Женщина напоминала пресловутого деда из загадки про сто шуб. Невообразимое количество юбок и кофт делали её похожей на капустный кочан, из которого торчала кочерыжка-голова. Лицо старушки скрывалось под двумя платками, лишь растрепанные седые космы торчали наружу. Она мелко подрагивала и что-то бормотала себе под нос. То ли молилась, то ли материлась.
Я сидела на краешке скамьи и огорченно смотрела на носок босоножки. Да уж, я представила, как огорчится папа, когда узнает – где провела ночь его дочка.
И как обрадуется мачеха…
О счастье сестер я предпочитала даже не думать – у них появится невообразимое количество подколок и острот.
– А они мне говорят: «Пойдем, прогуляемся, красотуля!» А я им в ответ: «Без шампанского мне не гуляется!» Они тогда целую ванну шампанского принесли, хотя достаточно было бокала. Ну, а я что? Я и разгулялась… кто же знал, что небоскреб таким непрочным окажется? – донеслось со стороны укутанной женщины.
Дребезжащий голос заставил меня встрепенуться. За тяжелыми думами я совершенно забыла, что нахожусь в стенах заточения не одна.
Старушка тем временем начала водить перед собой руками, будто отгоняла невидимых чертей. Она не обращала на меня никакого внимания, а я на всякий случай отошла подальше к решетке, чтобы не быть прихлопнутой вместо настырных слуг Сатаны.
Неужели мне и на этот раз повезло на сумасшедшую бабку? Да что за день-то такой? Что не старушка, то сюрприз.
– Мария Дормидонтовна, ты снова смыться пытаешься? – спросил краснощекий дежурный из стеклянного аквариума.
– Мишка, а ну не сбивай! Забуду формулу и тебя смою, вместе с каталажкой вонючей. Проход заклинаю открыться козявкой медвежьей, ураганом безмятежным, горьким сахаром, блудливыми монахами.
Старушка продолжала бормотать свой бред, а дежурный вытащил телефон и начал снимать её на камеру. Я закрыла лицо, чтобы за компанию не стать звездой Ютуба. За стенкой притихли задержанные. Все внимали речитативу женщины в сотне одежек.
– Тьфу ты, опять забыла добавить координаты точные! Совсем памяти не стало, – наконец сплюнула женщина и прекратила гонять невидимых чертей.
– Дормидонтовна, не получилось? Ну, ты не расстраивайся. В следующий раз обязательно смоешься, – тщательно выговаривая слова, сказал полицейский и убрал телефон.
– Да, теть Маш, ты, главное, не тормози – рано или поздно сдернешь отсюда, – раздался за стенкой сиплый голос.
– Спасибо, отроки грешные. Стара я стала, забываю всё. В молодости-то достаточно было ножкой топнуть и уже в Африке на слоне оказывалась… О! Девица-красавица, а ты что здесь делаешь? – женщина повернула голову ко мне.
На меня взглянули неожиданно молодые и задорные глаза. Они так контрастировали с морщинами и седыми волосами, что казалось, будто девчонка моих лет надела резиновую маску из магазина приколов и теперь выдает себя за старуху. Так можно увидеть актрису Тенякову в роли бабы Шуры из фильма «Любовь и голуби».
Зато пятна на руках и сморщенная кожа выдавали немалый возраст. Лицо напоминало печеное яблочко, зубы белели вставным фарфором, а с мочки левого уха свисала серьга, похожая на индейский талисман «ловец снов».
– Мотаю срок от звонка до звонка. Замели по беспределу, вот и оттопыриваюсь. А тебя, за что загребли, старая кошелка? – опять не те слова.
По смыслу можно догадаться, что я пожаловалась на процессуальную ошибку и спросила – почему бабушка оказалась в этом дурно пахнущем месте.
– Ой-ёй, красавица, да что же это ты так разговариваешь? Никак уже не первый привод за плечами имеешь? А ведь по виду и не скажешь – больше на студентку обыкновенную похожа. Вижу лицо чистое, да душу незамутненную, а вот слова поганые капают… С чего бы это?
– Шкандыбала седня до технаря, а меня…
Я рассказала свою историю. Старушка то улыбалась, то хмурилась, стараясь разобрать в жаргонизмах нужные слова. В конце рассказа она печально покачала головой:
– Да уж, красавица. Не повезло тебе попасть под Грюзельдины руку горячую. Сестра она моя названная, вместе в селе Ведьмариха росли, да колдовству обучались. Знаю я её, хоть и не виделись давненько.
– Разводишь? – мои брови полезли вверх. – Так это твоя сестрена меня сюда угандошила? Вот же овца дряхлая! Прикольные фокусы вы делать намастрячились.
– Подай-ка свою руку, может и найдется способ, как снять проклятия нехорошие?
Я протянула правую ладошку и поежилась, когда женщина начала водить по линиям желтым ногтем. В какой-то миг старушка крупно вздрогнула и распахнула глаза, глядя то на ладонь, то на меня.
Я кивнула и вопросительно приподняла брови. Я могла бы спросить словами, но предпочла сделать понятные всем жесты. Старушка шумно вздохнула и выпустила мою ладонь.
– Это да-а, намастрячились. Сызмальства вместе были, покуда один добрый молодец нас не разлучил. Хотя, сами виноватые… Да ладно, это дело прошлое, – отмахнулась Мария Дормидонтовна от неприятных воспоминаний. – Сестренка хоть и отходчивая, но больно уж на расправу скорая. Ладно, неудачи лечатся, речь исправляется, из-за тучки солнышко завсегда проглядывает. Знаю, чем помочь твоему горю. Сейчас вызовем Игорька, и он нас вызволит, а потом уж и с тобой разберемся.
– Чо за Игорёк? Фраерок приблатненный? – вырвалось у меня, когда старушка снова принялась гонять чертей и зачитывать несуразный рэп.
– Милая, у меня уши сворачиваются от твоей речи. Давай-ка ты покиваешь, если хочешь сказать «да», и покачаешь головой, если «нет». Согласна?
– Без базара, калоша старая. Всё вкурила, машу гривой, – я зажала рот ладонями и кивнула.
Старушка покачала головой, вздохнула, достала из недр бесконечных юбок сотовый телефон «Нокиа 3310» и нажала на единичку. Тут же пошел вызов. Как назло, в этот момент дежурный поднял голову и скучающе посмотрел в нашу сторону. Взгляд тут же изменился на строгий – в камере телефонов не полагалось, поэтому у меня его изъяли вместе с сумкой, хотя я и кричала о положенном звонке.
– Мария Дормидонтовна, а ну-ка подай сюда мобилу. На выходе заберешь, – дежурный вышел из своего аквариума.
– Отвали, мусарня! Бабуля сейчас коньки откинет, дай ей с хахалем пошуршать о делах душевных, – вырвалось у меня так внезапно, что в соседней камере нервно хохотнули.
– Бормотухин, отстань от тети Маши! Пусть позвонит, – раздался прежний сиплый голос.
– Тихо! – прикрикнул дежурный и зло зыркнул в сторону соседней камеры. – Хочешь пятнадцать суток получить? Мария Дормидонтовна, отдай телефон по-хорошему!
– Да, жду тебя, Игорюша! – закончила тихое бормотание старушка и протянула телефон дежурному. – Забери, Мишаня, забери, мила-а-ай. Можешь себе оставить, я ещё наколдую.
– Я вот тебе наколдую. Не положено! В следующий раз обыскивать будем, – посуровел дежурный, но при взгляде на добрые глаза «тети Маши» смягчился. – Ты пойми, я же не против телефонов, но если начальство увидит, то я даже с «Вазелином» не скоро присесть смогу.
За дверью на улице громыхнул гром. На небе не было ни тучки, так что это показалось пушечным выстрелом. Вот только кому понадобилось притаскивать пушку к отделению полиции?
В железную дверь словно пнул великан – стены затряслись, с подвесного потолка даже сорвался кусок гипсокартона и разбился в мелкую белую крошку. Гипсовое облачко поднялось на высоту человеческого роста. Дежурный схватился за кобуру.
– Всё будет хорошо. Не волнуйся, будь счастлив! – подмигнула старушка и посмотрела за спину Бормотухину. – Привет, Игорёк.
– Привет, бабуля, опять кости на нарах греешь? Ого, какие знакомые лица, – улыбнулся рыжеволосый парень, который вышел из облака и заметил меня.
– Это тот ржавый фраерок, который меня подставил по беспределу! – взвизгнула я.
– Парень, ты откуда взялся? – удивленно распахнул глаза дежурный.
В эти-то распахнутые блеклые глаза и влетела мелкая пыль, которую рыжеволосый молодой человек сдул с ладони.
Глава 3
«Мы не стареем, мы созреваем»
Пабло Пикассо
Я в недоумении смотрела, как замер дежурный Бормотухин, а Игорек спокойно вытащил из его руки телефон.
– Игоряш, давай-ка и на ребят дунь, мой хороший. Не нужно, чтобы про меня как про колдунью говорили. И так уже зачастила сюда, – с кряхтеньем отозвалась Мария Дормидонтовна и подошла к двери.
