– Я жду этого момента.
– В нём тебе будет выделена особая роль… и Аквиле тоже.
После недолгого разговора, рыцарь поднялся.
– Братья и сёстры, – приторно взывает рыцарь к собравшимся; в бледных его руках зажат золотистый кубок, в котором плескается вино. – Я рад вас приветствовать на очередном заседании нашей Ложи.
– И мы рады видеть тебя, Люций, заря свободы! – хором ответили все те, кто тут находится.
Если бы кто-то из тех, кого не посвятили в таинства новоиспечённого общества, увидел, что творится на заседании, его бы хватил ужас. Регент Ордена явно не это имел ввиду, когда говорил, что им нужно единство.
– Посмотрите! – рука Люция указывает направо и под его ладонью оказывается среднего роста существо, чья морда вытянута и покрыта мехом, а на собравшихся взирают два кошачьих глаза. – Это Ра’аджир’а – соглядатай Регента, который обязан был следить за нами. Но он проникся идеями нашими, а поэтому присоединился к Ложе. Приветствуйте нового брата.
Катжит чуть приподнялся и отдал небольшой поклон залу, приветствуя собравшихся. Кошачий глаз взирает на тех, кто есть и лёгкая улыбка, сквозь которую промелькнули острые зубы, обозначили радость за количество братьев и сестёр. Но преимущественно здесь именно молодой крови, ибо больше половины неофитов присягнули на верность идее Люция. В ответ его облили волной аплодисментов – каждый тут рад видеть нового адепта, нового собрата с которым можно вкусить все плоды свободы.
– Братья и сёстры! – снова обратился Люций, продолжая нести в массы торжественные речи. – Регент… тот, кого мы считали командиром и знаменосцем… нашим отцом по Ордену не доверяет нам. – Рыцарь на секунду примолк, выдерживая томительную паузу, чтобы затем более пылко продолжить. – Но это ещё не всё! Вы не можете представить, но он готов распустить нашу Ложу!
Сидящие за столами захлестнулись волной негодования и возмущения, став выкрикивать брань и призывать к непонятному действию. Все моментально успокоились, когда рыцарь поднял руку, призывая к молчанию.
– И что же мы будем делать, Люций? – раздался вопрос из толпы присутствующих голосом женским. – Что нас ждёт?
– Дорогие братья и сёстры, милые соратники и верные сподвижники. Все мы живём одной идеей изменить наш Орден… и Регент этой мыслью жил, но он изменил ей. Мы долго шли к этому – от мелких вольных разговоров и диспутов на все темы, вплоть до широкого клича идеи единства. Мы возьмём то, что нам причитается! Нас, наш великий Орден, ждёт славное будущее! Так давайте выпьем за него!
– Сегодня, мы пьём за наше вольное единство! – прозвучали громкие слова в ответ.
Губы лихого рыцаря коснулись золотистого края и притронулись к алой жидкости и жадно втянули пьянящее вино. Все собравшиеся члены Ордена сделали тоже самое – мастера и чародеи, рыцари и профессора да неофиты припали губами к бокалам и осушили их.
– Вкушайте плоды свободы, – Люций распростёр руки над мясом и фруктами, самодовольно приговаривая, – я вам позволяю. Орден и его Кодекс запрещали вам вкушать пищу мясную да сладкую в не праздники, но я, как сведущий в свободе, даю вам это право.
И все приникли к мясу и фруктам, погрузив зубы в прожаренную плоть, жадно отрывая и вкушая куски пищи. Кодекс призывает к сдержанности в еде и напитках, запрещая принимать вне праздников Ордена жареное мясо и алкоголь. Правила Ордена наставляют на своеобразный путь вечного поста, но сейчас большим количеством братьев и сестёр он попран.
Мутные глаза, расцветка которых теряется под неестественной тёмной пеленой, взирают на происходящее. В них кроется смакование ещё одной победы, блеск радости от того, что он смог привести своих соратников к ещё одному завоеванию.
Внезапно их взгляд переметнулся к паре. Какой-то высокий тёмный парень и статная рыжеволосая девушка поднялись и, держась за руки, поспешили скрыться в одной из множества комнат, которые находятся по правую сторону от главы торжества.
– Мы уединимся! – крикнули они, пропадая за дверью, выкрашенной в тот же цвет, что и стены, отчего проход сливается с общим скальным массивом.
В ответ последовал лишь краткий кивок одобрения. Люций действительно рад, если брат и сестра по Ордену могут отбросить все предрассудки и отдаться истинной первобытной страсти, отбрасывая все оковы смущённости и ветхой морали. Таковы мысли самого рыцаря и Регент с ними явно бы не согласился, но его здесь нет, а постулаты Ордена были за два года кропотливого труда растёрты в сознании.
Сам Люций поднялся и встал из-за стола. Никто не стал его окликать или останавливать. Никто не стал призывать его продолжить пиршество. Возбуждённые умы и души настолько погрузились в акт чревоугодия, что не заметили пропажи их лидера. Рыцарь тем временем скрылся за дверью, что стоит прямо за местом, где его стол.
Внутри небольшая комнатушка весьма и весьма тускла. Только пара факелов её освещают, незначительно разгоняя холодный мрак и освещая всё то, что здесь есть. У самой стены есть небольшой письменный стул, а рядом с ним кровать с сундуком. Вот примерно весь нехитрый быт.
Расположившись на деревянном роскошном кресле с высокой спинкой, Люций откинул спину с головой, ощутив затылком, прохладное дерево и тяжело выдохнул. Он не успел погрузиться в мысли, так как петли двери слабо застонали, оторвав воителя от концентрации. К его столу двигается высокая фигура, через тёмно-лиловый балахон которой виднеются кроваво-красные одежды.
– Как тебе пир? – кинул вопрос Люций, поднимая себя со спинки. – Скажи, что всё слишком прелестно.
– Самое настоящее сангвинаво пиршество, – прозвучал довольный ответ от альтмера, камнем, вставшим у самого стола. – К чему всё это?
– Я хочу получить абсолютную лояльность их. Пусть знают и своих друзей просветят, что если занять мою сторону, сторону Ложи, то всё будет хорошо, – с хитрым оскалом ответил Люций. – Хорошие яства и дарование свободы немало сделали для того, чтобы мы достигли этого дня.
– Да, не спорю. Чудесный ход. Ты так много всего сделал – с каждым вольным сбором всё больше и больше вводил братьев и сестёр в состояние свободы от Кодекса и правил.
– Я просто им показал, что значит быть едиными. Регент слишком слеп, чтобы понять, что творится вокруг него. Он слишком занят политическими играми с Империей и сбором работы для Ордена, чтобы что-то видеть.
– Но он что-то всё-таки подозревает. В Цитадель стали возвращаться всё больше рыцарей и чародеев. Мне кажется, мастер Люций, что он предчувствует ваши намерения по поводу Ложи.
– И? – Люций чуть навострился.
– Если наших противников окажется больше, то великий замысел может рухнуть. И планы Ложи Ордена никогда не сбудутся.
– Он может призывать кого угодно. Ты посмотри, сколько братьев и сестёр на нашей стороне. Рыцари и маги, учёные и чародеи. – Люций примолк, таинственно обернувшись по сторонам. – Нас не победить ничем. Скоро мы заявим о своём. Скоро, ещё немного и мы покажем, что истинное единство и свобода от старых догм приведут Орден к славе и величию.
– Несомненно, мастер, – в почтении едва поклонился альтмер, чьё лицо скрыто под капюшоном.
Рыцарь поднялся с места и обернулся к дальней стенке лицом. Там, на небольшой полочке стоит несколько стареньких книжек, с немного надорванными корешками и затёртыми тёмно-синими обложками. Из уст полилась медленная речь, в которой высокий эльф ощутил дрожащие нотки возбуждения и одухотворённости:
– Мы желаем воплотить поистине нечто славное и великое. За нами, мой друг, стоит славная миссия обеспечить будущее Ордена. Давно, весьма давно, история Ордена знает случай, когда свободные братья и сёстры вознамерились дать отпор дремучим взглядам, но понесли поражение. И теперь мы вновь поднимем священное знамя над Орденом.
– Скажите, мастер, а зачем вы всё это устроили? – в вопросе рыцарь ясно услышал удивление. – Люций, я вас всегда знал, как истинного ревнителя постулатов Ордена, но за два года вы сильно изменились. И никто не знает причины этого.
– Я просто не пойму, что плохого в том, чтобы быть едиными в равном положении. Рыцари и паладины, маги и учёные, профессора – все должны быть братьями и сёстрами не только на страницах Кодекса. Я несу свет зари свободы от всяких мерзких ограничений.
– Ох, вы говорите, о пище и о требованиях плоти? – возбуждённо вопросил альтмер. – Да, тут я с вами согласен, зря мы этого держимся.
– И не только. Оружие и артефакты, созданные лордами Обливиона. Чем они плохи в использовании? Они не более чем инструменты и не несут в себе нечего плохого, если правильно их использовать.
– Соглашусь.
– А вера? Почему я в капелле должен преклоняться пред Драконом? Разве свобода выбора религии не должна почитаться Орденом? – фанатично сказал Люций и его пальцы коснулись небольшой статуэтки, на которой выписываются образы рогатой головы. – Я не желаю следовать Кодексу Ордена в его бестолковых ограничениях.
Люций поднялся с кресла и устремился к небольшой полке с книгами. Он водрузил статуэтку на полочку, и его рука дотянулась до небольшой книжки в чёрном переплёте, на которой красуется небольшой символ серебристой звезды и потянула её на себя, а холодную комнату заполнил взволнованный голос:
– Вот она… в ней мы напишем новую историю Ордена.
– Мастер Люций, а как вам удалось убедить столько братьев и сестёр в своей правоте?
– Я усладил их уши и души тем, что позволил быть такими, какими они желают. Желудки могут питаться тем, чего захотят, сердца любить того, кого возжелают. Я показал, что Регент и Орден их ограничивают в естественных потребностях, рассказал о страшном диктате. В конце концов, каждый чего-то желает и я заставил поверить, что если идти за мной, то желания касательно положения в Ордене исполнятся.
– Да, – альтмер сделал шаг назад, готовясь покинуть комнату, – мастер Люций, завтра ранним утром назначена операция.
– Это чудесно, – сквозь кривую улыбку блеснул зловещий оскал. – Сделайте всё к завтрашнему дню. Мы начнём исполнение нашей великой миссии завтра, и пусть Хродгар и Деметр готовятся.
– Есть господин. – Восторженно ответил альтмер и кинул фразу, ставшую противовесом девиза Ордена. – Свобода восторжествует!
Глава 15. Буря перед штормом
Утро следующего дня. Леса Валенвуда. Южнее Лонгвейла.
