Плоды панды Мии. Рассказы
Сара Бендетская
Удивительный факт: чем труднее становится жизнь, тем сильнее душа требует улыбки. Немногие люди обладают даром в самой печальной ситуации – и даже в пандемии! – увидеть смешную сторону, с подкупающей самоиронией не боясь показать себя в не самой выгодной позиции. Сара Бендетская – из их числа. А трогательная влюблённость автора в нестареющие ценности еврейского народа и предчувствие грядущего счастья самым неожиданным образом передаются и нам, читателям.
Плоды панды Мии
Рассказы
Сара Бендетская
Оформление обложки:
Репродукция картины Елены Ревис "Apple Rain II"
Редактор Ольга Рыбина
Корректор Наталия Карелина
Дизайнер обложки Клавдия Шильденко
© Сара Бендетская, 2023
© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0059-5492-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Знакомьтесь: Сара Бендетская-Чехонте, или В Ожидании Чуда
Как известно, Антон Павлович Чехов начинал писательскую деятельность с юморесок и фельетонов под многочисленными псевдонимами: Брат своего брата, Человек без селезёнки, Антоша Чехонте, печатая их в юмористических журналах типа «Будильника».
Я вспоминала эти талантливые, искромётные тексты совсем молодого Антона Павловича, когда читала крохотные зарисовки и остроумные короткие рассказы Сары Бендетской. Да автор книги и сама чувствует эту близость, когда, искусно стилизуя, предлагает нашему вниманию забавную литературную мистификацию – «Из неопубликованной переписки А. Чехова».
Немногие люди обладают даром увидеть в самой печальной ситуации смешную сторону, с подкупающей самоиронией наблюдать за собой со стороны, не боясь показать себя в не самой сильной и выгодной позиции. Сара Бендетская – из их числа.
И её лёгкое, искрящееся юмором перо рисует образ повествовательницы – родной сестры современной жительницы среднего возраста из Иерусалима, Нью-Йорка, Мельбурна или Москвы, волнующейся о том, о чём беспокоятся миллионы женщин во всём мире: не поправилась ли ты после плотного обеда (см. «Едва присядешь на диету…»), на сколько лет ты выглядишь в свои слегка за тридцать (см. «SOSтояние на все сто»), где задержался вечером двенадцатилетний сын (см. «Выбранные места из дневника матери подростка»).
Я недавно заметила: получая у входа на станцию метрополитена утром газету «Метро», первым делом открываю страницу с анекдотами, к которым раньше была абсолютно равнодушна. Очевидно, существует какой-то закон: чем труднее и печальнее становится окружающая тебя жизнь, тем сильнее душа требует улыбки, умного, добродушного смеха. У Сары Бендетской именно такой, добрый юмор.
А иногда образ автора будто двоится. Нам открывается ещё одно лицо повествователя – искрящаяся подтекстами ирония интеллектуалки и эрудитки, помнящей и чуть заметно опирающейся на традиции смеховой культуры бывшего отечества – пронизанную едкой насмешкой прозу Ильи Ильфа и Евгения Петрова («помада цвета лосося-гимназиста», «васаби с имбирём сделали па», «раскрывающаяся швабра с мохнатой насадкой а-ля Владимир Пресняков в молодости»), социальную сатиру братьев Стругацких (привет от «специалистов-эпидемиологов в пыльных костюмах из недр НИИЧАВО» из рассказа Сары «Динамика позитивная!» героям романа «Понедельник начинается в субботу»), Михаила Зощенко («суровый челябинский мачо Джейсон», «Мельбурнёвка», «пердимонокль с буковками») и Михаила Булгакова, прошедшего путь от фельетонов для газеты «Гудок» до его фантастического реализма «Мастера и Маргариты» («…и, как Коровьев, забудусь сном»).
Ещё одна важная составляющая этой прозы – трогательная влюблённость автора в еврейскую культуру и искренняя вера в могущество и справедливость Бога. Древние обычаи, ставшая родной синагога, традиции, соблюдающиеся тысячелетиями, – всё это овеяно какой-то удивительной романтической, почти на грани сентиментальности поэзией, превращающей бытовое волонтёрство в самоотверженное служение вечным, нестареющим ценностям. А ведь именно благодаря им маленький народ выживал в пустыне, во время погромов, в страшных муках концлагерей: «Звуки шофара раздавались со всех сторон. И казалось, что сам Машиах вот-вот зайдёт во двор предзакатного города».
И внимательный читатель чувствует, ещё шаг – и из-под пера Сары Бендетской выйдут психологические новеллы, написанные в иной, уже позднечеховской традиции, когда за спиной писателя, по его собственному признанию, стоял «человек с колокольчиком», напоминающим о чужих бедах.
И этот важный для молодого прозаика процесс уже начался: свидетельство тому – вошедшие в эту книгу рассказы «Изольда», «Иче Кнопка», «Две свечи», «Дядя Фима», «Эта девушка со мной», «Точно я в юности!», «Авоська счастья», где столько авторского сочувствия к незнаменитым, нелепым, но по-своему – что важно для автора – добрым и несчастным героям.
Когда-то Фёдор Михайлович Достоевский посоветовал юному Диме Мережковскому, пришедшему к классику с очень правильными стихами: «Молодой человек! Чтобы хорошо писать, нужно страдать». Думаю, Саре, пережившей за свою не очень длинную жизнь три эмиграции – из Москвы в США, из США в Канаду, из Канады в «солнечную Австралию», – пострадать, осваивая каждый раз новую реальность, пришлось немало. Поэтому её добродушная самоирония и оптимистичный взгляд на мир оплачены совсем по-гоголевски – «видимым миру смехом и невидимыми, неведомыми ему слезами».
И если проза сорокалетнего Чехова после поездки к каторжникам-туберкулёзникам на Сахалин в конце жизни была, как он писал, «просахалинена», то уникальный опыт этих переездов выразительно проступает в лёгкой и исповедальной, лишь на первый, невнимательный взгляд, прозе молодой писательницы из Мельбурна. А романтическая вера в неизбежность грядущего счастья самым неожиданным образом передаётся нам, читателям: просто нужно научиться «чувствовать дыхание земли и утренний воздух надежд. Обнимать могучий эвкалипт, который никогда не обманет. Ловить солнечные лучики и зажмуриваться в ожидании чуда…»
И ещё. В отличие от мастера эффектных деталей Татьяны Толстой, Сара Бендетская, подобно блистательной Дине Рубиной (вспомним роман «Бабий ветер») или неосентименталистке Людмиле Улицкой, искренне любит своих героев, которых литературоведы прошлого называли скучным термином «маленький человек». А значит, их и автора полюбит и читатель этой талантливой книги…
Лола Звонарёва,
доктор исторических наук, секретарь Союза писателей Москвы, главный редактор журнала «Литературные знакомства»
Посвящение
Моему муЗу Ави, Йосе и Ляле (знайте, мама у вас – ого-го! Моим родителям и брату, научившим меня верить, и читателям книг
Часть I
Плоды панды Мии
Принтер-антисемит
Мой принтер – антисемит. Пыжишься-пыжишься, бессмертную строку выводишь до глубокой ночи и уж, грешным делом, думаешь распечатать страничку и пойти на боковую…
Ан нет.
Но обо всём по порядку. Дело в том, что с техникой мы на «вы» и шёпотом. Театральным таким шёпотом, весь район в курсе.
А как может быть иначе, если стоит мне появиться в разрешённом властями радиусе в пять километров, как все девайсы в округе начинают заикаться, уходить в летаргический сон и, как Федорина кочерга, просить об амнистии?
Принтер не исключение. Ему до картриджа, что я печатаю, – рассказ, меню или таблицу Менделеева, – главное икнуть, зависнуть минут на сорок, подавиться бумагой, крякнуть и по-коровьевски забыться сном.
А ты изволь пройти все круги ада – от гнева, отрицания и торга до ползания на коленях и танцев с бубном у мигающего правнука Гутенбергова станка.
НЕ ПО-МО-ЖЕТ. Максимум, выплюнет листок с техническими характеристиками модели, ехидно фыркнет и уйдёт в астрал. А я эти настройки уже наизусть знаю, хоть ночью разбуди, включая китайский и монгольский перевод. Но от этого, увы, не легче.
На улице ни души. Я пишу от руки, «пока горит свеча», кривым, загогулистым почерком. И пусть принтеру будет стыдно.
А посему я вопрошаю мироздание, в какую инстанцию стоит заявить о вопиющей бесчувственности машин по отношению к человеку в век высоких технологий и дерзких инноваций?
Ага! Испугался принтер. Загорелся, задрожал… и напечатал мою страничку… целых сорок пять раз.
?
Если живёшь друг другом…
?
В дорассветном супермаркете было тихо. Сутулый кассир в песочной униформе с гулким пиканьем отсканировал штрихкод на пакете молока, а затем внимательно посмотрел на меня.
– Вот скажите, вы зажигаете свечи на батарейках?
