Они среди нас

– А что если твой путь пройдет через «Сибирское бистро» на Новособорной? – голосом библейского искусителя спросил он.

Я внутренне содрогнулся, вспомнив свое позавчерашнее «падение» на пару с Берестом в этом известном всему городу заведении, и сказал:

– Давай лучше на свежем воздухе, «У Абрамыча» в Южном парке, например, лады?

– Договорились. Жду.

Вот такой он и есть, лучший «волкодав» управления, Олег Владимирович Ракитин: надежен, лаконичен, деловит и неизбежен – живое воплощение Правосудия и Справедливости, хотя, конечно, ничто человеческое ему не чуждо.

До летнего кафе с претенциозным названием «У Абрамыча», к богоизбранному народу, впрочем, не имевшего никакого отношения, я добрался раньше Олега. Поскольку время было обеденное, свободного столика не нашлось, и я расположился прямо у стойки с жаровней, наблюдая воочию весь процесс приготовления знаменитых сибирских шашлыков из осетрины. Ракитин появился точнехонько в тот момент, когда последние крохи моей воли растворились без следа в обильной слюне, заполнившей уже не только рот, но и изнывающий от голода желудок, и я готов был плюнуть на приличия и наброситься на еду.

Олег моментально оценил мое состояние и выудил из принесенного с собой кейса запотевшую «полторашку» нашего любимого с ним пива «Старый город». При виде такого количества солидного напитка настроение мое слегка поднялось, однако сторож в голове продолжал тревожно попискивать: неспроста Ракитин вызвал меня на разговор. Поэтому я продолжал сохранять на лице невозмутимое выражение, предоставив инициативу Олегу.

– Димыч, есть интересные новости по делу «о мумиях», – Ракитин, как всегда, не стал «тянуть кота за хвост». – Учти, говорю тебе только потому, что ты попал в него с самого начала, и не в твоих интересах «сдавать» меня Матвеичу за разглашение служебной информации.

– Я похож на чукчу из анекдота, Олежек? – я постарался, чтобы возмущение мое было искренним. – Что ты накопал?

– Ты похож на кота, которого забыли побрить! Не обижайся, – Ракитин разлил по стаканам пиво, отхлебнул из своего сразу половину, крякнул от удовольствия и продолжал: – Собственно, из того, что я нарыл про наших «жмуриков», заслуживает внимания лишь один факт: оба при жизни никоим образом друг с другом не пересекались, но тем не менее закончили ее одинаково!

– И что, по-твоему, из этого следует? – Я тоже взялся за стакан.

– Отсутствие мотива! – Олег поставил пустой стакан на стойку и многозначительно поднял указательный палец. – Очень похоже, что это – дело рук еще одного маньяка.

– Только потому, что обе жертвы имели одинаковый возраст? – я не смог сдержать ехидной улыбки, и Ракитин тут же подобрался, профессионально почуяв подвох. – Расслабься, капитан. Я имею на этот счет заключение специалиста: здесь поработал настоящий паранорм!

– А что, паранорм не может быть маньяком? – резонно возразил Олег.

– Ну-у, – я слегка растерялся и тут же разозлился на себя за тупость. – Черт! Действительно!.. У тебя просто талант разваливать красивые версии.

– Почему же? – Ракитин снова наполнил стаканы. – Вот тебе версия, достойная пера. Жил-был мальчик-паранорм, и однажды его сильно напугал или обидел плохой дядя тридцати шести лет от роду. А поскольку мальчик-то был не простой, паранормальный, он и решил, когда вырастет, извести всех нехороших дяденек в возрасте тридцати шести лет, чтобы они больше не смогли никого напугать или обидеть. Ну как?.. – и он принялся за пиво, злорадно поглядывая на меня поверх стакана.

– Скверно, Олежек, – я весьма натурально зевнул и тоже отпил пару глотков. – Как говорится, уровень ниже канализации. Думаю, даже Голливуд не клюнул бы на такую убогую идейку, не говоря уже о нашей доблестной криминальной полиции.

– Тогда предлагай свою! – неожиданно огрызнулся Ракитин.

И только тут до меня дошло, насколько он вымотан этими «глухарями», или теперь уже скорее «мертвяками», если учесть полное отсутствие работоспособных версий.

– Не бейте себя ушами по щекам, уважаемый, как любил говаривать товарищ Бендер! – я попытался перевести все в шутку. – Олежек, дай своим мозгам отдохнуть и ешь шашлык, а то остынет.

– Не успеет, – буркнул Ракитин, успокаиваясь, и потянулся за шампуром. – А кто тебя консультировал насчет паранорма? Уж не «аномальщики» ли из Политехнического?

– Бери выше, сам Золотарев!

– Ну да?! Как же это он снизошел до нас, простых смертных?

– Не пыли, Олег! – Мне стало немного обидно за мага. – Андрей Венедиктович действительно редко отзывается на просьбы, но этот случай, по-моему, его здорово заинтересовал. А может быть, даже и напугал…

– Брось! – отмахнулся Ракитин, уплетая золотистую осетрину за обе щеки. – Золотарев не из тех, кого можно напугать. Вспомни хотя бы прошлый Новый год, когда он пожар в театре в одиночку погасил, причем без воды и огнетушителей, как очевидцы уверяли…

– И все же я уверен, что наши «мумии» его сильно… озадачили, что ли? – продолжал настаивать я, пытаясь поймать ускользающую догадку, но она никак не давалась. – Понимаешь, он меня перед уходом попросил обязательно сообщить ему имя этого паранорма, когда мы его поймаем.

– Если поймаем…

– Ну, да. Но ведь Андрей Венедиктович – очень сильный маг, так неужели же он не смог бы вычислить этого ублюдка?

– Наверное, просто не захотел, – пожал крутыми плечами разомлевший от еды Олег.

– Да нет, я думаю, он именно не мог этого сделать!

– Почему?

– Потому что тот сильнее Золотарева! – высказал наконец я свою догадку и торжествующе уставился на друга.

– М-да! – крякнул озадаченный таким поворотом капитан. – Но в таком случае нам его действительно не поймать?

– А это мы еще посмотрим! – самоуверенно заявил я, но больше для Олега, чем для себя.

– Ладно, – Ракитин с хрустом потянулся и хлопнул меня по плечу, – я пошел, надо еще раз с Клоковым переговорить. Спасибо за обед. Если что надумаешь, звони на мобильный. Пока!

– Ты тоже держи меня в курсе. Привет Алене, пусть уж на меня не обижается за воскресенье, – попросил я, вспомнив наш «бурный» отдых.

– Не переживай, велено передать, что ты полностью реабилитирован! – сказал Олег и быстро направился к своей служебной «ауди».

Я же, не торопясь, расправился с остатками шашлыка, допил пиво и пешком пошел домой, благо жил буквально напротив парка.

Остаток дня я бессовестно провалялся на диване с какой-то книжкой, отключив телефон и почти забыв про свое расследование. Все мое сознание вновь было заполнено чудесным образом Ирины, и никаких путных мыслей не приходило в мою распаленную воображением предстоящей встречи голову. Это уже был, что называется, клинический случай, от которого не помогали ни «макивара», ни контрастный душ. Умом я понимал, что так не бывает, что со мной происходит нечто не совсем нормальное для взрослого человека, может быть даже, меня действительно загипнотизировали. Перед глазами все время возникало загадочное прекрасное лицо с таинственной улыбкой и искрящимися пониманием глазами и заслоняло остатки разумных мыслей, а память услужливо возвращала воспоминание удивительного, ни с чем не сравнимого, счастливого и спокойного единения. С ней?!..

На следующий день, кое-как дождавшись назначенного срока и все еще слегка робея, я переступил порог центра «Световид». Кабинет номер семь встретил меня весьма интригующей вывеской «Диагностика энергоинформационного состояния организма». Я постоял перед светло-ореховой дверью несколько секунд, зачем-то глубоко вздохнул и нажал на витую бронзовую ручку.

Ирина, строгая, сосредоточенная, в обалденном, полупрозрачном белом халатике, под которым… нет, лучше туда не смотреть!.. встала мне навстречу из-за обычного полированного стола. На нем россыпью лежали какие-то цветные диаграммы, стоял стандартный комплекс связи «Россия» со всеми полагающимися электронными наворотами, а рядом расположился такой же обычный офисный канцелярский комплект из матово-черного пластика с кучей разноцветных стилосов, маркеров и фломастеров. В углу тихо жужжал мощный войс-компьютер «Селигер» последнего поколения с двадцатидюймовым плазменным монитором, в рабочем объеме которого среди виртуальных джунглей скакали хихикающие мартышки и поедали вырастающие то тут, то там виртуальные бананы и апельсины.

– Привет медицине двадцать первого века! – я постарался принять невозмутимый вид, хотя внутри все так и пело от радости новой встречи с этой удивительной женщиной, пробившей совершенно непонятным образом скорлупу моего холостяцкого затворничества.

– Привет, знаток изнанки жизни, – лишь намек на улыбку на миг озарил ее прекрасное лицо. – Раздевайся и ложись на кушетку!

– Как, совсем? – на меня напал вдруг легкий приступ фривольности, не иначе как со страху.

– Ох, какие мы сегодня смелые! – она взглянула на меня с иронией. – Нет, только до нижнего белья.

– Слушаюсь и повинуюсь. А если его нет?.. – я никак не мог остановиться.

– Не хамите, больной! – она поджала нижнюю губку и нахмурилась. – По-моему, мы пока еще не в тех отношениях, чтобы…

– Понял. Раскаиваюсь. Больше не повторится! – я замешкался с джинсами, не рискуя снимать их под ее сердитым взглядом.

Ирина оценила ситуацию и отвернулась к столу.

– Ложись на спину, руки – вдоль тела. Расслабься, можешь закрыть глаза.

Я безропотно повиновался, почувствовал, что она уже стоит рядом, но подглядывать не стал, хотя очень хотелось.

– Вы лежите на спине, ваши руки вытянуты вдоль тела, ваши глаза закрыты, вы слушаете мой голос и постепенно перестаете ощущать кончики ваших пальцев.

Голос был низкий, грудной, проникающий, казалось, до самого позвоночника. Его хотелось слушать, слушать, слушать…

– Вас зовут Дмитрий, вам тридцать шесть лет, вы сотрудник еженедельника «Вестник», вы пришли на прием к врачу и теперь перестаете ощущать руки и ноги целиком…

Ощущение было странным: я как бы раздвоился. Я одновременно лежал на кушетке и стоял рядом, глядя на самого себя, хотя глаза мои были закрыты. И я действительно обнаружил, что не чувствую ни рук, ни ног. Но это знание не вызывало никаких опасений или тревоги, наоборот, оно воспринималось как само собой разумеющееся и естественное. А голос продолжал теперь как будто издалека:

– Вы находитесь в кабинете, вы носите бороду, вы водите машину, сегодня четверг и теперь вы полностью не ощущаете своего тела…

На какой-то миг возникло чувство стремительного падения, но оно тут же сменилось ощущением парения. Будто я повис в воздухе, точнее, я сам стал воздухом и мог двигаться в любом направлении, не прилагая никаких усилий. Голос исчез совсем, и осталось только чувство безмерной свободы и радости, и продолжалось это тысячу лет, и не нужно было больше ничего, и не хотелось…

– Раз, два, три! – это прогремело, как раскат грома, как приказ, которого нельзя ослушаться, как глас небесный.

Я открыл глаза, снова владея собственным телом, и увидел склонившуюся надо мной Ирину, явно уставшую и какую-то озабоченную.

– Все в порядке, – я постарался улыбнуться бодро и беззаботно.

– Какой сегодня день?

– Четверг. Что с тобой? – я действительно забеспокоился и сел на кушетке.

– Все нормально, – облегченно вздохнула Ирина, – ты здесь и сейчас. Знаешь, сколько ты спал?

– Спал?! Да я ведь только что…

– Два часа. Не пугайся, я использовала эриксонианский гипноз, чтобы снять возможные информационные шумы и наводки. И теперь имею полную картину твоей энергоинформационной матрицы.

– М-да, – я был несколько обескуражен, – два часа?.. И что же ты у меня нашла плохого?

– Да, в общем-то, ничего страшного, – она попыталась беззаботно улыбнуться, но тут же прикусила губу, – просто у тебя слишком уж зашлакованный организм, особенно печень и толстый кишечник.

– Неужели? И чем же это мне грозит?

– Не знаю. Может быть, и ничем…

– А «может быть»?..

– Иногда последствия бывают печальными: артроз, цирроз, полипоз, болезнь Крона…

– Ладно, не пугай, – я бодренько вскочил с кушетки и потянулся за одеждой. – Скажи лучше, как мне от них побыстрее избавиться? Официальными методами или, может быть, чем-нибудь из твоего арсенала? – я запрыгал на одной ноге, пытаясь попасть другой в узкую штанину джинсов. – Между прочим, стул у меня регулярный, иногда даже очень. Так что, по-моему, никакие шлаки там просто не смогут застрять. А вот печень… Прикажешь отказаться от мяса и водки?

– И это тоже, – Ирина по-прежнему оставалась серьезной и сосредоточенной. – Но, боюсь, диеты будет недостаточно, – она нахмурилась, явно решая для себя какую-то сложную дилемму.

– Согласен на любые муки! – я еще раз попытался вызвать не ее милом лице улыбку. – Из твоих рук я приму даже цианистый калий!

– Не говори ерунды! – Ирина не приняла шутки, зато, видимо, приняла решение: – Я беру тебя на лечение, но с условием, что будешь выполнять все мои требования!

– А ты будешь выполнять мои. По части безопасности, – добавил я осторожно.

– Согласна. Только… ты не торопи меня, ладно? Мне нужно самой во всем разобраться.

Ее глаза светились таким призывом, таким желанием и сочувствием, что я отбросил все вопросы, вертевшиеся на языке, подошел и молча обнял ее за плечи. Она не отстранилась, как я мог ожидать, а вдруг уткнулась лицом в мою волосатую грудь, и я почувствовал, как что-то горячее и мокрое побежало по коже на живот.

И в тот момент я был готов сражаться за нее хоть с целым миром, хотя и не понимал причины проявления такой слабости со стороны Ирины.