Киракия с Ханом двинулись вперед, держась одной с ним скорости.
– А что Киракия обычно делает в монастыре? – как бы между прочим поинтересовался Каин.
– Помогает кухаркам, – быстро ответил Хан.
– Хан, он знает, – подала голос Киракия. – Я ведь вам говорила, господин архипретор, я иногда там тренируюсь.
– Вместе со всеми. И с О'ран, – добавил Каин.
– И с О'ран, – подтвердила Киракия. Её лицо вдруг изменилось, она что-то вспомнила.
Каин, ожидавший этого, повернул к ней голову.
– Что-то не так? – поинтересовался он с видом точно знающего причину человека.
– Господин архипретор, вы не позволите мне отлучиться на несколько минут? Я быстро вас догоню. Мне нужно кое-что забрать с собой из дома, – попросила она.
– Кира, сейчас не время! – тихо вставил Хан.
– Пусть бежит, – вмешался Каин, жестом руки отпуская Киракию.
Та, отвесив благодарственный поклон, со всех ног помчалась в другую часть поселения.
– Поверить не могу, что она рассказала вам про то, что нарушает наши традиции… – удивленно произнес Хан. – И про мечи тоже.
– Она не говорила ни слова про мечи, Хан, – ответил Каин. – Я сам догадался. – Хан вопросительно на него посмотрел. – Ученики в монастыре обучаются с помощью деревянного оружия, лишь за год до Инициации получая в руки настоящие мечи, это я знаю из рассказов своего товарища в столице. А ещё я знаю, что если какой-то мастер выбрал себе ученика в протеже, то такому ученику настоящее оружие выдаётся гораздо раньше. – Он весело усмехнулся. – Она проговорилась, что О'ран и некий мастер Каджар обучают её лично, и логично предположить, что ей давно позволено учиться с настоящим оружием. Но в монастыре Ву'Лан едва ли кто-то даст настоящее оружие женщине, ведь после такого ни один мужчина не пожелает взять этот клинок в руки. Скорее всего, она крадет оружие отца или дяди из дому на время тренировок, что ей прощают, раз позволяют нарушать традиции.
– И вы решили, что, попав в монастырь и выполнив ваши поручения, она воспользуется возможностью остаться внутри, чтобы провести занятия?
– Именно так, – кивнул Каин. – Я долго думал, почему ей прощают нарушение традиций клана. Не знаю, кем ей приходится О'ран, но подозреваю, что упомянутый ею мастер Каджар занимает в клане высокое положение и является её отцом, – уверенно завершил он.
Хан внимательно его выслушал.
– Вы сделали так много выводов из пары фраз и простых наблюдений, господин архипретор?
– Да, – вновь положительно кивнул Каин. – Возможно, я что-то упустил или в чём-то ошибся, но думаю, в целом я всё верно истолковал. – Он вновь весело усмехнулся. – Чувствую себя чертовски неловко, если ошибаюсь в таких оценках
Хан немного помолчал.
– В чём-то вы все же ошиблись, архипретор, – заговорил он спустя короткое время. Каин с интересом посмотрел на молодого акари. – Мечи, которые в монастырь носит Кира, действительно принадлежали её отцу в молодости. Но… он исчез, считается погибшим. У неё не осталось родных, кроме матери. Нынешний О'ран был лучшим другом её отца, а Каджар-ран ей даже не родственник, но он заботился о ней, будто старший брат. – Немного нахмурившись, Хан добавил: – Каджар-ран считается сильнейшим бойцом клана, которого все в Ву'Лан уважают и считают наиболее достойной заменой О'ран, когда придет его время. Враждующие с нами кланы боятся его гнева. – Хан вновь посмотрел Каину в глаза: – Надеюсь, вы не чувствуете себя неловко, архипретор.
– Я не знал, что она сирота, – с сожалением произнес Каин.
– Она обожает свой клан, господин архипретор, – продолжил Хан. – Почти влюблена в Ву'Лан и мечтает быть похожей на отца, в своё время бывшего здесь довольно известным. Все прочили её отца на звание О'ран клана, пока он не пропал, оставив эту ношу своему лучшему другу. – Хан выглядел так, словно описываемая им ситуация была ему неприятна и даже причиняла боль. – Но наши соплеменники не приемлют Киру с её поведением. А она никак не сдаётся. О'ран, видимо, пытается вернуть долг другу, заботясь о его дочери, чем на самом деле делает ей хуже. Понимаете, господин архипретор? При всей благосклонности нынешнего О'ран большинство мастеров клана уже давно бы изгнали её или хуже – казнили. Что, скорее всего, и произойдёт, когда у клана появится новый О'ран. – Хан, подобно отцу, сохранял внешнее спокойствие, но был в этом еще не так хорош – беспокойство, гнев и даже немного отчаяния были все еще заметны в нём. – Я бы мог её защитить, но даже в моей семье её бунтарство не приемлют. А вы только что… Вы помогаете ей подкидывать лишних дров в костер всеобщего неодобрения, господин архипретор.
Дослушав Хана, Каин провел в молчании с минуту.
– Ты её любишь, верно? – спросил он, наконец.
Хан молча на него поглядел. Какое-то время тишину нарушал лишь хруст снега под ногами двоих, идущих по тропе ввысь.
– У нас это не принято, архипретор, – тихим голосом ответил Хан. – Не так, как у вас, на равнине. Мужчина Ву'Лан должен любить лишь отца, матерей, и братьев, а своих жён защищать и контролировать, не позволять своим чувствам к ним размягчать свой характер. Таков порядок. Мой прадед следовал ему. И дед. Затем отец. И я… должен. – Хан глубоко вздохнул, преодолевая волнение. – После Инициации я должен буду выбрать трёх девушек клана, покинуть дом отца и поселиться с ними в новом доме, расширив и укрепив позиции своего рода в клане силами своей новой семьи.
– Тебе не по душе такая судьба?
– Мне бы хватило одной, господин архипретор, – с тяжелым вздохом ответил Хан. – Одной, с которой мы вместе росли, учились, взрослели.
– И ты говоришь это так грустно, – хмыкнул Каин. – Мне казалось, у вас не возникает проблем в общении.
– Она верит, что мы… друзья. Соратники, не более, – ответил Хан, нервно переминая пальцы. – А я… боюсь ей сказать.
– Кто бы мог подумать, что даже бесстрашные воины акари боятся признаться в нежных чувствах, – протянул Каин. Хан промолчал. – Удивительно.
– Вы – архипретор, господин Каин, – вдруг серьезно сказал Хан, и в его голосе была слышна просьба. – Про вас говорят, что акари могут вам доверять. Даже Кира не постеснялась рассказать вам о своих проступках перед кланом. Я прошу вас, не говорите ей.
– Почему же? С такими вещами не стоит тянуть, Хан. И если тебе не хватает смелости сказать ей это лично…
– Я боюсь, что это станет концом нашей дружбы, господин архипретор! – взволнованно ответил Хан. – Я рассказал вам это в надежде, что вы сумеете подсказать мне как поступить правильно, не нарушив долга перед кланом и не изменив себе. Я не могу задать такой вопрос дома отцу. Он не поймет.
– С каких пор мужчине Ву'Лан нужно согласие незамужней женщины, чтобы назвать её своей?
– Мне нужно её согласие, архипретор. Клан не терпит её характера, а мне она нравится такой, какая она есть. Я хочу, чтобы мы с ней стали ещё ближе. Я не хочу её подавлять, не хочу, что бы она стала… обычной, но я должен буду это сделать ради неё.
Каин тяжело вздохнул и горько улыбнулся:
– Скоро ведь Инициация, Хан. Те, кто её пройдут, получат право заводить жён. Ты понимаешь, что её может увести другой, верно?
Хана словно ударила молния. Он остановился и встревоженно посмотрел на Каина, всем своим видом спрашивая у него, что же ему делать.
Каин остановился рядом. Он продолжил:
– Кроме того, если провести всю жизнь в нерешительности или страхе потерять дружбу, ты умрешь один. Без любви. Со ставшей фальшивой дружбой за спиной. – Каин бессознательно потянулся к безымянному пальцу на правой руке. Там, на скрытом под перчаткой безымянном пальце, остался уже едва заметный след от некогда носимого кольца, давным-давно выброшенного, но к которому в моменты душевных переживаний его всегда тянуло. – Ты обратился ко мне за советом, Хан. Вот он: если ты встретил в своей жизни кого-то, настолько для тебя ценного, то либо хватайся за этого человека и оберегай, что есть сил, или же немедленно отсеки эти чувства, удались от этого человека и никогда, никогда больше не возвращайся, посвяти себя другому делу. Жизнь имеет свойство… – Каин, заметив что вновь позволил себе запрещенные самим собой воспоминания, убрал руку от безымянного пальца, – очень жестоко наказывать за нерешительность. Не медли до той поры, пока жизнь не поставит тебя в положение проигравшего. А что из двух вариантов выбрать, решай сам.
Хан слушал Каина внимательно, внимая каждому слову.
– Спасибо вам, господин архипретор, – неспешно произнес Хан, всё ещё обдумывая услышанные слова. – Как сын своего отца, я не имею права на… слабость, которой являлись эти мои мысли. И не мог спросить совета ни у кого из соплеменников или родных. Но ваши слова… вселили в меня уверенность. И… ясность, – произнес он, заметно смягчившись.
– Пообещай мне только одно, Хан, – вдруг попросил Каин.
Хан, исполненный благодарности к этому человеку, незамедлительно кивнул:
– Чего вы хотите, господин архипретор?
– Ты смог вырасти среди своих сородичей другим, не таким, как они, – серьезно сказал Каин. – Обретя твердость тела и духа, ты не потерял способности слышать своё сердце и душу. – Он сделал короткую паузу, придав большего значения и силы следующим словам: – Не потеряй этих качеств, Хан. Не сломайся.
Хан простоял несколько секунд молча, в полной мере пытаясь осознать то, чего просил архипретор, а затем, приложив кулак к сердцу, сделал ему кроткий поклон:
– Обещаю, господин архипретор.
