Танкист, или «Белый тигр»

7

Пожалуй, единственным достойным врагом «тигров», «пантер» и «Фердинандов» на 1943 год оказалась наша самая мощная в мире самоходка САУ-152 (орудие 152 мм) – которая, при удачном выстреле (конечно, с приемлемого расстояния), могла оставить от любого немецкого танка одни гусеницы. Имя ей дали соответствующее – «Зверобой».

8

Имеются ввиду советские 76-мм пушки ЗИС-3, одни из самых массовых в нашей армии. Немецкие солдаты за характерный звук выстрела звали их «бам-бум».

9

«Зажигалки» – хорошо известные в войсках СУ-76. У самоходки был бензиновый двигатель. При попадании снаряда СУ-76 вспыхивала как спичка. Судя по воспоминаниям, за это свойство ее не особо любили, поэтому СУ и получила подобное прозвище. Тем не менее, выпускалась она до конца войны.

10

Так называемый «большой люк», характерен для «Т-34» ранних выпусков. По идее «большой» или сдвоенный люк был предназначен для покидания танка сразу двумя членами экипажа – заряжающим и наводчиком. Кроме того, он предназначался для ремонта и замены 76 мм орудия. Именно через него можно было вытащить люльку с зубчатым сектором вертикальной наводки. Через него так же вынимали и топливные баки, закрепленные в надгусеничных полках корпуса. Но для экипажа люк оказался неудобен и тяжел: раненным танкистам было его не открыть. К тому же, в случае, если люк заклинивало (а такое случалось), башнеры погибали. Жалобы и боевой опыт вынудили конструкторов перейти к двум отдельным люкам башни. Вообще, люки опытные танкисты всегда старались держать открытыми. (На более поздних танках командирская башенка запиралась защелками на пружинах – с ними с трудом справлялся даже здоровый человек. Поэтому, пружины снимались самими танкистами и оставлялись только защелки.). Вообще, когда снаряд попадал в башню, счет времени, для того, чтобы покинуть машину, шел на секунды. Иногда люк закрепляли брючным ремнем. Один конец цепляли за защелку люка, а другой обматывали вокруг крюка, державшего боеприпасы на башне. В случае попадания «если что – головой ударил, ремень соскочит и ты выскочишь» (Воспоминания танкиста А. В. Бондаря).

11

Разведка боем – самое страшное, что могло случиться с экипажем. Танки посылались для проверки прочности обороны противника, для выявления его огневых средств и т. д. – то есть практически на верную гибель, ибо выполняли роль своеобразного «живца»: именно по подобным «разведчикам» открывали огонь замаскированные немецкие батареи. По воспоминаниям танкистов, почти всегда подобная разведка заканчивалась либо ранением, либо (что чаще) смертью. Вот почему поначалу вызывались добровольцы, а если таковых не находилось – назначали смертников.

12

Еще одна маленькая хитрость, благодаря которой танкист оставался в живых, когда счет времени шел на секунды. ТПУ – танковое переговорное устройство. Фишку ТПУ подчищали так, чтобы она легко выскакивала из гнезда. Иначе провод мог задержать новичка – в случае пожара подобная задержка оказывалась роковой. И вообще, те, кто не раз уже горел в танках, проверяли перед боем и одежду – ничто не должно было мешать молниеносно покинуть машину. Так уж повелось – в танковых войсках выживали самые шустрые. Неторопливым здесь было делать нечего.

13

За Корсунь-Шевченковский «котел» командующему 2-м Украинским фронтом генералу армии Коневу было присвоено звание маршала. В феврале 1944 года в результате наступления советских войск на Правобережной Украине в полное окружение попали 11-й и 42-й армейские корпуса, включая моторизированную дивизию СС «Викинг» – более 60 тысяч человек. Попытки вермахта деблокировать «котел» ни к чему не привели. Уйти удалось немногим. Ночь прорыва стала трагической для 50 тысяч солдат. Для немцев это была вторая после Сталинграда трагедия. Но, как показали события, далеко не последняя.

14

Генерал Штеммерман командовал окруженной под Корсунем группировкой. Во время прорыва погиб – его труп был обнаружен на поле боя. Уникальный случай на этой дикой и беспощадной войне; Конев приказал похоронить погибшего противника со всеми воинскими почестями: что и было сделано. Ритуал включал в себя залп из винтовок.

15

А. А. Морозов – выдающийся советский танковый конструктор и организатор. Явился одним из отцов-создателей танка «Т-34», много усилий прикладывал для его модернизации. Под руководством Морозова на базе «тридцатьчетверки» шли работы по созданию нового среднего танка «Т-44», который по всем параметрам должен был превзойти своего знаменитого предшественника. Подробнее о «Т-44» рассказано в самой книге.

16

Грубость Георгия Константиновича общеизвестна. Но общеизвестна и его справедливость. Конечно, в самой его личности многое далеко неоднозначно, но все-таки, пользуясь случаем, хочется ответить на наиболее частое обвинение в адрес этого выдающегося маршала – прежде всего в том, что он, не раздумывая, укладывал солдат, не считался с потерями и т. д. и т. п. Не следует забывать, Жуков сам солдатом прошел 1 Мировую. Он был плоть от плоти прежней русской армии, вольно или невольно впитал в себя ее менталитет. К сожалению, большие потери кроются не столько в его непосредственном руководстве или в руководстве того же Мехлиса, дурака и отъявленного негодяя, сколько в самой нашей отечественной традиции (осмелюсь заметить, не только большевики в ней виноваты). Царские армии воевали точно так же (если не хуже): достаточно внимательно почитать источники. Косность, негибкость, наступление огромными массами в лоб – как это для нас вообще характерно! Считалось особым геройством идти прямо на пулеметы, да как каппелевцы. Да еще ровным строем! От Крымской войны до начала Второй Мировой мы видим все то же традиционное шапкозакидательство и, зачастую, преступное разгильдяйство, идет ли речь о Тимошенко или о Великих князьях. РККА не могла не унаследовать тянущиеся еще со времен средневековья русские военные пороки: наплевательство на жизни (бабы нарожают!), страх перед начальством, желание угодить ему, добиться любой ценой очередного ордена, разумеется, за счет других жизней (да хоть бы Толстого почитать, «Война и мир»), нежелание учиться на собственных ошибках (каждый раз на одни и те же грабли) – и так далее. Пусть читатель откроет Русско-турецкую компанию 1877-78 или Русско-японскую 1904–1905 г.г.

Вот как, по крайней мере, в начале войны, воевали немцы: высылается дозор, за ним идут основные силы. Разведка, выяснив обстановку, докладывает об опорном пункте противника. Начинается атака – и то после авианалета и тщательной артподготовки. При активном сопротивлении противника никакому немецкому офицеру не придет в голову упорствовать и заставлять солдат брать блиндажи и доты любой ценой. Он просто отведет от переднего края вверенные подразделения и вновь вызовет артиллерию и авиацию. Только после того, как снаряды и бомбы расчистят путь, наступление продолжится. Более того, немец всегда будет искать слабые места в обороне, чтобы просочиться, обойти врага, окружить его – и, в конечном счете, взять с тыла без собственных потерь. Для нас такой естественный, вызванный необходимостью, да и просто трезвым расчетом отход немецкой пехоты или танков часто воспринимался как трусость (фрицы побежали!). Конечно же, именно в нашемменталитете лезть на колючую проволоку, да еще толпами и в полный рост. Командиры, разумеется, впереди – от ротного до самого Ворошилова. Тех, кто при этом разумно протестовал, пытался хоть как-то думать, почитали за предателей: герой не боится смерти, не дрожит и не прячется – ну и прочее. С горечью повторяю – разве подобное не знакомо читателю?

Еще один маленький пример по поводу отечественного «своеобразия». У немцев было запрещено находиться на переднем крае без каски (вплоть до самого строгого наказания). Каски обязаны были одевать все – от рядового до генерала. Немцы народ дисциплинированный – носили. Даже немецкие танкисты, вылезая из танка, должны были обязательно их надевать. Красноармейцы часто отмахивались. В итоге – неоправданно большой процент ранений в голову (осколки, камни и прочее). Многие попадания, которых можно было элементарно избежать, оказывались смертельными.

Вообще, все наши неудачи первых лет войны заключаются в самом простом объяснении: немцы умели воевать. А мы – нет. Если брать философию, само отношение к войне у нас разное: европеец шел на войну сражаться и побеждать. У нас огромную роль всегда играла жертвенность. Мужики уходили испокон веку на фронт, заведомо «принося себя в жертву» – поэтому-то и были в русском солдате столь удивлявшее противника пассивное мужество, равнодушие к гибели товарищей, да и к своей тоже, и совсем уж непонятный для европейца фатализм – достаточно почитать наблюдения немецкого генерала Меллентина и других очевидцев и участников русско-немецкой бойни 41–45 годов. Хлебопашец, крестьянин (а из кого еще состояла наша необъятная пехота) уже заранее жертвовал собой. Он смирялся! Да что говорить! Можно приводить бесконечные примеры из отечественной истории по поводу всех этих наших особенностей и традиционных, из поколения в поколение, недостатков. Это отдельная тема. Конечно, мы воевать рано или поздно учились. Но, опять-таки, ужасной кровью. А во 11-ю Мировую мы вообще чуть было в ней не захлебнулись.

Вывод: есть вещи, которые на Жукова, на Тимошенко и даже на Сталина валить нельзя.

17

В книге образ «эксперименталки» собирательный, но на самом деле в отечественных конструкторских бюро полным ходом шли работы по созданию на базе «Т-34» более качественного и лучшего танка (тот же опытный танк «Т-43» и великолепный во всех отношениях «Т-44», к сожалению, так и не успевший поступить в войска), учитывался негативный опыт, вносились постоянные изменения в конструкцию башни, рассматривались варианты постановки более эффективного орудия, совершенствовались многие части – от двигателя до приборов наблюдения.

18

Приборы наблюдения «тридцатьчетверки» долго время не выдерживали никакой критики. Первые танки имели так называемые «зеркальные» перископы у механика-водителя и в башне (достаточно примитивный короб с установленными под углом вверху и внизу зеркальцами из полированной стали). Качество отображения было попросту отвратительным. После первого, достаточно горестного для танков года войны, установили призматические приборы наблюдения – на всю высоту перископа шла стеклянная призма. Но водители по прежнему предпочитали открывать люки, не смотря на опасность словить пулю, осколок или, в лучшем случае, воспаление легких. Триплексы на люке механика-водителя делались из желтого и зеленого оргстекла самого скверного качества – в них практически ничего не было видно. Кроме того, они моментально забрызгивались грязью. Нечего и говорить, какими потерями оборачивалась вынужденная слепота. Из за плохого обзора экипажи не могли вовремя разглядеть опасность – особенно это касалось боковых секторов – и получали в борта «болванки» и подкалиберные. (проведя исследования осенью 42-го года специалисты увидели; из 432 попаданий в корпус исследованных танков – 270 приходилось на борта). Положение исправлялось, к сожалению, медленно. С лета 1943 года на «Т-34» начали, наконец-то, устанавливать командирские башенки с круговым обзором. А командир нового «Т-34-85» уже имел, помимо башенки, призматический, вращающийся в люке перископ МК-4. Но некоторые опытные танкисты по прежнему предпочитали держать люки открытыми (чтоб все видеть и как можно скорее выскочить) и командирской башенкой не пользовались.

19

Операция «Багратион» во всех отношениях оказалась выдающейся: именно в ней советские танки сыграли одну из самых главных своих ролей. Это был достойный ответ немецкому «блиц-кригу». На фронте шириной почти 700 километров против 28 германских дивизий (три армии) были развернуты четыре фронта: 1-й Прибалтийский, 3-й Белорусский, 2-ой Белорусский и –1-й Белорусский – всего 19 армий, которые включали в себя 138 дивизий, 43 танковые бригады, 2,5 миллиона красноармейцев, 31 000 орудий и минометов, 5200 танков и САУ и более 4500 самолетов. Общее командование осуществлял Г.К. Жуков. 22 июня 1944 года (дату наступления выбрали не случайно) вся эта мощь обрушилась на немцев. Через месяц беспрерывного (и беспримерного!) танкового наступления перестала существовать одна из самых боеспособных немецких группировок – группа армий «Центр». 20 июля «тридцатьчетверки» вышли на рубеж Каунас-Брест. Через неделю танки уже стояли на Висле и у Восточной Пруссии. На севере они прорвались к Балтийскому морю и отрезали группу армий «Север», загнав ее в Курляндский мешок.

В ходе битвы погибли:

Семь из девяти немецких армейских корпусов

Двадцать восемь из тридцати четырех дивизий (некоторые были полностью истреблены. Такова участь восточнопрусской 206 пехотной дивизии. 12 тысяч человек ее личного состава были объявлены погибшими и пропавшими без вести).

Сколько всего немцев пропало в белорусских лесах и болотах до сих пор не знает никто – но счет идет на сотни тысяч. Официально объявлено о потери 350 тысяч солдат и офицеров, из них попали в плен около 150 тысяч. (в плену умерло 75 тысяч человек). Итого – около 275 тысяч погибших немцев. (по другим данным 380 тысяч убитых). Сдались четыре командира корпусов и 13 командиров дивизий – всего 22 генерала. Напомним: колонны пленных провели затем по Москве, кинокадры события показали на весь мир.

Прорвавшиеся к своим остатки были полностью небоеспособны. От такого удара Германия оправиться уже не смогла!

20

PzGr 40 – немецкие бронебойные подкалиберные снаряды разных калибров – 37-мм, 50-мм, и 75-мм Встреча с ними танка часто оказывалась для последнего смертельной. Подкалиберный снаряд имел высокую начальную скорость – он был намного легче бронебойного калиберного. Снаряд отличался высокой прочностью и большой поперечной нагрузкой сердечника диаметром 20-мм При попадании в броню баллистический сердечник разрушался – почти весь импульс снаряда передавался сердечнику, а поддон сминался и оставался за броней. Имея такой импульс сердечник «проедал» броневую защиту.