Голодный был я, словно зверь,
Ужасным видом напугала,
Я даже спрятался за пень.
Хоть древней и была старуха,
За пнём увидела меня,
Со мною вышла же проруха,
От голода свалился я.
Когда очнулся я – на печке.
Старуха, – видел, что, в лесу,
Представилась мне, как из сказки,
Я был, наверное, в бреду.
Из бабки старой – дева красна,
По пояс чёрная коса,
Привстать пытался я, напрасно,
Воды «старуха» принесла.
Я пригубил и вновь забылся,
Во сне пришли: отец и мать,
Туман над речкою стелился,
Сельчане шли рожь в поле жать.
А в хате пахло свежим хлебом,
Парным коровьим молоком,
Вдруг всё покрылось черным пеплом,
И я тут выскочил в окно.
Лишь через сутки вновь очнулся,
Увидел хлеб и молоко,
Хозяйка надо мной, согнувшись,
Своё творила колдовство.
Примочки клала, растирала,
Шепча молитву про себя,
Когда открыл глаза, сказала:
«У смерти вырвала тебя».
Пошёл я быстро на поправку,
Мария-бабку звали так,-
Цветную сшила мне рубашку,
Из платья своего – пустяк!
Пошила с юбки мне и брюки,
Бечевку в пояс протянув.
Крутилась Марья, целы сутки!
В лесу никто нас не спугнул.
Гремели взрывы очень близко,
Дым пороха проник и в лес,
Мы с Марьей прятались, как мышки,
Нам хата – норкой была здесь.
Год пролетел довольно быстро,
Ходил я с Марьей по грибы,
Помочь, чтоб Марьи – бульбу чистил,
Не расставались с нею мы.
Так лето, осень пролетели,
Зимой сидел я на печи,
Весной трава, крапива – зрели,
