– Еще один дубль! – кричит оператор.
Наконец, все бутылки открыты и стоят на ящике.
– Теперь пейте! – звучит еще одна команда.
С чего пить, когда нет стаканов? Правильно, остается применить проверенный способ – «с горла». Я запрокидываю бутылку дешевого винишка и выливаю ее в горло. Брательник научил. У него здорово это получается – вино из бутылки без задержек выливается в горло, как говорится, за один бульк.
– Хорошо, хорошо! – кричит оператор. – Квалифицированные актеры попались. Больше света, чтобы вино играло!
Выпили. О закуске, конечно же, никто не позаботился. Да и какая закусь в такой теплой кампании! Совсем как в жизни. Тем более что но нам, студентам, не привыкать. Вот он – социалистический реализм в действии.
– Хорошо! – опять кричит режиссер. – Второй дубль.
– Какой второй дубль, когда все вино уже выпито! – возмущаемся мы.
– Принесите им еще! – командует режиссер. – В съемочном автобусе два ящика.
Второй дубль. Закуски снова нет. Но русские и после второй не закусывают. Третий дубль прошел не хуже, только здорово «захорошело».
– Хватит! – командует режиссер. – Снято!
– Теперь сцена драки! – распоряжается громким голосом режиссер. – Дубль первый. Мотор!
Драка получилась весьма реалистичной – так и выпили мы немало! Кого-то повалили на асфальт, покачали ногами, словом, все вывалились в грязи. А главный герой еще тот чудак – так мне в ухо заехал, что до сих пор звенит.
– Хватит, хватит! – с трудом останавливает режиссер. – Хорошо у вас получилось.
Мои товарищи почесывают кто бок, кто голову, кто еще что… И явно готовы продолжить. Завелись.
– Вот в 75-ом была у нас драка на Корчах! – с ностальгией вспоминает главный герой.
– Все, все! – спешит прекратить наш базар режиссер. – Теперь выезжает милиция.
И здесь, действительно, из-за угла дома выезжает милицейский бобик и резко тормозит возле нас. Открываются дверцы – и из машины ловко выскакивают парни в милицейской форме. (Нам потом сказали, что это была лучшая патрульно-постовая группа милиции в городе.)
Срабатывает условный рефлекс, и мы без всякой команды срываемся с места и несемся так, что только ветер свистит в ушах. Раздумывать некогда – выпили и подрались. Дело шить будут. Нет, милиционеры нас не догнали. Мы, как зайцы разбежались по двору. Бегали, знаем, знаем.
– Довольно! – кричит режиссер на милиционеров. – Разгоните мне массовку.
Недоверчиво останавливаемся. Слышно тяжелое дыхание. Гулко стучит сердце – а могли бы и догнать! Тогда, точно, выпрут из университета.
– Хорошо получилось, – кивает головой оператор. – Второй дубль не нужен.
А как же, пацаны все тертые – до поступления в вуз прошли школу жизни. Почти все успели отслужить в армии. Успели и на гражданке погаливудить.
– Теперь сцена задержания! – не успокаивается режиссер. – Возьмите того, самого шустрого.
Милиционеры взяли одного из нас и стали крутить ему руки. Мы покорно стояли в стороне – это же понарошку! Хотя смотреть было неприятно – с таким удовольствием заламывают. Чуют, изверги, душок «червивки». Но не на того напали. Это был студент из театрального института, по слухам, знатный выпивоха.
А еще он успел до поступления в институт в каком-то театре поработать. Словом, считал себя артистом опытным. И стал он учить милиционеров, как нужно ему руки заламывать. В результате артиста уложили в лужу, как говорится, мордой в грязь и профессионально уложили на землю. Для придания пущего драматического эффекта парень еще несколько раз дернул ногами и затих.
– Снято! – командует режиссер. – На сегодня все.
Студент-актер, в одежде, изрядно пострадавший после милицейской экзекуции, с трудом поднимается из лужи. Ухайдокали злые менты парня! Затем пытается отряхнуть новенькие джинсы от налипшей грязи. Эх, продрали штанцы! Кусок какой-то стальной проволоки торчал. Этот «артист» уйдет в минус: джинсы – вещь дефицитная. Однако высокое искусство всегда требует больших жертв.
Софиты погасли – чудесный свет фантазии и творчества пропал. Милиционеры курят возле своего «бобика», поглядывая на нас. Мол, надо присмотреться к этим хулиганам. Пусть только повстречаются где-нибудь в городе. Тогда посмотрим, как убегать будут. А мы что? Мы ничего. Попадешь в милицию по пьянке – и собирай манатки из университета.
А затем из автобуса съемочной группы начали выносить главного героя. Нужно было это видеть. Все так торжественно обставлено, словно в последний путь провожают. Тоже мне артисты! А вот герой фильма не подавал признаков жизни и висел безвольной куклой.
– Что с ним? – заволновались мы.
– Ничего, – буднично пояснил ассистент режиссера. – Выпил лишнее. В автобусе ящик с вином остался, так он и приложился.
Главного героя, а он лыка не вяжет, поддерживая под руки, бережно ставят на ноги, а затем ведут к машине. Павший в схватке с зеленым змием артист поневоле неуверенно переставляет ноги.
– Куда его? – испуганно поинтересуется студент-актер, видимо, по своему опыту предполагая, что пьянка в общественных местах до добра не доводит – обычно заканчивается в вытрезвителе. Было в те годы такое учреждение, оказывавшее перебравшим некоторые услуги.
– Домой, – равнодушно объяснил осветитель, собиравший рядом свою нехитрую технику. – Каждый день таким домой привозят. Жена говорила, что больше не пустит на съемки.
Дверцы машины лязгнули, и он отчалил. Лучшая патрульно-постовая группа городского отдела милиции повезла пьяненького главного героя домой. Мы придвинулись к дверям съемочного автобуса – должны выдавать честно заработанные рубли. Из автобуса вылезла солидная женщина с ведомостью, зажимая нос двумя пальцами.
– Стошнило бедного героя, – пояснила она режиссеру, подоспевшего к нам. – Вонища! Больше его в съемочный автобус не пускать!
Состоялся оперативный расчет. Усталые и довольные мы отправились восвояси. По восемь рублей заработали! Ставка массовки – четыре рубля в час. Для нас это очень и очень неплохо, ведь стипендия тогда составляла 40 рублей в месяц. А у первокурсников всегда денег в обрез.
Мне не повезло в следующем съемочном дне поучаствовать – четыре рубля мимо кассы. Как потом рассказали приятели-студенты, съемки проходили на дискотеке. Нужно было снять, как герой фильма под хорошим градусом расталкивает отдыхающую молодежь, демонстрируя свою крутость. А там и бравая милиция…
Чуть нам там не наваляли, – говорил приятель. – Место знаковое. Там хулиганов и без нас хватало.
Это просто «бомба»!
Отбомбиться по полной. Это не о войне, а о студенческих буднях конца 70-х годов прошлого столетия. Как известно, «бомба» в студенческом сленге – это большая шпаргалка объемом не меньше листа из общей тетради. От обычной шпаргалки она отличается своими размерами, отсюда и название. «Бомба» – значит большая.
Бомба – это, считай, стопроцентная гарантия успешной сдачи экзамена, ведь в этой шпаргалке содержатся ответы на каждый вопрос билета. Безусловно, ответы не развернутые, но краткие. Зато правильные. Остается только незаметно от экзаменационной комиссии вытащить «бомбу» и положить ее на стол
Остальное – дело техники. Как вытащить? Очень просто. Парни обычно пришивали к подкладке пиджака носовой платок в виде дополнительного кармана. Проверено на опыте – размер как раз под пачку «бомб» в размер листка от школьной тетради. В обычный карман вкладывался список билетов, а на каждой шпаргалке проставлялась нумерация. Скромно, но разборчиво. Обычно на левом уголочке.
У стола экзаменационной комиссии тянешь билет, скажем, одиннадцатый. С осознанием собственного достоинства садишься за сто и через некоторое время, когда экзаменатор отвлекается на отвечающего студента, извлекаешь записочку с нумерацией «бомб». Затем расстегиваешь пиджак, вроде бы жарко в аудитории, и косишь лиловым глазом на содержание пришитого дополнительного кармана под полой пиджака. Элегантным движением руки отгибаешь уголок. А вот и нужный номер!
Очень осторожно, чтобы экзаменатор не заметил, как ты вытаскиваешь «бомбу» и ловкой рукой направляешь на стол. Дело сделано. Теперь остается внимательно ознакомиться с содержанием шпаргалки, делая вид, что готовишься к ответу. Иные ловкачи просто переписывают содержание «бомбы» на листок бумаги, который принесли с собой для заметок в ходе подготовки к экзамену. Но тогда придется использованную «бомбу» незаметно отправить в стол. А это лишние хлопоты.
Гораздо проще, усевшись перед преподавателем, выложить свою «бомбу» на стол и отбарабанить по ней ответ на первый вопрос билета, делая небольшие паузы, якобы для тяжелых раздумий. Конечно же, нельзя все время пялиться в «бомбу», тогда можно попросту спалиться. Затем переворачиваете «бомбу» и бодро отвечаете на второй вопрос экзаменационного билета.
Вы можете, конечно, спросить, мол, где здесь смеяться? А все очень просто: подготовить «бомбы» на все экзаменационные билеты – это не для разжиженных пивом мужских мозгов. Этим обычно занимаются девчонки. А от своего бесконечно щедрого сердца передают «бомбы» парням. Конечно же, после того, как сами успешно сдали экзамен. Правда, всегда не хватает одной или несколько, так как уже ими, возможно, не раз воспользовались. Но, как утверждают опытные солдаты невидимого студенческого фронта, два раза в одну воронку «бомба» не падает.
Вот здесь и начинается самое смешное. Парням обычно влом переписывать содержание «бомбы». И они кладут перед преподавателем тетрадный листок, исписанный женским почерком. При этом из-за особенностей почерка автора, могут еще неправильно озвучить тот или иной термин. А это уже трудности, так как от экзаменатора может поступить дополнительный вопрос по билету. И все же крепкая троечка уверенно маячит на горизонте. И вот тяжелое испытание остается позади. А впереди – новый экзамен. И снова нужно как-то «отбомбиться по полной».
А вот крайнему отвечавшему на экзамене студенту по просьбе преподавателя приходилось очищать столы от скопившихся там шпаргалок и учебников. Мол, неудобно перед теми, кто будет потом заниматься в этой аудитории. Как говорится, все всё знали, но делали хорошую мину при плохой игре. А что еще взять с этих тупых студентов!
