука, гости обязательно произносили несколько хвалебных фраз в адрес Ши Чуна. Это тоже вызвало восхищение Ван Кая. Был и еще один секрет – Ван Кай и Ши Чун частенько ездили в повозках, запряженными волами, за город охотиться. Возвращаясь, они соревновались, кто первым въедет в городские ворота, и гнали повозки со скоростью ветра. Однако, повозка Ши Чуна все время была впереди, чего не мог снести Ван Кай.
Ван Кай приказал приближенным найти способ узнать тайны семьи Ши. Слуги Ван Кая подкупили человека из семьи Ши, и тот рассказал, что на самом деле нет никаких секретов.
Ван Кай надолго оцепенел и не мог произнести ни слова
«Варить бобы тяжело, поэтому их отваривают заранее. Когда хозяин приказывает приготовить кашу, то сразу начинают готовить кашу из белого риса. Рис готовиться быстро. Когда рисовая каша готова, то в нее добавляют бобы. Конечно, так быстрее! С лета заготавливают корни душистого лука, а зимой, когда захочется лука, к ним добавляют пшеничные ростки и подают, разрезав на мелкие кусочки. Что касается быстроты повозки с волами, то это зависит от управления животными. В обычное время не следует гнать их слишком быстро, а дождавшись времени соревнования, направить оглобли в одну сторону быку неудобно, поэтому он бежит быстрее». Услышав доклад вернувшихся слуг, Ван Кай радостно сказал: «Мы тоже будем так делать». И действительно, они научились, и приходящих к ним в дом отведать бобовой каши и душистого лука гостей тоже начало становится больше. Во время соревнования на колесницах Ван Кай оставил колесницу противника далеко позади и первым въехал в город. От такого развития событий Ши Чун вновь призадумался. Он провел тайное расследование и узнал, что член его семьи разгласил секрет. Он разозлился так, что зубы заскрипели, и убил разгласившего тайну.
Ван Кай тоже не раз убивал человека, чтобы похвастаться богатством. Во время приема гостей он постоянно распоряжался, чтобы певички из их дома исполняли рядом песни и настойчиво угощали гостей вином. Однажды одна певичка играла на флейте и по неосторожности сфальшивила. Ван Каю стало настолько неудобно, что он приказал сразу убить ее. А вдобавок еще и сказал певичкам: «Если кто-то из гостей не пьет до дна, то это ваша вина, и я убью вас». Был и такой случай, когда друг Ван Кая Ван Дунь приехал в гости вместе с Ваном Дао. Ван Дао совсем не умел пить вина, но боялся причинить вред певичкам, поэтому пил до дна. Ван Дунь принял твердое решение не делать ни одного глотка вина. Разносившая вино певичка испуганно преклонила колени и плача, умоляла его выпить. Но Ван Дунь даже смотреть на нее не стал. Ван Кай сразу убил певичку.
Ши Чун все больше стремился занять место первого богача. Когда он был начальником округа в Цзинчжоу, то направлял помощников грабить и отбирать ценности у купцов и зарубежных послов, так он разбогател. Имущества у него в доме стало столько, что и не сосчитать. Богачи так себя вели, что, конечно, были и недовольные. Командующий боевыми колесницами и конниками Фусянь заявил Цзинь У-ди: «Ныне вред от роскоши гораздо сильнее, чем от стихийных бедствий!».
Один отшельник по имени Лу Бао написал «Цянь Шэнь Лунь» или «Трактат о власти золота», в котором высмеял любовь к деньгам. Он сказал, что «монета имеет квадрат внутри, хотя сама круглая снаружи, а любитель денег считает деньги роднее семьи. Заполучив деньги, можно осуществить то, что без них было невозможно. Как говорится в поговорке: „Тот, кто при деньгах, заставит и черта?. В головах у людей сейчас кроме денег больше ничего и нет».
Благоприятно ли для государства такое поведение богатых и знатных? Из народа пришел рассказ об одном необыкновенном случае. Поговаривали, что рис дома у Ши Чуна за ночь превратился в полевых улиток. Еще говорили, что это предзнаменование, что вся семья Ши будет истреблена. Пусть это и легенда, но она не безосновательна. Чиновники и аристократия вели себя, как заблагорассудится, где уж там не случиться беде? Не прошло много времени, как беда действительно нагрянула.
Сто дней кровавых расправ
В конце 289 года н. э. Цзинь У-ди серьезно захворал и слег в горячке. Все в императорском дворе, от военных до гражданских чиновников, пришли в смятение. Император лежит при смерти, надежды на наследника нет. Все это вызывало серьезное беспокойство за государственные дела. Все ожидали, когда Цзинь У-ди огласит императорское завещание, кого же назначит управлять государством. Ян Цзюнь не упускал шанса ухаживать за императором и постоянно суетился вокруг него. Сановники пытались посетить императора, но он никого не пускал. Даже свита Цзинь У-ди была полностью заменена на доверенных людей.
В один из дней Цзинь У-ди очнулся и увидел незнакомые лица среди ухаживающих, это сильно обеспокоило его. Он знал, что Ян Цзюнь желал узурпировать власть, но все же он был родственником по линии жены, поэтому император не мог считать его таким же надежным человеком, как своих кровных родственников. Тогда император сразу приказал оповестить всех о назначении равноправными регентами своего дядю Сыма Ляна – князя Жунаня, и Ян Цзюня. И повелел князю Жунаня немедленно навестить его во дворце. Вскоре он опять впал в беспамятство. Узнав об этом, Ян Цзюнь решил скрыть указ, повелев главному секретарю канцелярии Хуа И не передавать его дальше. Но Хуа И не повиновался. В действительности, князь Жунаня уже был в Лояне и попасть к императору ему было не сложно. Ян Цзюнь размышлял: «Князь Жунаня стар и опытен, если позволить ему заниматься государственными делами, разве сможем мы ужиться?» К счастью, императрица Ян думала так же.
Спустя много времени Цзинь У-ди опять очнулся. Открыв глаза, он стал смотреть по сторонам и спрашивать всех подряд: «Князь Жунаня пришел?». Императрица тихим голосом ответила: «Нет, не пришел. Может назначить помощником дедушку наследника по материнской линии?!». Цзинь У-ди не расслышал и в беспамятстве закивал головой. Императрица, не мешкая, приказала подготовить указ, назначающий Ян Цзюня наставником наследника, командующим войском и управляющим всеми делами императорского двора. Когда указ был написан, она дала прочесть его Цзинь У-ди, но к этому моменту он уже не мог сказать ни слова. Не прошло и нескольких дней, как он испустил дух.
