Взлетная полоса

Глава 4

В двенадцать часов на следующий день генерал Ачкасов назначил совещание с приехавшими из Москвы сотрудниками конструкторского бюро. Поэтому Руденко, желая побыстрее закончить свои дела, сразу же после завтрака отправилась в парк техники за контрольными замерами. Допуск на нее был оформлен заранее. В парке ее ждал заместитель командира первой роты по технической части старший лейтенант-техник Алексей Чекан.

Погода была солнечной. Танкисты приводили в порядок после ночных занятий машины. Руденко немало поплутала среди хранилищ, моечных агрегатов и прочей техники, пока наконец не нашла танки первой роты. На покореженном, закопченном крыле одного из них она увидела офицера, внимательно разглядывавшего сильно помятый корпус измерителя, установленного на броне башни. Руденко не поверила своим глазам и решительно направилась к танку с бортовым номером «01».

– Что с прибором? – вместо приветствия испуганно спросила она.

– Сам не пойму. Вроде под гусеницей не бывал, – спокойно ответил Чекан.

– Он разбит? – все еще смутно надеясь на благополучный исход, переспросила Руденко. Большие зеленые глаза ее раскрылись еще шире.

– Можно сказать, что да! – подтвердил Чекан.

– Вы понимаете, что говорите? Измеритель разбит…

– А что вы так расстраиваетесь? Командир сказал, что эту штуку спокойно можно в такси списать, – добродушно улыбаясь, ответил Чекан, осторожно вытаскивая из корпуса прибора какие-то детали.

– Вы с ума сошли! – даже растерялась Руденко. Вдруг голос ее окреп и зазвенел как металл: – Да вы знаете, что это уникальный, специально созданный для испытаний образец? Знаете, сколько он стоит? Сколько в него вложено сил? Сколько затрачено труда? Где ваш командир?

– Где-то тут! – невозмутимо огляделся по сторонам Чекан.

– Позовите его немедленно! – потребовала Руденко.

Вокруг танка с бортовым номером «01» начали собираться солдаты. Не так уж часто приходилось им видеть у себя в парке модно одетую молодую женщину, да еще так напористо разговаривавшую с зампотехом.

Кольцов неожиданно появился возле своей машины. Солдаты быстро разошлись по местам. Руденко, увидев Кольцова, решительно шагнула ему навстречу.

– Я ничего не понимаю… Измеритель поломан… Что случилось, товарищ капитан? – с ходу атаковала она его.

Вид у приезжей был настолько озабоченным, а голос таким взволнованным, что Кольцов, прежде чем ответить, выжидающе посмотрел на зампотеха, словно искал у него подтверждения. Но Чекан лишь вздохнул, дав всем своим видом понять, что для волнения у приезжей дамы есть все основания.

– Понятно, – нахмурился Кольцов и добавил: – Слава богу, что башня на месте осталась.

– Как же вы ссылались вчера на замеры? – настойчиво продолжала допытываться Руденко.

– Все правильно, – подтвердил Кольцов и неожиданно изменил тему разговора: – Кстати, вчера мы даже не познакомились. Капитан Кольцов. Сергей… Дмитриевич.

– Руденко, – пожала инженер протянутую ей руку, – Юлия Александровна. Так что же с прибором, Сергей Дмитриевич?

– Неладно получилось, – сочувственно проговорил Кольцов.

– Вы даже не представляете, как неладно! Три года напряженной работы большого коллектива. Люди ждут результатов, подтверждений. Я специально приехала… – дала волю чувствам Руденко. – С чем же я вернусь?

– Еще раз все замерим, – попытался успокоить ее Кольцов.

– Когда?

– Хоть сегодня…

– Да, но у меня нет другого контрольного прибора!

– Извините, Юлия Александровна, но и я тоже не бабочек ночных ловил вчера с этой вашей «Совой», – снова нахмурился Кольцов. Вольно или невольно, но волнение инженера передалось и ему. И сама собой всплыла вдруг обида. Подумал: «Мне же вчера больше всех досталось – и я же во всем виноват!» Но Кольцов сдержал себя и дальше заговорил как можно спокойнее: – Я, Юлия Александровна, будто с фронта к вышке вчера подъехал. В таком пекле «Сову» опробовал, что и на ста танкодромах так ее не испытаешь. Не планировали ни вы, ни я, а мне в прямом смысле на огненный таран идти с ней пришлось. Там в суматохе, должно быть, и повредил измеритель. Но зато «Сову» узнал. Не выдержала она настоящего испытания. Через открытый люк вынужден был я вести наблюдение в огне. А разве это дело? Никакими замерами такого недостатка не опровергнешь. А замеры все записаны. Пойдемте покажу. И все свои записи по «Сове» отдам.

Юля не прерывала Кольцова. Она даже не сразу нашлась, что ему ответить. Как-никак он был испытателем. И все, о чем он сейчас говорил, было одинаково важно и интересно. Но, пожалуй, еще больше подействовало на нее спокойствие капитана. Голос его звучал глуховато, но не сердито. Он словно беседовал с ней, а не выговаривал ей, одному из конструкторов, за недостатки «Совы». И Юлю вновь осенила надежда, что еще не все потеряно, что еще, может, удастся как-нибудь выйти из создавшегося, удивительно нелепого и почти безвыходного, положения.

– Пойдемте, – неожиданно быстро согласилась она.

Они прошли через городок в расположение первой роты. Юля никогда раньше не бывала в казарме и теперь с любопытством разглядывала, как живут солдаты. Кольцов не спеша провел ее вдоль коек, открыл дверь и пригласил зайти в небольшую, чисто выбеленную комнату, стены которой были установлены стеллажами, увешаны графиками, плакатами. Кольцов пододвинул Юле стул, открыл сейф, достал объемистую тетрадь.

– Вот, – сказал он. – Может, вам и неинтересно будет читать. Но я старался все претензии к «Сове» обосновать, как бы сказать пояснее, нашими требованиями. От тех шел условий, какие могут возникнуть в боевой обстановке.

Юля взяла тетрадь, с интересом перелистала страницы.

– Когда же вы столько успели написать? – с нескрываемым удивлением спросила она.

– Здесь данные этого и прошлого года. Первый образец тоже мы испытывали.

– Я вижу, вы пользуетесь интегральными вычислениями. Вам знакома высшая математика?

– Я окончил МГУ.

– Вот как!..

Юля углубилась в записи. Кольцов, не желая ей мешать, отошел к окну. Неожиданно дверь канцелярии открылась, и на пороге появился лейтенант Борисов – командир взвода. Но, увидев Юлю, в нерешительности остановился. Кольцов подал жест: «Проходи, только не шуми». Лейтенант зашел на цыпочках. Метнув взгляд в угол комнаты, спросил:

– Вы еще не посмотрели?

Кольцов не понял, о чем говорит Борисов. Но, стараясь что-то припомнить, наморщил лоб.

– Чертеж… – подсказал Борисов, прошел в угол, снял газету с большого листа фанеры.

– Ах да! – улыбнулся Кольцов. – Нет, не успел. Давай вместе.

На фанере были приколоты два листа ватмана. На одном был изображен погруженный в воду танк. Башня танка глубоко скрывалась под водой. Нырнувший в воду солдат пытался проникнуть внутрь башни. Над танком плавала спасательная лодка. На другом листе были вычерчены какие-то приборы и несколько азимутов. Чертежи были выполнены достаточно четко, хотя скорее походили на рисунки.

– Молодец, потрудился, – почти шепотом похвалил командира взвода Кольцов. – А если придется вытаскивать макет из воды?

– Так вот же лебедка, – указал Борисов на чертеж.

– Это я вижу. А где расчеты? Вытянет она?

– Как миленького.

– Ты мне на цифрах докажи. Сколько весит макет? Сколько выдержит трос? Покажи, как будешь крепить лебедку. Понял?

– Понял…

– И тренажер разверни поподробней. Гирополукомпас покажи отдельно. Свяжи его с измерителем пути. Когда сделаешь?

– Завтра!

– Не спеши, – остудил рвение лейтенанта Кольцов.

– Послезавтра! – поправился Борисов.

– Неделю даю, – усмехнулся Кольцов.

– Все равно раньше сделаю, – упрямо ответил Борисов и, снова вопросительно взглянув на капитана, спросил: – А как с вечером? Не забыли?

– В восемнадцать ноль-ноль! – уверенно ответил Кольцов.

Борисов улыбнулся и, взглянув на Руденко, вдруг задумался.

– А если и инженера пригласить? – шепотом предложил он.

Кольцов неопределенно пожал плечами. Но мысль лейтенанта показалась ему забавной, и он сказал:

– Пожалуйста. Приглашай. Ты хозяин.

Борисов, словно только этого и ждал, смело подошел к Руденко, сказал:

– Товарищ инженер, если у вас сегодня вечер свободный, приходите к нам. У меня день рождения. Будут все наши…

Юля оторвалась от записей.

– Поздравляю. Спасибо, но вряд ли смогу, – мягко отказалась она и добавила: – Вряд ли найду время.

– А вы поищите, – не отступал Борисов. – Мы ведь с вами одно дело делаем. Нам с вами дружить да дружить.

– Это верно, – согласилась Юля.

– Вот и прекрасно! – по-своему истолковал ее ответ Борисов. – Будем ждать!

Когда за лейтенантом закрылась дверь, Юля спросила, указав на чертежи глазами:

– Что это, если не секрет?

– Учим солдат водить танки под водой, – ответил Кольцов.

Но Юле такого объяснения оказалось недостаточно. Она указала на чертежи рукой:

– И для этого нужны такие приспособления?

– Совершенно верно, – подтвердил Кольцов. – Этот тренажер с гирополукомпасом облегчит обучение вождению танка под водой. А этот макет поможет бороться с водобоязнью. При подводном вождении всякое может случиться: на мину танк нарвется, двигатель заглохнет, да мало ли что! Вот и будем тренировать солдат, как надо вытаскивать из танка пострадавшего товарища, как ловчее набросить на крюк буксирный трос. А чтобы технику лишний раз в воду не гонять, решили соорудить макет танка. Он здесь и изображен…

– Теперь ясно, – сказала Юля, перелистала еще несколько страниц в тетради, сказала: – А замеров, Сергей Дмитриевич, я так и не нашла.

Кольцов подошел к железному шкафу, раскрыл его, достал свой планшет, в котором делал записи накануне.

– Вот замеры.

– Все?

– Все до единого, – заверил Кольцов. – Что на ленте было, то и здесь. Для себя переписывал. Хотел как-нибудь на досуге заняться анализом. Но уж раз ленту не уберег, они ваши.

– Ну что ж, спасибо. Пойду. У нас сейчас совещание начинается! – Юля встала и быстро направилась в штаб.

Она зашла в кабинет, когда все сотрудники КБ, присутствовавшие на испытаниях, уже сидели за столом. Ачкасов сразу же обратил внимание на необычную озабоченность Юли и мягко заметил:

– У вас, Юлия Александровна, такой вид, будто вы что-то потеряли.

– Я действительно потеряла, Владимир Георгиевич, – призналась Юля и коротко рассказала собравшимся об истории с измерителем.

– Ну, знаете, это совсем ни на что не похоже! – сразу встрепенулся Бочкарев. – С чем же мы вернемся?

Ачкасов тоже недоуменно развел руками.

– Странно, почему же мне ничего об этом не доложили? – неизвестно к кому обращаясь, проговорил он. Но оказалось, что он имел в виду совсем не разбитый прибор. – Если я правильно вас понял, то командир роты предотвратил крушение?

– Очевидно, да, – не совсем уверенно ответила Юля.

– Тогда, конечно, совсем другое дело, – смутился Бочкарев. – Я-то, признаться, подумал о самой обыкновенной аварии. Мало ли что бывает!

– Бывает. Я разберусь, – пообещал Ачкасов и приступил к делу. Он подробно расспросил каждого сотрудника бюро о том, что тому еще предстояло сделать в полку. Просмотрел интересовавшие его отчётные карточки. И вдруг объявил: – Я сегодня ночью уеду в Москву. Мне в какой-то степени картина ясна.

– Да и мне тоже, – неожиданно признался Бочкарев.

– Но вы, Юрий Михайлович, доведите всю программу испытаний до конца, – предупредил Ачкасов.

– Непременно. Все будет как надо, Владимир Георгиевич.

– А что же мне делать? – спросила Юля.

– А вам, наверное, тоже надо возвращаться в Москву, – подумав, решил Бочкарев. – Добывайте там новый измеритель. Высылайте его сюда. Без замеров мы как без рук.

Ачкасов поддержал Бочкарева:

– Конечно. Раз уж так случилось – надо исправлять положение.

Глава 5

Кольцов пришел к Борисовым, когда гости уже сидели за столом.

Он переступил порог комнаты и не поверил глазам: за столом, рядом с Беридзе, сидела Юля. Он видел ее третий раз. И каждый раз представала перед ним совершено иной, не похожей на ту, предыдущую Руденко. На танкодроме она ему откровенно не понравилась: показалась холодной, надменной. В парке и даже в канцелярии ее лицо не покидало выражение тревоги, крайней озабоченности. Теперь она была само спокойствие. Угадывалось, что она чувствует себя как дома. И именно теперь Кольцов вдруг понял, что Юля очень красива. И уже было странно и совершенно непонятно, как и почему он не заметил этого раньше. Глаза у Юли были не просто большие, а огромные. И не холодные, а искристые, как изумруды. Зубы ровные, белоснежные, с едва просматриваемой голубизной. Волосы она распустила, и они легли ей на плечи тяжелыми, густыми прядями…

Все это Кольцов рассмотрел, пока подходил к столу. И кажется, кроме этого, никого и ничего больше на заметил. Борисов указал ему на стул рядом с приезжей гостьей. Это было самое почетное место за столом. Кольцов улыбнулся.

– Именинник не я, а ты. Сам сюда и садись, – сказал он и пристроился возле Аверочкина, напротив Юли.

Беридзе, казалось, только этого и ждал. Едва Кольцов опустился на тахту, бессменный тамада всех торжественных обедов и ужинов в роте поднялся с бокалом в руке.

– Нет еще Алексея Гавриловича. Но ждать уже совершенно невозможно, – выразил он общее мнение собравшихся. – Закуска сохнет, вино киснет – полная бесхозяйственность. А нас как раз пригласили и откушать, и выпить. Я предлагаю всем поднять бокалы!

Входная дверь тихо хлопнула. На пороге комнаты появился Чекан. Его смуглое лицо с неизменной скептической улыбкой сейчас выражало явную озабоченность. Чекан пригладил взъерошенный чуб и зашел в комнату.

– И это называется воинское товарищество! Одни жуют осетрину, другие должны стучать молотком по железу, – обратился он ко всем сразу, сказал он и выложил на стол перед именинником новенькую электробритву.

– Время сбора для всех было указано одно, – заметил Кольцов.

– Ну да, вы бы вчера еще паровоз под откос столкнули. Тогда я наверняка управился бы только к утру.

Чекан хотел что-то добавить, но его опередил Борисов. Он взял бритву и, не спуская с нее глаз, спросил:

– Я так понимаю, это мне?

– Вы просто Мессинг. Именно вам, – подтвердил Чекан. – Любите, юноша, технику, только она поможет идущему осилить дорогу, – сказал Чекан.

…Кольцов украдкой посмотрел на Юлю. Москвичка не участвовала в общих разговорах. Но по всему было видно, что компания ей по душе. Она улыбалась глазами и совсем едва заметно уголками рта. Улыбалась добро, тепло, как улыбаются взрослые, когда смотрят на шалости детей. Кольцову захотелось встретиться с ней взглядом. Но Юля не отрываясь смотрела на Чекана.

– Командир еще не сказал тост! – услыхал Кольцов голос тамады.

Кольцов знал, что рано или поздно очередь произносить тост дойдет и до него. Но ему не хотелось прерывать свои мысли о Юле. И он почти с укором посмотрел на ретивого тамаду. Но делать было нечего, поднялся.

– И скажу, – согласился он.

Гости тотчас же окружили его. Юля тоже наконец-то обратила на него внимание. Взгляд ее по-прежнему был добрым, но теперь в нем, как показалось Кольцову, просвечивалось еще и любопытство, словно москвичка оценивала его. «А может, это и действительно так? – подумал Кольцов, уловив на себе этот взгляд. – И впрямь ведь, как сказал Борисов, ей с нами работать да работать!»

– И скажу, – снова подтвердил Кольцов свое намерение, – хотя сразу и не очень-то придумаешь, чего пожелать нашему имениннику. Служба твоя, Федор Федорович, идет хорошо. Семья у тебя прекрасная. Друзья тебя любят. Подарки все принесли?

– Они без подарков не пускали, – за всех ответил Аверочкин.

– Правильно делали, – усмехнулся Кольцов. – Так вот, пожалуй, чего я тебе пожелаю. Уж очень спокойно ты живешь, дорогой именинник. Не по возрасту спокойно. Похоже, доволен собой сверх всякой меры. А это, на мой взгляд, одно из самых опасных заболеваний века. Вот и позволь пожелать тебе в качестве лекарства этакого беса в душу, который будил бы постоянно в тебе чувство неудовлетворенности собой, своими делами. Будил и корил: мало сделал, надо больше, лучше… Одним словом, воспылай мечтой большой и красивой. И стремись к ее осуществлению. Об академии тебе пора подумать. Высшее образование совершенно необходимо. Такое мое тебе пожелание!

– Разрешите дополнить, командир? – спросил вдруг Чекан.

– Конечно! – охотно разрешил Кольцов.

– Если не удастся получить высшее образование, достигнете, юноша, хотя бы среднего соображения. – Все засмеялись, выпили. Чекан тоже выпил, поставил рюмку на стол и уже тихо, обращаясь больше к Кольцову, проговорил: – Мечта – это прекрасно. А вы знаете, командир, о чем мечтал в детстве Леша Чекан?

– Нет, Алексей! – признался Кольцов.

– Я вам расскажу. Леша Чекан имел с детства голубую мечту – работать на Воронцовском маяке. Кем? Все равно. Какая разница. Лишь бы каждый моряк, хоть с лайнера, хоть с шаланды, куда бы он ни шел – в Одессу или из Одессы, – увидев луч маяка, мог с уверенностью сказать: «У Чекана полный порядок. Светит, как солнце. Можно спокойно двигать своим курсом». Вот о чем мечтал Чекан. А что вместо этого получилось, командир? Вместо широкого моря Чекан каждый день видит узкий танковый бокс. А вместо того чтобы взбираться на маяк, он лезет под днище танка. Но ведь это тоже надо кому-то делать. И Чекан делает.

– И очень хорошо делает, – обнял офицера Кольцов.

– А о своей мечте я и до сих пор не забываю, – прищурив глаза, продолжал Чекан. – И о вас очень часто думаю. Ведь не водить эти танки, а рассчитывать для них разные штучки мечтал командир… Неужели, думаю, у него никогда кошки на душе не скребут?

– Нет, Алексей, – усмехнулся Кольцов. – Не скребут. Все идет по плану… И рассчитывать и конструировать я обязательно буду.

– А мечта не погаснет? Жизнь, командир, как та барабулька: пока ее тащишь из воды, она пять раз перевернется.

Кольцов ничего не успел ответить зампотеху.

– Сюрприз! – громко объявил вдруг Борисов и выключил в комнате свет.

– Дети забавляются, – добродушно заметил Чекан и громко спросил: – Кого я должен целовать? Подходите сами.

– Сюрприз! – повторил Борисов.

И наступившую темноту вдруг прорезал яркий луч киноаппарата. Он уперся в пустую стенку над телевизором, и на стене замелькали кадры любительского фильма. На момент появилось озабоченное лицо Чекана, потом все видели его удаляющуюся фигуру и характерный для него, всем очень знакомый жест, когда Чекан в недоумении разводит руками. Гости с любопытством насторожились. Но уже в следующий момент все стало ясно. На стене появился камыш, заискрилась рябь речушки, показался стоявший по пояс в воде Кольцов. На берегу, неподалеку от него, сидела вислоухая собака.

– Джерик! – восторженно воскликнула жена Борисова.

– Ко мне, Джерик! – прокомментировал Борис повелительный жест Кольцова.

Дальнейшая демонстрация фильма проходила под непрерывный смех и шутки гостей. Содержание фильма сводилось к тому, как Кольцов обучал Джерика подавать с воды убитую дичь. Кольцов дал понюхать Джерику убитую утку и бросил дичь в воду. Джерик вопросительно посмотрел на Кольцова. Кольцов, показывая на утку, что-то объяснял Джерику. Джерик ответил лаем. Кольцов сам полез в воду. Сам взял утку в зубы и поплыл с ней к берегу. Джерику, очевидно, это очень понравилось. Теперь он лаял с двойным восторгом. Заканчивался фильм эпизодом, где Кольцов сидел на берегу и курил, а Джерик признательно лизал ему плечо и ухо.

Смеялись все. А больше всех сам Кольцов. Юле тоже очень понравился фильм. Кольцов пригласил Юлю на танец и успокоенно проговорил:

– Ну, я очень рад, что у вас настроение поднялось.

Юля танцевала легко, непринужденно.

– Не хотите выйти на балкон? – спросил Кольцов.

– Пойдемте.

– А состояние ваше мне очень понятно, – сказал Сергей. – Мне тут часто приходится всякие испытания проводить. Начальство помнит, что я с физфака, и все приборные новинки, как правило, мне сплавляет. А результаты испытаний самые неожиданные зачастую получаются. И люди с самым разным настроением от нас уезжают. Так что вас я хорошо понимаю…

– Да нет, теперь-то не так все страшно, – задумчиво сказала Юля. – Я ведь думала, с пустыми руками возвращаться придется. А теперь хоть ваши записи…

– Не в них дело, Юлия Александровна, – сказал Кольцов.

– Для меня именно в них, – подтвердила Юля.

– Не понимаю вас. Прибор не получился!

– Вы хотите, чтобы мы безропотно приняли вашу оценку? – улыбнулась Юля. – Так, Сергей Дмитриевич, не бывает. Какие бы неполадки в системе ни обнаружились, сама по себе она – новое слово. И вы не можете с этим не согласиться. Кстати, судя по вашим записям, вы конструируете свой прибор?

– Скорее всего, принципиальную схему, – уточнил Кольцов.

– Кому-нибудь показывали ее?

– Нет…

– Я, правда, не все там поняла, но вы, кажется, строите ее на принципе использования излучений объекта?

– Именно, – подтвердил Кольцов.

– Вам этот принцип кажется перспективней?

– Вне всякого сомнения. На этом принципе уже сегодня можно создать прибор, который будет действовать исключительно избирательно. Современный бой быстротечен, маневрен, динамичен. У командира машины нет времени выискивать цели и определять их значимость. За него это должна делать техника. А он должен лишь задать ей направление: эта опушка, та низина…

– Идея эта известна, – сказала Юля.

– На открытие не претендую. Озабочен конкретным ее воплощением.

– Есть и воплощение.

– Но совсем в иной среде, – заметил Кольцов.

– Правильно, – согласилась Юля. – В однородной среде. В воде, в воздухе. И это неслучайно. Там все иначе. А как вы, допустим, отличите среди избранных объектов уже уничтоженный танк от действующего?

– И у того и у другого есть свои конкретные опознавательные признаки. Дешифратор в них разберется.

– Это очень сложно, – задумчиво ответила Юля.

– А до луны лететь было проще?

– В некотором смысле проще.

– Я понимаю, о чем вы говорите. Но если об этом не думать уже сегодня, и завтра эта задача будет казаться почти невыполнимой.

– А вот ваши конкретные замечания по «Сове» мне очень понравились, – несколько изменила направление разговора Юля. – Вы проницательны.

– А по-моему, они видны даже слепому. Вы сказали, что «Сова» – новое слово. С точки зрения технического решения. Увеличив многократно чувствительность прибора, вы намного увеличили дальность его действия, да и обзор тоже. Но при этом уже сейчас почти полностью исчерпали все возможности положенного в его основу принципа! – горячо продолжал Кольцов. – Вы не выжмете из прожектора больше ни одного люма. Уж это точно. Значит, конец наращиванию и разрешающей способности «Совы». А за счет чего же тогда собираетесь пробить туман? Или махнете на него рукой? Дескать, ребята в танках сидят молодые, глазастые, разглядят, что надо, и без прибора…

– Ну зачем уж вы так? – мягко проговорила Юля. – Да и принцип наш тоже хороните рано. Мы как раз над прожектором трудимся. Кое-что в запасе у нас еще есть…

– Тешите себя надеждами! – усмехнулся Кольцов. – А зря. Говорю вам это как физик. Мои доводы обоснованы расчетами. В тетрадке они есть все.

– Вы хотите, чтобы я их показала в КБ? – спросила Юля.

– Это уж ваше дело. Я вам говорю о них.

– Тогда я покажу, – глядя в темноту, решила Юля. – Представляю, какую это вызовет бурю. Вы разрешите мне взять вашу тетрадку с собой?

– Пожалуйста, – согласился Кольцов. – Мне она не нужна. Я почти все помню наизусть.

Юля невольно подумала, что в КБ вот так бескорыстно делиться своими мыслями наверняка не стал бы никто. И уж, конечно, никогда так не поступил бы Игорь. Он даже ей, жене, старался не выдавать свои мысли. А если как руководитель работы и ставил ее в известность относительно своих намерений или каких-нибудь конструкторских находок, то не иначе как в присутствии кого-либо из руководителей бюро. В начале их совместной жизни Юле казалось это странным, даже обижало. Потом она поняла, что в его духовной жизни для нее кое-что является запретным. И вдруг она встретилась с такой откровенностью, с такой необычайной для ее представлений о людях щедростью!..

На балкон вышла Лиза – жена Борисова.

– Что же вы нас бросили? – обиженно спросила она.

Юля с укором взглянула на Кольцова.

– Простите. Заговорились. Да мне, наверное, вообще уже пора домой, – сказала она и, взяв Лизу под руку, пошла с балкона. – А у вас мне очень понравилось…

Глава 6

В Москву Ачкасов и Юля прибыли утром. Генерала на вокзале ожидала машина. Ачкасов усадил в машину Юлю, коротко сказал водителю: