– О, с Габриелой всё в порядке, – небрежно обронил он. – Однако наша семья не относится к числу тех, с которыми я мог бы порекомендовать молодому парню породниться через брак. И весьма любопытно, как это я не был поставлен в известность о вашей обоюдной маленькой договоренности?
– Мы боялись, сэр, что вы можете нас разлучить, – ответил я, чувствуя, что в данных обстоятельствах честность – лучшая политика. – Возможно, мы ошибались. Перед тем, как вы придете к окончательному решению, я заклинаю вас вспомнить, что на карту поставлено счастье нас обоих. В вашей власти разлучить наши тела, но наши души едины навеки.
– Мой добрый мальчик, – сказал генерал, и в тоне его не чувствовалось неприязни, – вы и сами не знаете, о чем просите. Между вами и Габриелой пропасть, которую никто, в чьих жилах течет кровь Хэзерстоунов, не в состоянии преодолеть.
Все следы гнева совершенно исчезли из его манер, уступив место некоей высокомерной снисходительности.
Моя фамильная гордость вспыхнула при этих словах генерала.
– Пропасть может быть не такой огромной, как вы себе представляете, – холодно произнес я. – Не надо думать, что мы неотесанные деревенщины, только потому, что живем в расположенном в стороне от дороги месте. У меня в родне были знатные особы, а моя матушка была урожденной Бучен из рода Бученов. Уверяю вас, между нами нет вопиющего социального неравенства, как вы, кажется, полагаете.
– Вы меня не поняли, – отозвался генерал. – Это мы вам не ровня. Именно в этом причина того, что моя дочь Габриела будет жить одна и умрет в одиночестве. Для вас это был бы невыгодный брак.
– Но позвольте, сэр, – запротестовал я, – мне лучше судить о своих собственных интересах и выгодах. Раз уж вы затронули эту тему, то я могу уверить вас, что всё очень просто, ибо мой главный интерес, затмевающий все остальные, заключается в том, что я люблю женщину, на которой собираюсь жениться. Если это ваше единственное возражение против нашего союза, вы можете уверенно дать нам свое согласие, ибо любую опасность и любое испытание, которому судьбе будет угодно подвергнуть меня в супружестве с Габриелой, я с легкостью вынесу.
– Вот молодой петушок! – воскликнул старый солдат, позабавленный моей горячностью. – Легко бросать вызов опасности, когда не знаешь, в чем она заключается.
– Ну, так в чем же? – нетерпеливо спросил я. – Не существует на свете такой опасности, которая смогла бы отвратить меня от Габриелы. Позвольте мне узнать, в чем она заключается, и испытайте меня.
– Нет, нет! Уж это – никогда! – ответил он со вздохом. И добавил задумчиво, словно размышляя вслух:
– Парень он рослый, развитой, и мужества ему достанет. Воспользоваться этим – не самая худшая идея.
Он продолжал бормотать что-то про себя с отсутствующим взглядом, как будто напрочь забыл о моем присутствии.
– Послушайте-ка, Уэст, – заявил он вскоре, – вы должны простить меня за то, что я вот только что в сердцах наговорил вам всяких обидных вещей. Это уже второй раз, когда мне приходится извиняться перед вами за один и тот же проступок. Этого больше не повторится. Я, без сомнения, в своем стремлении к полному уединению выказываю чрезмерную привередливость в знакомствах, но у меня для этого имеются веские причины. Не знаю, прав я или нет, но я забрал себе в голову, что на мои владения в ближайшем будущем может быть предпринят организованный налет. Полагаю, я могу рассчитывать на вашу помощь, дабы предотвратить такой поворот событий?
– От всей души буду рад помочь.
– Тогда, если вы вдруг получите записку, в которой будет начертано «Приходите», а то и просто «Клумбер-холл», знайте, что это – призыв о помощи. Поспешите ли вы сюда, не теряя ни секунды, даже если будет глубокая ночь?
– Разумеется, можете не сомневаться, – ответил я. – Но могу я узнать, какого рода опасности вы остерегаетесь?
– От вашей осведомленности не будет никакой пользы. В самом деле, даже если я расскажу вам, то вы едва ли поймете. А сейчас я вынужден откланяться и пожелать вам доброго дня, поскольку я и так слишком долго оставался здесь с вами. Помните, что вы отныне включены в состав гарнизона, охраняющего Клумбер-холл.
– Вот еще что, сэр, – торопливо проговорил я, ибо генерал уже повернулся, чтобы уйти. – Я надеюсь, вы не станете гневаться на вашу дочь из-за того, то я вам поведал. Это по моей вине она держала всё в секрете от вас.
– Всё в порядке, – отозвался он, улыбнувшись холодной, загадочной улыбкой. – В лоне семьи я вовсе не такой уж лютый великан-людоед, каким вы меня, кажется, считаете. Что до вопроса о браке, то я бы по-дружески посоветовал вам отречься от этой затеи, но коль скоро это невозможно, я должен со всей настойчивостью требовать пока оставить этот вопрос открытым. Нельзя предсказать заранее, какой поворот может принять дело. До свидания!
Он шагнул за деревья и вскоре скрылся из виду за густой растительностью.
Так завершилась эта необычайная беседа, которая началась с того, что этот странный человек приставил к моей груди пистолет, а закончилась частичным признанием меня как возможного кандидата на роль будущего зятя. Я не знал, ликовать мне или впасть в отчаяние.
С одной стороны, генерал теперь, вероятно, будет строже присматривать за своей дочерью, не позволяя нам общаться так же свободно, как прежде. С другой стороны, я получил условное согласие, дающее мне право еще раз обратиться с моей просьбой когда-нибудь в будущем. В задумчивости возвращаясь домой, я склонялся к выводу, что в целом мое положение даже улучшилось, и всё благодаря счастливой случайности.
Но эта опасность… эта неясная, мрачная, необъяснимая опасность, неотвратимо нависшая над башнями Клумбер-холла и, казалось, возрастающая с каждым днем! Сколько бы я ни ломал себе голову, я не мог додуматься до разгадки тайны, которая была бы подходящей и удовлетворительной.
В особенности поразил меня вот какой малозначительный факт. И генерал, и его сын оба независимо друг от друга уверяли меня, что даже если бы они мне рассказали, какого рода опасность им угрожает, я всё равно едва ли понял бы ее суть. Каким странным и причудливым должен быть этот ужас, если его даже трудно объяснить понятными словами!
Перед тем, как отправиться спать той ночью, я простер во тьму свою руку и поклялся, что ни человек, ни дьявол не в силах будут ослабить мою любовь к женщине, чье чистое сердце мне посчастливилось завоевать.
Глава 7
О капрале Руфусе Смите и его прибытии в Клумбер-холл
Составляя свой отчет, я нарочно старался излагать события простым, даже примитивным языком, дабы избежать обвинения в том, что я в своем рассказе сгущаю краски, стремясь к созданию особого эффекта. Если, однако, я рассказываю свою повесть с некоторым приближением к реализму, читатель поймет меня, когда я скажу, что в то время происходящие в Клумбер-холле драматические события приковали к себе мое внимание и взбудоражили мое воображение, исключив из поля зрения всякие другие, менее значительные предметы.
Как мог я погрузиться в скучную рутину, которую представляет собой работа управляющего, или интересоваться соломенными кровлями обитателей поселка, парусами на лодке и тому подобными обыденными вещами, когда ум мой всецело занимала цепь описанных выше событий, коим я по-прежнему пытался найти разумное объяснение?
В какое бы местечко в округе я ни направился, я отовсюду мог лицезреть квадратную белую башню, вздымающуюся ввысь средь деревьев, и неизменно вспоминал о живущей под сенью этой башни несчастной семье, где затаились и ждут, ждут, – а чего, собственно, ждут? Этот вопрос по-прежнему оставался непреодолимым барьером, неизменно стоящим в конце любой цепи рассуждений о тайне Клумбер-холла.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
