Каждое слово давалось Инне с трудом. Приходилось выстраивать в правильном порядке множество букв, и, похоже, ей этого совсем не хотелось. Добиться внятного ответа я так и не смог. Я снова закинул ее на спину и понес к Максиму. Старик-консьерж долго отказывался впустить нас. Я пообещал, что завтра принесу ему бутылку вина, и он открыл двери.
– Только не шумите. Люди спят.
– Простите. Простите нас, пожалуйста. Мы очень тихо. Тихо… – шептала Инна, еле ворочая языком.
Инну я уложил в гостиной, а сам ушел в спальню, но где-то посреди ночи она пришла ко мне и легла рядом. Во сне я даже не заметил этого, пока не проснулся от сильного толчка. Инна неожиданно вскочила на ноги и побежала в ванную. Когда возня за дверью прекратилась, она вернулась в спальню. Я сидел на краю кровати, пытаясь понять, что случилось.
– Всё в порядке?
– Да, – она вымученно улыбнулась. – Мне просто нужен свежий воздух. – Инна распахнула окно. – Никогда еще не была так пьяна.
– Уверяю тебя, это еще не предел, – я протянул ей стакан воды.
– Неловко все получилось, – она стыдливо прикрыла лицо рукой. Я засмеялся.
– Тебе это кажется смешным? – она была то ли возмущена, то ли напугана.
– Грустить тут точно не о чем, – успокоил ее я.
– Я умираю от голода, – она встала в дверном проеме.
– Есть только кофе.
До утра мы просидели на кухне. Говорили, много смеялись и несли бессвязный вздор, который кажется необычно мудрым, когда нет уже сил бодрствовать. Я смотрел на нее и мог думать только о том, как она красива. Инна сидела напротив, поджав колени к груди, и говорила неспешно и тихо. Кожа ее сияла в полумраке. Я сходил с ума лишь от мысли о прикосновении к ее губам и желал ее с тем неистовством, на которое мы способны только в юности, когда еще можем чувствовать все, что творится в огромной вселенной, и отдаемся страсти без страха.
Утром мы вышли из дома позавтракать. Закусочная пустовала. К нам тут же подошла дородная женщина, оголив в улыбке желтоватые зубы:
– Готовы заказать? – спросила она, поглядывая на нас брезгливо.
– Может, посоветуете что-нибудь?
– Возьмите омлет, – женщина забрала меню из моих рук. – А вашей спутнице?
– То же самое, – Инна сидела, уставившись в стол и явно не способна была что-либо выбрать.
Женщина поспешила уйти. Инна, вяло взглянув на меня, спросила:
– И что дальше? – голос ее звучал измученно.
– Для начала неплохо было бы выспаться, – я уже не способен был думать.
– Да, – закивала она. – Мы ещё увидимся?
– Надеюсь, – я и впрямь очень надеялся на это.
Инна мягко улыбнулась и протянула мне салфетку, на которой неуверенным почерком был написан номер. Я аккуратно сложил ее пополам и убрал в нагрудный карман. Она внимательно следила за моими движениями, словно желала убедиться, что я не передумаю в последний момент. Лишь когда я застегнул пуговицу, она наклонилась и поцеловала меня. Еле заметно и кротко, словно боялась, что я могу отреагировать как-то не так.
Позавтракав, она тихо сказала: «Мне уже пора», – и тут же ушла. Так быстро, что я не успел заметить, как остался сидеть в одиночестве. Вернувшись в квартиру, я обнаружил Максима спящим на полу возле кровати. Он лежал, раскинув короткие руки в стороны. Я лишь подумал: «Боже мой, та еще была ночка», – и сразу лег спать.
Проснувшись вечером, я застал Максима уже на кухне.
– Ты голоден? – спросил он, накрывая на стол. – Я приготовил окорок.
Готовил Максим бесподобно, как и любой человек, привыкший наслаждаться каждым мгновением жизни. Я жадно заглатывал куски мяса, даже толком не прожевав, и тут же отправлял в рот новый кусок.
– Спорим, – самоуверенно заявил мой приятель. – Ты давно так вкусно не ел?
– Ты шутишь? – промычал я, жуя очередной кусок. – Так вкусно я не ел никогда.
Весь оставшийся вечер мы просидели в гостиной. Я лежал на полу, а Максим сидел напротив и рассказывал истории о своём отце, который, будучи человеком рабочим, умудрился объездить полмира, прокладывая тут и там железные дороги. Максим восхищался им. Говорил с трепетом, используя громогласные фразы и то и дело вскакивая на ноги, чтобы передать его повадки.
Где-то посреди ночи он неожиданно спросил:
– А каков твой отец? – обычно я ни с кем не обсуждал свою семью.
– Не знаю. Он ушел от нас много лет назад. Я почти не вижу его. Раз или два в год. Наверное, я должен был интересоваться им, но я почему-то никогда не спрашивал о нем у матери.
– Тебе не за что себя винить, – его голос был снисходителен.
Максим помолчал немного и снова принялся рассказывать о своем отце. Как однажды тот был командирован в Африку и решил сфотографироваться с питоном, заползшим в палаточный городок. Он провозился с ним весь день и так привязался к твари, что решил приручить. Он начал подкармливать змею, невзирая на недовольство жителей палаточного городка, которые негативно относились к присутствию двухметрового гада. За те три месяца, что отец Максима провёл в Нигерии, он сильно привязался к змее и даже хотел увезти ее домой, но вынужден был отпустить на волю, потому как сотрудники аэропорта наотрез отказались принимать на борт дикого питона. Думаю, его отец выдумал эту историю, но я не стал говорить об этом Максиму. Слушая, как он говорит, я так и заснул на полу.
Глава 8
Следующим утром во время завтрака Максим неожиданно спросил:
– Ты когда-нибудь видел горы? – он стоял, потягиваясь в дверном проеме.
– Только те, что вокруг Ключа, – ответил я, терзая вилкой глазунью.
– Шутишь? Ты приехал на юг, но ни разу не удосужился съездить в горы? – Раньше я об этом не задумывался, но, когда Максим озвучил мысль, она показалась мне действительно абсурдной. – Я знаю одно местечко, – продолжил он. – Тут недалеко. Там есть смотровая площадка. С нее можно как следует рассмотреть горную цепь. Можем прокатиться туда сегодня.
– Ты это серьезно? – я не мог понять шутит ли он.
– Ну да. – Максим обвел взглядом стены. – Не торчать же все время в квартире.
Мы наспех собрались и поехали на вокзал. Было удивительно жарко. Я все не мог привыкнуть, что можно прогуливаться в одной рубашке в марте. Дома еще лежал снег.
Поезда в Горячем Ключе ходили исправно. Станция работала без остановки. В зал набивалась толпа, ожидая отправки на Адлер. Мы подоспели к отходящей электричке и сразу заняли места. Вагоны были переполнены. Людям приходилось стоять в проходе. Местные старушки везли все, что можно было продать. По проходам толкались цыганские детишки, выпрашивая у пассажиров монетку, а у зевак и вовсе обчищая карманы. Максим занял место у окна и долго думал о чем-то.
– Кем ты видишь себя в будущем? – вдруг спросил он.
– Не знаю. Никогда об этом не задумывался. – Максим часто задавал странные вопросы, но мне это даже нравилось.
– А если задуматься прямо сейчас? – он повернулся ко мне. Взгляд его был испытывающим.
– Да какая на хрен разница. Я просто хочу жить. К чему эти вопросы?
– Просто спрашиваю. – Максим пожал плечами. – Я хочу обзавестись семьей и скучной работой, но перед этим как следует нагуляться. Так, чтобы еще много лет вспоминать прожитые годы.
