Ленинград сражающийся, 1943–1944
В качестве приложения к приказу разведотдел штаба фронта разработал инструкцию о порядке учета выявленных оборонительных сооружений и огневых средств противника, в которой определялись обязанности разведотделов (отделений) общевойсковых штабов и родов войск, устанавливалась общая нумерация целей, единая система наименований опорных пунктов и узлов сопротивления.
Командующий фронтом генерал-лейтенант Л. А. Говоров, одобрив изданные карты, приказал в первую очередь ознакомить с ними командование, начальника штаба и членов Военного совета 67-й армии. 23 декабря Л. Говоров вместе с генералом П. Евстигнеевым выехали на командный пункт армии. В ходе беседы с командармом генерал П. П. Евстигнеев обратил особое внимание на то, что самыми сильными во вражеской обороне являются узлы сопротивления в Шлиссельбурге, в 1-м и 2-м Городках. В глубине созданы мощный узел сопротивления в Синявино и опорные пункты в Рабочих Поселках № 1 и № 5. Они соединены между собой двумя линиями траншей. Одна из них обращена фронтом на запад, а другая – на восток.
Чем меньше дней оставалось до начала операции «Искра», тем озабоченнее и строже становился Л. А. Говоров. Командующий артиллерией фронта генерал Г. Ф. Одинцов вспоминал, что Говоров не знал отдыха. Несмотря на внешнюю невозмутимость, он явно волновался. Накануне наступления он лично проверял знание целей, по которым командиры орудий прямой наводкой должны были вести огонь. «Артиллерия должна проложить дорогу пехоте, – говорил он Г. Ф. Одинцову. – Если вы обеспечите возможность первому эшелону зацепиться за тот берег, считайте, что 90 % задачи артиллерия выполнила»[18].
Определяя контуры будущей операции по прорыву блокады, Военный совет фронта согласился с мнением командующего о том, что нужно изменить характер взаимодействия Ленинградского и Волховского фронтов. Л. А. Говоров обратил внимание на то, что противник уже привык к тому, что при наступлении с целью прорыва блокады основные усилия предпринимаются с внешней стороны. Удары же изнутри носят отвлекающий, сковывающий и, по существу, безопасный характер. Так было в Любанской и Синявинской операциях.
Убежденность Л. А. Говорова в необходимости изменения стратегии предстоящего сражения по прорыву блокады позволила Военному совету обратиться в Ставку и просить согласия на нанесение удара изнутри. Одновременно Военный совет считал необходимым усилить Ленинградский фронт 3–4 стрелковыми дивизиями. Остальные силы, включая мощную артиллерийскую группировку, намечалось изыскать на месте за счет собственных резервов. Ставка внимательно отнеслась к соображениям Военного совета и их одобрила. Но по запросам о помощи несколько уменьшила их, предоставив фронту одну стрелковую дивизию, четыре стрелковые бригады и одну зенитно-артиллерийскую дивизию. К началу операции численность личного состава фронта увеличилась на 10 %[19].
После этого Л. А. Говоров провел очень важную военную игру. В четырех кабинетах на втором этаже Смольного разместили «Большие тройки». Их руководители, исходя из сделанных расчетов, выдвигали войска, проводили артиллерийскую подготовку и переправу частей через реку, вводили в бой резервы. По телефону участники игры узнавали друг у друга обстановку, словно находились на поле боя. Командующий фронтом оценивал каждое их решение, давал новые вводные. Особый упор он делал на правильное использование артиллерии, которая, по его замыслу, должна была обрушить на противника огромную силу удара, какого ему до этого никогда не приходилось испытывать.
В полосе наступления в 67-й армии сосредоточивалось около 2000 орудий и минометов. Средняя плотность артиллерии на 1 км фронта составляла 144 ствола. Кроме того, к участку прорыва были подтянуты три полка и 12 отдельных дивизионов гвардейских минометов. Этап за этапом проигрывался ход операции на всю ее глубину, до места встречи с войсками Волховского фронта. Принимая решения, Л. А. Говоров основывался на точных расчетах. Его мышление отличалось математической направленностью и глубиной анализа обстановки. Он, как никто другой, понимал природу боя и учил воевать действительно по-суворовски – не числом, а умением, противопоставляя сильному и коварному противнику находчивость и дерзость, высокое боевое мастерство[20].
В эти дни стало известно, что на Невском пятачке в районе Московской Дубровки на нашу сторону перешел немецкий унтер-офицер. На предварительном допросе он показал, что был чертежником в оперативном отделении 170-й пехотной дивизии. Свой переход на сторону Красной армии объяснил ненавистью к гитлеровскому режиму. Переход этого унтер-офицера был приятной неожиданностью. В 67-й армии в это время находились генерал-майор Г. Ф. Одинцов и начальник разведотдела штаба артиллерии полковник Н. П. Витте. Вечером они допросили перебежчика и спешно направили Военному совету донесение, в котором говорилось, что 170-я пехотная дивизия в составе 391, 399 и 401-го пехотных полков обороняет левый берег Невы от устья реки Мги до Шлиссельбурга. Дивизию поддерживает 240-й артиллерийский полк, который имеет три дивизиона 155-мм гаубиц и один дивизион 150-мм тяжелых гаубиц. Кроме этого, были указаны районы вражеских огневых позиций и места наблюдательных пунктов.
В протоколе допроса перебежчика указывалось, что 2-й Городок – самое слабое место во всей системе обороны. Наиболее сильно укреплен и хорошо развит в инженерном отношении с очень плотным насыщением огневых средств участок между 2-м Городком и Шлиссельбургом. Все это полностью противоречило выводу разведки фронта, на основе которого было решено нанести главный удар на Марьино, где оборона считалась слабее, чем во 2-м Городке и Шлиссельбурге. Генерал П. П. Евстигнеев немедленно доложил о допросе перебежчика начальнику штаба, командующему и членам Военного совета. Л. А. Говоров приказал срочно доставить унтер-офицера в Ленинград и разведке фронта произвести квалифицированный допрос.
На следующий день перебежчик несколько дополнил свои прежние показания. Все эти сведения подтверждали ранее добытые разведкой данные об обороне противника. При повторном допросе «чертежник» сказал, что он готов оказать Красной армии любую помощь в разгроме гитлеровских войск под Ленинградом. Ему дали карту и попросили обозначить на ней оборону противника, его огневую систему на левом берегу Невы от 2-го Городка до Шлиссельбурга. Перебежчик сказал, что лучше это сделать на кальке, ведь карта относительно мелкого масштаба и на ней трудно показать в крупном масштабе все узлы сопротивления, опорные пункты и главные огневые точки. В назначенный срок от него получили аккуратно вычерченную схему. Изучая ее, было установлено, что примерно половину огневых точек перебежчик показал верно. Это подтверждалось данными нашей разведки.
На схеме немецкая оборона в районе 2-го Городка была показана в масштабе 1:2000, а на участке между 2-м Городком и Шлиссельбургом в другом, более мелком – 1:5000. Поэтому создавалось впечатление, что во 2-м Городке огневых точек совсем мало, в то время как левее картина резко менялась. В населенном пункте Марьино, севернее и южнее его, пулеметных и орудийных дзотов было гораздо больше, чем прежде считала разведка. Находились они на переднем крае или в ближайшей глубине обороны. На нашей карте большинство из них не значилось. Не отразил унтер-офицер противотанковые пушки и крупнокалиберные пулеметы. Причины этого предстояло выяснить на очередном допросе. Вскоре перебежчик окончательно сник и стал говорить правду. Признался, что он вовсе не унтер-офицер, а лейтенант, получил специальное задание перейти на сторону Красной армии с целью дезинформации ее руководства относительно обороны на невском направлении. Фактически же укрепления в районе 2-го Городка являлись костяком обороны гитлеровцев на невском участке. Здесь все каменные здания, особенно подвальные помещения, были приспособлены к обороне – в них оборудовали пулеметные и орудийные огневые точки.
Сообщение засланного германского «перебежчика» было использовано советскими войсками при прорыве блокады.
Эти и другие мероприятия способствовали более продуманной организации операции по прорыву блокады Ленинграда, начавшейся 10 января 1943 г.
Активное вхождение генерала Л. А. Говорова в командование Ленинградским фронтом подчеркивало его стремление как можно быстрее познать все проблемы, связанные с жизнью фронтового города, увидеть его сильные и слабые стороны, определить круг значимых проблем. Своей жене, Лидии Ивановне, о своем вступлении в ряды Ленинградской партийной организации 16 августа 1942 г. он писал: «Ты знаешь, какое значение я придавал званию члена партии. Сейчас я завоевал право на это звание (8 августа 1942 г. ему был вручен партийный билет. – Б.Б.), лично удовлетворен, и ты понимаешь, как это помогает моей работе… настроение у меня боевое, впереди большие сражения, нужно много сил, но мы все-таки победим. На мне ответственность за Ленинград, и я не отдам его врагу, ибо побежденным бывает только тот, кто сам признает себя побежденным…»[21]
Большое внимание было уделено скрытности подготовки операции. Разработка всех планирующих документов велась строго ограниченным кругом лиц. Перегруппировка и сосредоточение войск производились только в ночное время или в нелетную погоду. Все эти мероприятия позволяли достигнуть внезапности удара по врагу. Однако скрытность подготовки операции была нарушена за несколько дней до ее начала при подготовке войсками исходных районов.
По показаниям захваченных в ходе операции пленных, за три-четыре дня до начала наступления, противнику удалось установить подготовку наших войск и предпринять некоторые меры по усилению своей боеготовности. Но определить заранее силу удара и время перехода наших войск в наступление немецко-фашистское командование все же не смогло.
В материальном отношении ударные группировки фронтов были полностью обеспечены всем необходимым. Так, например, в 67-й и 2-й Ударной армиях к началу операции имелось по 1,5–2 боевых комплекта боеприпасов для стрелкового оружия, по 3–4 боевых комплекта снарядов и мин для дивизионной и зенитной артиллерии и до 5–6 боекомплектов для армейской артиллерии. Обе армии имели по две заправки горючего.
В результате значительной организаторской работы командования фронтов и армий к началу операции были созданы сильные ударные группировки, имевшие пяти-шестикратное превосходство над противником в силах и средствах. Войска ударных группировок, хорошо натренированные к бою, обеспеченные в материальном отношении, были полностью готовы к проведению операции.
В ночь на 10 и 11 января войска ударных группировок фронтов заняли исходное положение для наступления. Соединения первого эшелона 67-й армии расположились в траншеях на левом берегу Невы на удалении 600–700 м от переднего края обороны противника, а первый эшелон 2-й Ударной армии занял подготовленные исходные позиции в 300–500 м от первой траншеи немцев, проходившей по рубежу восточная окраина Липки – Рабочий Поселок № 8 – роща «Круглая» – Гайтолово.
12 января ударные группировки Ленинградского и Волховского фронтов перешли в наступление против немецких войск, занимавших оборону на шлиссельбургско-синявинском выступе фронта.
В ночь перед наступлением сводная группа бомбардировщиков Волховского фронта подвергла массированным ударам огневые позиции артиллерии и пункты управления противника в полосе прорыва. Одновременно группа авиации Балтийского флота нанесла удар по аэродромам и железнодорожным узлам в тылу 18-й немецкой армии.
В 9 часов 30 минут на участках наступления фронтов началась артиллерийская подготовка атаки, в которой приняли участие более 4,5 тыс. орудий и минометов калибра 76 мм и выше. За 40 минут до начала атаки пехоты и танков штурмовая авиация обоих фронтов нанесла огневые удары по узлам связи, опорным пунктам, артиллерийским и минометным батареям в полосе обороны противника, по окончании которой ударные группировки фронтов при огневой поддержке артиллерии и авиации начали атаку укрепленных позиций врага.
Соединения первого эшелона 67-й армии Ленинградского фронта, форсировав Неву по льду, сломили сопротивление гитлеровцев между 2-м Городком и Шлиссельбургом, и к концу дня 268-я и 136-я стрелковые дивизии прорвали первую полосу обороны противника и продвинулись на глубину до 3 км. 45-я гвардейская стрелковая дивизия, наступавшая с плацдарма в районе Московской Дубровки, вперед не прошла. Не удалось форсировать Неву 82-й стрелковой дивизии. В целом в первый день наступления частям 136-й и 268-й дивизий удалось захватить на левом берегу Невы плацдарм шириной до 6 км и глубиной 3 км, были заняты Марьино и Пыльная Мельница[22].
Соединения и части 2-й Ударной армии Волховского фронта 12 января перешли в наступление на фронте от Липки до Гайтолово. К исходу дня только 327-я стрелковая дивизия, прорвав оборону противника, продвинулась на 2–3 км. На ее участке были развернуты основные танковые силы армии. Плотность артиллерии на участке прорыва составляла 350 орудий на 1 км фронта. В стрелковых ротах дивизии имелись штурмовые группы в составе взвода автоматчиков, одного-двух танков KB, огнеметного танка, орудий сопровождения и отделения саперов. На остальных участках наступления овладеть опорными пунктами противника не удалось[23]. Соединения 8-й армии прорвать оборону противника также не смогли.
Таким образом, план первого дня операции «Искра» выполнен не был. Система укреплений, созданная противником за 15 месяцев пребывания между Мгой и Ладожским озером, оказалась более прочной, чем предполагалось, а боевая выучка и стойкость в бою немецких солдат и офицеров оставались высокими.
С утра 13 января ударные группировки фронтов продолжили наступление. Соединения и части 67-й армии, развивая наступление на Рабочий Поселок № 5, стремились окружить противника и расширить участок прорыва в южном направлении. Однако наступление 45-й гвардейской и 268-й стрелковых дивизий встретило ожесточенное сопротивление противника. Не смогла продвинуться дальше и 136-я стрелковая дивизия. Наши части, как и войска противника, понесли тяжелые потери.
Соединения и части 2-й Ударной армии 13 января возобновили наступление по всему фронту, но, встретив повсюду исключительно упорное сопротивление, имели незначительное продвижение. Командующий 67-й армией генерал М. П. Духанов 14 января, введя в сражение из состава второго эшелона 102-ю стрелковую бригаду и 123-ю стрелковую дивизию, усиленную 122-й танковой бригадой, стремился сломить сопротивление противника на участке прорыва. Однако развить наступление армии не удалось.
2-я Ударная армия, блокировав опорный пункт в Рабочем Поселке № 8, силами 372, 18 и 256-й стрелковых дивизий к вечеру 14 января вышла на линию Рабочих Поселков № 4 и 5, а южнее прорвала вторую позицию противника и овладела станцией Подгорной. 191-я стрелковая дивизия заняла Рабочий Поселок № 7 и вела бой за станцию Синявино. Таким образом, к исходу 14 января между войсками Ленинградского и Волховского фронтов оставалось расстояние не более 2 км[24].
В течение последующих трех дней, 15–17 января, части 67-й и 2-й Ударной армий продолжали наступление, стремясь завершить прорыв обороны противника и соединиться в районе Рабочих Поселков № 1 и 5. Противник, ожесточенно сопротивляясь, прилагал все усилия к недопущению соединения наших войск севернее Синявина. Немецкое командование, стараясь сдержать дальнейшее наступление советских войск, было вынуждено 14–15 января перебросить в район Синявина 61-ю пехотную дивизию и 159-й полк 69-й пехотной дивизии с другого участка фронта.
§ 3. Форсирование Невы и захват плацдарма на ее левом берегу
Наступление ударных группировок войск Ленинградского и Волховского фронтов при содействии Балтийского флота началось 12 января 1943 г. Оно проводилось в обстановке больших исторических событий зимней кампании 1942/43 г. Советские Вооруженные Силы, нанеся решительное поражение немецко-фашистским войскам в Сталинградской битве, перешли в общее наступление на ряде участков советско-германского фронта. Советская армия успешно громила фашистские орды на Северном Кавказе и Верхнем Дону, наносила удары у Великих Лук, приступила к ликвидации гитлеровской группировки, окруженной у Волги.
Включившись в общее наступление, советские войска под Ленинградом обрушились на шлиссельбургско-синявинскую группировку противника одновременно с двух сторон. Из блокированного города через Неву ударили воины-ленинградцы. Навстречу им, с востока, перешли в наступление волховчане.
В ночь перед атакой в соединениях и частях обоих фронтов наблюдался небывалый подъем. Личный состав стремился как можно лучше подготовиться к штурму вражеских позиций. Командиры и политработники еще раз уточняли боевые задачи, проверяли материальную часть, оружие и снаряжение бойцов. В звездном небе то и дело слышался рокот авиационных моторов. Группы советских ночных бомбардировщиков наносили удары по войскам, артиллерийским позициям, штабам, аэродромам и узлам коммуникаций противника. В это время саперы 67-й армии устанавливали подвесные заряды, готовясь к взрыву своих минных полей, чтобы обеспечить беспрепятственное прохождение через них пехоты, танков и артиллерии, когда начнется атака.
Утро 12 января выдалось ясное, морозное. Термометр показывал 23° ниже нуля. В 9 часов 30 минут невские берега вздрогнули от раскатов залпов почти 2 тыс. орудий и реактивных минометов. Сотни снарядов и мин понеслись в сторону противника. Это началась артиллерийская подготовка атаки на участке прорыва 67-й армии.
Чтобы не разрушить лед на Неве, огонь с закрытых позиций велся по живой силе и огневым средствам противника, расположенным не ближе 200 м от реки. Уничтожение огневых точек и разрушение инженерных сооружений врага на переднем крае производили орудия, выставленные для стрельбы прямой наводкой.
Артиллерийские контрбатарейные и контрминометные группы 67-й армии и дальнобойные орудия флота обрушили свой огонь по батареям, пунктам управления и районам расположения резервов противника.
Враг открыл ответную стрельбу из орудий и минометов. В артиллерийскую дуэль включились пулеметы. Начали действовать снайперы. Сплошной гул, стоявший в морозном воздухе, еще более усилился от подрыва 120 групп подвесных зарядов на минных полях.
Два часа двадцать минут ленинградские артиллеристы громили оборону противника. Били орудия всех калибров – от противотанковых пушек до крупных морских орудий. Разрывы снарядов и мин бушевали и на переднем крае, и в глубине вражеских позиций. Заснеженный левый берег Невы покрылся черными пятнами воронок от разрывов снарядов и мин.
Отважные ленинградцы-артиллеристы дезорганизовали систему вражеского огня, особенно в центре полосы наступления 67-й армии, нанесли противнику большой урон в живой силе, заставили умолкнуть многие батареи гитлеровцев, уничтожили десятки пулеметных гнезд, нарушили связь и управление войсками, осложнили подход вражеских резервов из глубины.
Достигнутый успех явился результатом хорошей и всесторонней подготовки к стрельбе. Он объяснялся высокими боевыми качествами советских орудий и минометов, а главное – самоотверженностью и боевым мастерством личного состава. Тысячи артиллеристов и минометчиков, действуя с глубоким сознанием ответственности за порученное дело, показали образцы организованности, мужества и отваги. Начальник артиллерии 952-го стрелкового полка 268-й стрелковой дивизии коммунист К. Ф. Бучельников, командир отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 136-й стрелковой дивизии майор Ф. Ф. Холод, заместитель командира 342-го стрелкового полка по политической части майор М. А. Бондаренко и многие другие командиры и политработники лично произвели разведку целей на переднем крае врага, обеспечили хорошее оборудование и маскировку огневых позиций, непосредственно на местности поставили задачи перед орудийными расчетами. Когда началась артиллерийская подготовка, батареи коммунистов Бучельникова, Холода и Бондаренко били без промаха. Все снаряды ложились точно в цель. Вражеские огневые точки, намеченные для подавления, были полностью уничтожены. В результате бросок пехоты через Неву прошел почти без потерь.
Большое мастерство и отвагу показали бойцы 1-й батареи 91-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона 16-го укрепленного района под командованием старшего лейтенанта В. Е. Зубакова. Батарея получила задачу подавить вражескую оборону на участке наступления подразделений 169-го стрелкового полка 86-й стрелковой дивизии. Несмотря на сильный обстрел противника с противоположного берега Невы, артиллеристы выкатили орудия на открытые позиции и прямой наводкой мастерски уничтожали огневые точки врага. Батарея уничтожила девять пулеметов вместе с прислугой, одно 75-мм орудие и два миномета врага[25].
Авиация фронта и Балтийского флота надежно прикрывала войска в исходном районе и отдельными группами по 6–8 самолетов штурмовала наиболее важные опорные пункты противника, его резервы и артиллерию на огневых позициях.
В 11 часов 45 минут огонь артиллерии достиг наивысшего напряжения. В это время по сигналу из траншей и окопов на лед выскочили воины штурмовых групп и групп разграждения и стремительно бросились к противоположному берегу. Через 5 минут раздался залп «катюш», после чего началась общая атака. Вся Нева на участке от Московской Дубровки до Шлиссельбурга заполнилась лавиной атакующих. Враг открыл огонь из всех видов оружия, но сорвать атаку не смог.
Не прошло и 10 минут, как многие штурмовые группы достигли противоположного берега и приступили к разграждению. Самоотверженно работали штурмовики-саперы, прокладывая пехоте путь через минные поля и другие инженерные заграждения. Бойцы 42-го отдельного саперного батальона 136-й стрелковой дивизии Ф. Б. Новиков и Б. М. Яковлев одними из первых достигли вражеского берега. Под сильным пулеметным и автоматным огнем они вместе с другими бойцами сразу же начали проделывать проходы в минном поле, преграждавшем путь атакующим. Обезвредив не один десяток мин, саперы очистили проходы от установленных гитлеровцами рогаток с колючей проволокой.
Вслед за штурмовыми группами на позиции противника ворвались стрелковые подразделения. Охваченные единым порывом, советские воины сражались яростно, самоотверженно, показывая образцы храбрости и геройства, умения и разумной инициативы.
Отважно действовал автоматчик 947-го стрелкового полка красноармеец А. П. Краснопёров. При подходе к противоположному берегу из строя выбыли командир роты и его заместитель. Среди бойцов произошло замешательство. Они залегли на льду. Это угрожало срывом начавшейся атаки. Тогда Краснопёров взял командование ротой на себя, поднялся во весь рост и со словами «Вперед! За Родину!» бросился на врага. Бойцы последовали за ним. За инициативу и личное мужество командование наградило отважного воина орденом Красного Знамени[26].
Когда бой закипел на берегу, артиллеристы перенесли огонь в глубь вражеской обороны, на первый рубеж огневого вала. Часть артиллерии немедленно начала выдвигаться вперед, чтобы обеспечить своевременную поддержку пехоте и танкам. Расчеты на себе тащили орудия по льду, с помощью пехотинцев быстро вкатывали их на крутой берег реки. Там, где берег был слишком крут, его подрывали или втаскивали орудия на веревках.
Сила удара советских войск все время нарастала. В атаку включились танки непосредственной поддержки пехоты. Условия для них были очень сложными. Им пришлось преодолеть открытое пространство Невы по льду и взобраться на крутой берег, а затем действовать в лесистой местности с глубоким снежным покровом. Но советские танкисты с помощью саперов одолели все эти преграды.
Переправившиеся танки сразу же вступали в бой, уничтожая живую силу и огневые средства противника. Танкист капитан Д. П. Тупарев бесстрашно ворвался на своей машине в глубину вражеской позиции. Гусеницами танка он разрушал траншеи и землянки, артиллерийско-пулеметным огнем расстреливал выскакивавших в панике гитлеровцев. Три противотанковых орудия пытались подбить его машину, но отважный офицер умело маневрировал, уходя из-под огня. Он уничтожил все три орудия и двинулся дальше, пробивая брешь в обороне врага. Через некоторое время Тупарев уничтожил миномет противника вместе с прислугой, четыре пулеметные точки, раздавил два блиндажа и истребил более 30 фашистов[27].
В течение короткого времени враг был сбит с переднего края. Наступление продолжало развиваться. По сигналу общевойсковых командиров огневой вал артиллерии скачками передвигался вперед. За ним в 150–200 м двигались стрелковые подразделения и танки. Плотная стена артиллерийского огня шириной в 7 км двигалась впереди наступавших войск.
Непосредственно в боевых порядках наступавшей пехоты двигались моряки – корректировщики артиллерии Балтийского флота. Действуя дерзко и самоотверженно, они под непрерывным огнем противника уверенно корректировали стрельбу своих батарей. Матрос А. Д. Шитов с опасностью для жизни пробрался в тыл врага, оборудовал на дереве наблюдательный пункт и стал передавать по радио данные об огневых точках, местах расположения боевой техники и скопления живой силы противника[28].