Свита мертвой королевы
Я покраснела, хватаясь за подбородок.
– Никаких особых распоряжений не будет, ты уже имел возможность осмотреть дом и сам найдешь себе дело, – с этими словами дон Санчус поднялся к себе наверх и вскоре вышел, будучи одетым в дорожное платье.
На мою ладонь лег толстенький кошелек с монетами. Взвесив его на руке, я не без удивления поняла, что причиной нахождения дома в столь плачевном состоянии было отнюдь не безденежье добрейшего дона Санчуса, а единственно запредельное и необъяснимое нерадение его слуг.
Попрощавшись с хозяином, я велела Андресу заняться стиркой, а сама сходила на базар и отыскала там девушку для работы служанкой. Заплатив ее родителям, я проверила деньги и сразу же прошлась по рынку. Новоявленная помощница показала, насколько хорошо она умеет торговаться с местными продавцами, и где, по ее мнению, можно приобрести самые свежие и хорошие овощи.
Придя домой, я отправила уже ненавидящего меня Андреса отдраивать лестницу на второй этаж и одновременно пристроила Клариссию, новую служанку, к корыту – достирывать белье. Сама же я прошлась по двору и, заглянув в стойло, обомлела.
Единственная лошадка, стоявшая в нем, была грязна, больна и, по всей видимости, не каждый день ела. На мой вопрос, отчего бедное животное доведено до такого состояния, Андрес промямлил только то, что когда за господином присылают гонцов, то их сопровождает карета. Но меня такое объяснение не устроило, так что пришлось вновь идти в город и искать там разбиравшегося в лошадиных недугах конюха.
В общем, день выдался весьма хлопотным.
На приведение дома в божеское состояние ушла неделя и все деньги, оставленные доном Санчусом. Но зато к приезду хозяина все сверкало и блестело. В начищенных подсвечниках горели свечи, старая мебель была либо починена, либо пущена на дрова. Камин казался новым, так изумительно оттерла его Клариссия. Все вещи дона Санчуса мы с ней перестирали и аккуратно сложили в большой сундук в его комнате. Я выделила полку в комоде, на которую теперь ставилась посуда для хозяина и его гостей – серебро сверкало, тарелки высились ровной стопочкой. Я заранее узнала, какое вино и какие кушанья предпочитает дон Санчус, и припасла все необходимое для него. Так что в любой день и час хозяин мог лакомиться своими любимыми блюдами.
Я надеялась, что хозяин отметит мои старания, но тот был слишком занят своими мыслями. Молча, пройдя к себе, дон Санчус велел Андресу принести ему ужин прямо в лабораторию, что было тут же и исполнено.
Поняв, что о благодарности в этом доме, должно быть, и не слыхивали, я отправилась на кухню, где следовало проверить поставленную со вчерашнего вечера мышеловку, сделанную по новому и, как утверждал уличный торговец, улучшенному способу, позволяющему за один раз поймать до десяти мелких грызунов. Мышеловку установили в углу за комодом, и мне пришлось просунуть туда руку, вытаскивая проклятое устройство.
За этим-то занятием меня и застал дон Санчус. Заметив его, я тут же вскочила и, оправив одежду, торопливо поклонилась.
– Я не сильно побеспокоил вас, мой мальчик? – дон Санчус доброжелательно похлопал меня по плечу. – Вы не знаете, мой драгоценный племянник еще не вернулся из Авейру?
При одном упоминании об Альвару у меня комок подступил к горлу. Однако я быстро справилась с собой и ответила, что ничего не слышала о молодом господине с того дня, как он отправил меня в дом к дону Санчусу.
– Что ж, должно быть, корабль с невестой задержался. Жутко не хотелось бы пропустить свадьбу, нынче так мало праздников… – дон Санчус вздохнул, но тут же улыбнулся. – На следующей неделе мне нужно поехать в Порталегри. И я хотел бы, чтобы вы отправились со мной. Такой смышленый молодой человек может оказаться полезным в моем деле. Надеюсь, вы не боитесь мертвых?
Вопрос застал меня врасплох, так что я какое-то время молчала, глупо таращась на добрейшего дона Санчуса и не зная, что ответить.
Вообще-то мужчины всегда утверждают, будто бы не боятся и самого черта, не то что покойников. Но при этом я неоднократно видела, как эти самые мужчины сначала бахвалятся, а затем усердно крестятся, читают молитвы и охранные заклинания или хватаются за обереги и ладанки со святыми мощами, которые всегда носят с собой.
– Нисколько не боюсь! – приняв горделивую позу, сообщила я. – Чего их бояться-то? В мясной лавке небось каждый день видишь убоину, и ничего.
– Ваши родители держали мясную лавочку? – прищурил один глаз дон Санчус. – Я слышал, что вы из купеческого сословия.
– Не мясную… – я покраснела и отвернулась от хозяина. – Отец торговал тканями, веревками, мешками, да и вообще… А в мясную лавку я действительно ходил достаточно часто. Семья большая.
– Замечательно. Мне нравится, когда молодые люди столь храбры и рассудительны, – дон Санчус похлопал меня по плечу. – Самое верное относиться к мертвым телам, как к мясу в лавке у торговца, тогда и страх пропадает. Хорошо, что вы провели аналогию с мясной лавкой, потому как в моей практике не всегда удается найти целое тело. То есть, – он заметил, как я побледнела, и, замотав головой, исправился, – я имел в виду всю тушку. Иногда убийца пытается спрятать труп по частям, и нам приходится наблюдать его как бы… в нарезке.
– Думаю, что я как-нибудь выдержу и нарезку, – выдохнула я, чувствуя как пол уходит из-под ног и на всякий случай опираясь рукой о стол.
– Вот и славненько, потому как мне нужен помощник в моей ученой работе. Что же касается бездельника Андреса, то он способен только в обморок падать да слезы лить. Решено, в Порталегри со мной отправитесь вы, и точка.
Глава двенадцатая. О том, как можно по доброй воле оказаться в могиле
Меньше всего на свете я хотела бы иметь дело с трупом, тем более «в нарезке». Но господин Санчус успокоил меня, сообщив, что дело, по которому его вызывают в Порталегри, не содержит в себе никаких мертвых тел. То есть тело было, но давно уже превратилось в скелет. Отчего мне, честно говоря, не полегчало, и наша миссия не стала казаться менее ужасной.
Обвинялась молодая женщина, которая полгода назад потеряла трехлетнего ребенка или его у нее украли. И вот теперь на ее земле был обнаружен детский скелет.
Односельчане чуть было не побили несчастную мать камнями, решив, что та самолично умертвила родное дитя. Насилу слуги местного правителя сумели остановить смертоубийство. С тех пор женщина томилась в темнице в ожидании суда и казни.
Господин, в чьи владения входила деревенька, где произошла эта история, являлся личным другом дона Санчуса. Его владения были мизерными, точно собачий коврик, благодаря чему он прекрасно знал всех живущих в них крестьян, ремесленников и торговцев и уверял дона Санчуса в том, что подсудимая никак не могла совершить столь черное и богопротивное дело. Отчего он сразу же запретил применять к ней пытки и был вынужден выслушивать укоры проявлявших нетерпение односельчан, требующих самых суровых мер.
Дон Санчус обещал разобраться в этом деле. Потому, едва вернувшись из Касереса и побыв дома всего неделю, он вновь решил пуститься в путь.
Помогая моему господину собраться, я невольно благословляла Бога за то, что он надоумил меня подлечить серую кобылку дона Санчуса, не то пришлось бы нам полдороги идти пешком, как каким-нибудь простолюдинам, потому что эта кляча непременно околела бы в пути.
Господин велел мне повесить на пояс короткий меч, какой обычно носят слуги. Сам же он терпеть не мог оружия и меч таскал за собой, используя его только как своеобразный знак отличия во время разговоров с властями. Ведь всем известно, что меч – привилегия рыцаря.
Уложив меч, я поставила на запятки кареты походный сундучок дона Санчуса, прикрутив его веревкой и дополнительно привязав к специальным крюкам кожаным ремнем. За сундучком во время остановок мне требовалось теперь еще и следить, так как он стоил немалых денег. Погрузив еду и убедившись, что все готово и моему господину удобно в тесной карете, я устроилась на месте возницы.
Хорошо, что мы выехали ранним утром, потому как в полдень солнце палило нещадно. Пришлось сделать привал под старой смоковницей и, только когда солнце спало, продолжить путь.
Никогда прежде я не была в этих местах, но Андрес прекрасно объяснил мне, как добраться до места, да и идущих по дороге людей встречалось достаточно.
Кто-то искал себе работу, кто-то отправлялся в ближайшие деревеньки по торговым делам, кто-то ехал в гости – да мало ли куда. Скакали верхом рыцари с гербами, а рядом трусили на осликах или бежали взмокшие оруженосцы и пажи. Торговцы везли телеги, полные снеди, скобяного и пригодного для строительства товара. Тюки и сундуки с материей и готовым платьем тащили в крытых телегах, приставив к товару хорошо вооруженную охрану. Так же охраняли приготовленную для продажи броню и оружие.
Один раз мы поравнялись со стражниками, ведущими семь грязных оборванных женщин, коих следовало препроводить на каторжные работы. Каторжанки были не прочь подработать по дороге, прося за свои услуги пару лепешек или кусочек вяленого мяса.
Потом горячий ветер донес до нас запах коровьего дерьма, и мы прикрыли рты платками и крутили головами в поисках источника столь сильной вони. В конце концов измученный дон Санчус велел мне гнать что есть силы, надеясь поскорее выбраться из зловонного местечка. Но когда мы понеслись быстрее, запах сделался совсем невыносимым. Оказывается, мы ехали за телегой, везущей свежий навоз.
Когда мы догнали проклятую повозку, дон Санчус с невероятной для его увечных ног прытью выскочил из кареты. Схватив в руки трость, он бросился на ничего не подозревающего возницу, желая выколотить из того дурь, надоумившую тащить зловонную телегу в столь жаркий день. Но невыносимый запах заставил барона повернуть назад, и, затыкая рот и нос, он скомандовал мне обогнать вонючку. Оторвавшись от телеги на два или три полета стрелы, мы смогли наконец вздохнуть чистым воздухом.
Порталегри оказался тихим и спокойным городком с крошечными ухоженными белыми домиками и острой, точно морковка, церквушкой. Возле каждого домика был небольшой и компактный огородик, за чертой города тянулись прямоугольные поля. Друг от друга участки отделялись коричневыми тропинками, так что все поле напоминало лоскутное одеяло.
Я не сразу приметила сидевшего у дороги на камне человека в широкополой шляпе и старой серой накидке, благодаря которой тот и сам походил на камень.
Увидев нас, незнакомец встал и, сняв шляпу, осведомился, не дона ли Санчуса я везу. И когда я подтвердила его предположение, он подошел к окну кареты и вежливо приветствовал моего господина, представившись управляющим господина Гансалиса.
Вопреки моим надеждам помыться и поесть в доме хозяина Порталегри, дон Санчус первым делом решил осмотреть разрытую могилу. Для чего управляющий сел рядом со мной на козлы и, взяв в руки вожжи, повернул к небольшому пруду, из которого, по всей видимости, крестьяне черпали воду для своих огородиков и который я не приметила бы из-за густо разросшейся ракиты.
– «Вот под этой-то ракитой младенец найден был зарытый», – процедил сквозь зубы управляющий, спрыгивая на землю.
Я открыла дверцу кареты, подавая руку своему господину.
Дон Санчус протер платком вспотевший лоб, затем, смочив в пруду платок, положил его себе на голову, нахлобучив сверху шляпу. После этого он потребовал, чтобы я принесла ему сундучок, а сам поковылял за управляющим. С самым недобрым предчувствием я умылась и поспешила вслед своему хозяину.
Кости несчастного ребенка покоились в небольшом углублении в земле у ракиты. Глядя на них, я не испытала ни боли, ни отвращения. Несмотря на вечернее время, было невыносимо жарко, и я, не заставив себя упрашивать, подошла к могиле, надеясь хоть такой жертвой оказаться в тени дерева.
Прежде чем приступить к осмотру, дон Санчус постелил на взрытой земле тряпицу и, встав на колени, помолился Святой Деве. То же сделали я и управляющий. После чего мой господин спустился в могилу и, наклонившись почти к самым костям, принялся всматриваться в них.
Мы затаили дыхание. Жужжали мухи, где-то в деревне лаяла собака… Наконец, дон Санчус поднял из могилы одну из костей и, поднеся ее к моему лицу, велел понюхать.
Возможно, в другом случае я бы завизжала или начала отказываться, но последнее время я все чаще думала о моем неверном возлюбленном, который небось уже женился и вот-вот забудет обо мне. А значит, добрейший дон Санчус остается моей единственной надеждой как-то устроиться в этой жизни, иметь крышу над головой, лежак и свой кусок хлеба. И я должна любой ценой доказать ему, что я именно тот слуга, который ему и нужен.
– Ну же, нюхай! – дон Санчус ткнул костью мне в нос.
Я втянула носом воздух и, ничего не понимая, уставилась на него.
– Пахнет? – спросил он.
Мне показалось, что управляющий деликатно отвернулся к раките, но на самом деле его рвало.
– Пахнет? – я пожала плечами. – Чем-то пахнет… землей, может быть…
– В том-то и дело, что скелет плохо пахнет первые три года, а потом вполне терпимо. Стало быть, этот пролежал в земле больше трех лет. Следовательно, кости никак не могут принадлежать сыну арестованной по этому делу женщины, так как ее ребенок пропал всего лишь полгода назад.
Я подала ему руку, и дон Санчус вылез из могилы. Довольный, что ему удалось столь быстро распутать это дело, он болтал всю дорогу, рассказывая удивительнейшие случаи и похваляясь съесть все, что только пожелает поставить на стол экономка, служившая еще у благородного родителя старого дона Гансалиса.
Глава тринадцатая. О том, как славный дон Санчус доказал невиновность крестьянки
Дом дона Гансалиса был скромным, но ухоженным и по-своему красивым. Хотя, если бы мне не сказали, что именно здесь проживает хозяин здешних мест, пожалуй, я прошла бы мимо, решив, что это жилище местного торговца или священника.
Я принесла в дом вещи дона Санчуса и помогла слугам натаскать для него бочку воды для купания. Сама я не решилась хотя бы немного помыться, так как опасалась, что мой обман может быть раскрыт одним из слуг. Такая возможность представилась только глубокой ночью, и не в бочке, до краев наполненной горячей водой с травами и духами, а в пруду, недалеко от которого были найдены кости младенца.
За обедом я прислуживала дону Санчусу, стоя за его стулом и следя за тем, чтобы тарелка моего господина не пустовала, а кубок был полон доброго вина. За столом сидело четверо: наш хозяин дон Гансалис и его управляющий, с которым мы обследовали могилу, судья из Эвора господин Берналь и дон Санчус.
Управляющий взахлеб рассказывал о походе к ракитовому кусту, восхваляя до небес славные дела моего хозяина. А дон Санчус улыбался и кланялся, умоляя добрейшего дона Мигеля, как здесь все называли управляюшего, не перехваливать его столь бесстыдно, в то время как его роль в этом деле остается скромной и незаметной, а на все расследование ушло не более часа. После такой отповеди дон Мигель пустился еще пуще расхваливать ум дона Санчуса, так что тому вновь пришлось умолять о пощаде: мол, не ровен час, он, дон Санчус, может умереть ослепленный блеском собственной славы и красноречия дона Мигеля.
Польщенный комплиментом управляющий замолчал, но его место занял благородный хозяин, припомнивший другие победы дона Санчуса. Каждый новый рассказ заканчивался тостом.
Два пажа и местный слуга, прислуживавшие вместе со мной за столом, сновали между кухней и столовой, ублажая своих хозяев. На полу, утомленные зноем, лежали собаки дона Гансалиса, которым время от времени кто-нибудь из гостей кидал кости или промоченные в жире куски хлеба.
Все шло более или менее безмятежно, пока слово не взял молчавший до этого судья из Эвора дон Берналь.
– Господа, я прослушал речь господина управляющего и объяснения славного дона Санчуса, но ничего не понял, – с кислинкой в голосе сообщил он. – У крестьянки деревеньки Сито Марианны Монтебан полгода назад пропал ребенок. Теперь мы находим скелет младенца, закопанный в ее огороде, а вы говорите мне, что это не ее сын. Но тогда чей? Никто не заявлял властям о пропаже другого ребенка. Следовательно, найденные кости принадлежат именно маленькому Монтебану. Я лично глубоко убежден в том, что означенную крестьянку следует пытать, и под пытками она расскажет о том, как именно убила своего ребенка.
– Но это вовсе не ее ребенок, – перебил говорившего дон Санчус. – Я же объяснил, что скелет лишь первые три года издает запах разлагающейся плоти, в то время как этот ничем не пах, кроме как землей, в которой пролежал по меньшей мере лет пять. В своей жизни я повидал немало трупов и скелетов и знаю, сколько нужно времени, для того чтобы плоть покинула кости, а кости перестали вонять. Это наука, добрейший дон Берналь, и только.
– Я не могу отрицать ваш опыт, любезнейший дон Санчус, никто не посмел бы оспаривать глубину ваших познаний, но я все же не понимаю, – дон Берналь поправил золоченую перевязь на кругленьком животике. – Ни в Сито, ни в самом Порталегри нет своего палача, и я уже вызвал из Эвора одного чудного заплечных дел мастера. С его помощью мы вытянем у преступницы добровольное признание, так что не пройдет и трех дней как она покается во всем и будет казнена.
– В чем покается? – Лицо дона Санчуса из приятно розового, от выпитого вина, сделалось красным. – Я же сказал: то, что мы осматривали, не может быть останками ее ребенка. Найдите другой труп. Более свежий. И я помогу провести его опознание. Вот тогда… Но найденный скелет не может принадлежать убитому полгода назад ребенку, а значит, никто не может обвинять эту женщину в убийстве сына. Нету тела – нету дела.
– Почему собственно? Палач уже выехал, и мне все равно придется заплатить ему. Так что будет менее обидно, если он исполнит свой долг, нежели мы заплатим ему только за то, что он поднял свою задницу и добрался в удобной карете от Эвора до Порталегри. В конце концов, если Марианна Монтебан невиновна, пытки только подтвердят это.
Повисла напряженная тишина, так что было слышно, как на полу собака грызла кость и под потолком кружились мухи.
– Однажды, для того чтобы доказать свою правоту, я раскопал яму, где была захоронена собака, – медленно и словно взвешивая каждое слово, произнес дон Санчус. Лицо его при этом из красного сделалось багровым. – Трупы животных гниют с той же скоростью, что и трупы людей. Клянусь, что если бы наш любезный хозяин приказал своим людям расспросить местных крестьян, кто-нибудь из них, несомненно, указал бы нам место, где зарыл недавно умершую кошку, собаку или какую-нибудь домашнюю скотину, которая, сдохнув естественной смертью, не могла быть употреблена в пищу. Если бы я предъявил вам такое доказательство, потому как Святая церковь не одобряет разрывание могил людей, и вы лично увидели бы, что происходит с трупом через полгода, вы признали бы, что найденный под ракитой скелет не может быть…
– Если бы я увидел труп животного, пролежавший в земле полгода, я бы понял, что труп животного разлагается именно так. При чем здесь человеческое тело?
Мой хозяин замолчал, жуя пучок лука.
– Есть еще какие-нибудь доказательства вашей правоты, услышав которые я отослал бы палача и тотчас же выпустил на свободу эту крестьянку?
– Есть, – дон Санчус поднялся с места и, отерев губы ладонью, вперился безумными глазами в дона Берналя. – Мое имя Альфредо Санчус барон Уэльва. Я сын Фернана Санчуса, который был троюродным шурином покойного короля Фернанду и Исабель Санчус, являвшейся молочной сестрой брата также покойной ныне королевы Анжелики. Я имею более пяти поколений предков, являвшихся самыми благородными рыцарями, имена которых вошли в легенды. Мой брат граф Альвару – близкий друг короля Афонсу, а мой племянник служит его сыну и наследнику инфанту Педру…
По мере произнесения списка имен пораженный дон Берналь то и дело привставал или пытался поклониться, так, словно вместе с именем перед его глазами восставал зримый призрак давно умершего или здравствующего и от того еще более опасного, нежели мстительный покойник, вельможи.
– И вот я, Альфредо Санчус барон Уэльва, даю вам честное слово дворянина и рыцаря в том, что найденный в деревне Сито скелет младенца не может быть скелетом сына Марианны Монтебан. А стало быть, мы не можем обвинять ее в убийстве, не имея более веских доказательств, – выдохнув всю тираду, дон Санчус грузно осел в кресле. Он часто дышал и хватался за грудь.
– Так бы давно и сказали! – Судья вскочил и, подойдя к обессиленному дону Санчусу, пожал его руку. – Ваше слово – вот истинные доказательства, опровергнуть которые не сможет и не посмеет никто во всем королевстве! Ваше благородное слово – вот единственное, чему я могу поверить! И чему я безоговорочно подчиняюсь, так же как если бы оно исходило от самого короля или принца крови!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Педру I, сын Афонсу IV (1320–1367). В 1357–1367 гг. король Португалии.
2
Инес де Кастро (1320–1355) – внебрачная дочь галисийского гранда дона Педро Фернандеса де Кастро, потомка королевского рода, и дамы по имени Альдонса Суарес де Вальядарес.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги