– Ну, если улыбаетесь, дело на поправку. Голова кружится?
– Чуть-чуть. Я, пожалуй, могу сам.
Он потянулся с кушетки, но Буддист его притормозил.
– Нет, не надо, лежите. Давайте решим – едем домой или здесь остаемся? За вами есть кому ухаживать? Если есть, то давайте домой – уход, надеюсь, будет лучше. Вам повезло, ничего страшного. Ничего приятного тоже нет – сломаны два ребра, небольшое сотрясение. Но, по правде, я думал, все будет гораздо хуже. А так, придется полежать недельку. Все же, думаю, дома будет лучше, чем здесь. Едем, да? Нас на «скорой» доставят, я договорюсь. Главное, стразу для себя решите, что через неделю будете на ногах. А ребра до свадьбы заживут.
Музыкант услышал про свадьбу и занервничал.
– А-аа. Мне надо позвонить. Здесь есть телефон? Или лучше вы позвоните.
– Тихо, тихо. Не волнуйтесь. Сейчас позвоним. Давайте номер и кого спросить? Что сказать?
– Ану, – вяло прошептал Музыкант и назвал номер. – Скажите, что я… Что я… просто задержался… за городом. Что вернусь завтра. И сам позвоню.
– Нехорошо обманывать любимых, – Буддист чуть улыбнулся. – Но бог с вами, со мной. Буду врать.
* * *
В «Склифе» денег не взяли.
– Со своих!? Ну ты чего?
– А за машину?
– Да ладно, брось.
Буддист не настаивал.
Музыканта прямо на каталке вкатили в «скорую».
– Не ссы, мужик, – водитель был чуть навеселе. – Доктор сказал – в морг! Значит, в морг. Ща будем! Тебя куда?
Музыкант открыл рот и что-то прошепелявил. Под шум раздолбанного мотора ничего не было слышно. Буддист наклонился ниже, но разобрал только «Воды дайте!»
– Да, сейчас. Слушай, друг, притормози. Я воды куплю.
Музыкант благодарно присосался к бутылке, но быстро ее отпустил и застонал.
– Больно? Ничего, пройдет. Все пройдет. Как голова? Все помните? Куда нам ехать?
– В конец Ленинского. Простите, голова немного кружится. – Музыкант устало закрыл глаза. Буддист решил пока его не трогать.
– Друг, давай на Ленинский. Подъедем – покажет.
– Доктор сказал – в морг! Значит, в морг! Ща будем.
Возле перекрестка у «26 бакинских» Буддист тихонько потряс плечо Музыканта.
– Приехали, друг. Скоро дома будем. Давай, просыпайся.
Но Музыкант в ответ только застонал, раскрыл незаплывший глаз, уставился на Буддиста и снова провалился в забытье.
– Да, плохо быть глупым.
– Ты чего-йм? – икнул шофер.
– Это я про себя. – Буддист провел ладонью по нахмуренному лбу. – Сейчас у него адреса не добьешься. Только если пытать. Надо было сразу, в «Склифе» спросить. Ххмм, – звук недовольства шел из горла тихим хрипом, как у небольшого тигра.
– Ну чего, обратно едем?
– Нет, не надо, нечего его трясти. Да. Ладно. Придется каяться.
«Ана, добрый вечер, простите, уже ночь. Я вам звонил час назад. Еще раз простите. На самом деле, ваш друг попал в госпиталь. Нет, ради бога, не волнуйтесь, все обошлось, хотя сложности есть. Да нет же, успокойтесь. Ничего страшного, будет жить долго и счастливо. Но сейчас он спит, я не могу узнать адрес, куда его везти. Кто я? Врач. И случайный знакомый. Не волнуйтесь, все расскажу. Потом. А сейчас, если не сложно, скажите адрес. Так. Что? Так. Забавно. Забавно. Да нет, не обращайте внимания, просто это мой адрес, мой подъезд. Да, бывает. Ладно, разговоры потом, мы через пять минут будем. Не волнуйтесь, все хорошо».
* * *
Музыкант спал на Аниной кровати. Буддист и бледная Ана с полубезумными глазами тихо беседовали, курили на кухне.
– Спасибо вам!
– Да бросьте, здесь не о чем говорить. А вам, конечно, хлопот будет немало. Если есть возможность, возьмите на неделю отпуск, первые дни его лучше не оставлять одного.
Ана, смотрела на Буддиста, кивала. Смотрела на его немигающие открытые глаза – от такого взгляда поначалу становилось не по себе. Но после сегодняшнего кошмара Ана прониклась к Буддисту таким чувством, что ей было по себе. Доверие. Смотрела на светлые коротко стриженные уже поредевшие волосы с серебрящимися висками, на лучи-морщинки у глаз. «Сколько ему лет? Сложно сказать, больше тридцати, меньше сорока. Или чуть за сорок? Не поймешь».
– Вы меня слушаете? – Буддист одним точным движением вдавил сигарету в пепельницу, она погасла.
– Да, конечно. – Ана стряхнула пепел и лишние мысли.
– Вот, здесь я расписал, что и когда надо давать. На первую неделю лекарства я принесу, сейчас. А потом выпишу рецепты. Курить только здесь, чтобы дым не шел в комнату. Повязку на груди менять дважды в день. Протирать кожу одеколоном и… Нет, йодную сетку не надо. Будете втирать мазь. Очень осторожно. Я принесу. Нет, это китайская мазь, вы здесь не купите. Так, дальше. Пока никакого телевизора. Только музыка. Очень негромкая и спокойная. Я возьму несколько дисков, они помогут восстановиться. Надеюсь, очень быстро.
Ана продолжала кивать каждому второму слову.
– Ладно. Все обойдется. Уже поздно.
На этом слове раздался мелодичный звонок в прихожей.
– Так, это меня. – Буддист вернулся с мобильным телефоном.
«Да. Да, это я. Да. Да, понял. Может, утром? Я же сказал вам, что никуда не денусь. Да. Да. Хорошо. Я сейчас в своем подъезде, но не в своей квартире. Да, рядом с потерпевшим. Что? Хорошо. Как скажете. Не волнуйтесь и не пугайте. Я буду».
Буддист пустил тень улыбки по лицу.
– Что-то серьезное?
– Нет. Или да. Не знаю. Это милиция. Меня бережет. На самом деле можно было догадаться. Там все просто – пострадал не только ваш друг, но и люди, которые его били. Думаю, ничего страшного.
– Господи, столько у вас неприятностей!
