– Дайте мне сына!
– Немного позже, ваше высочество, – сказал Лорентин, направляясь с ребенком к большому тазу с чистой водой.
– Тогда покажи его мне!
Лекарь вернулся и, приблизившись к ложу королевы, повернул к ней ребенка так, чтобы ей были видны его гениталии.
– Мальчик, – с облегчением выдохнула из себя Анна и закрыла в изнеможении глаза: силы стали покидать ее.
Когда королева была обмыта и переодета, к ней поднесли уже запеленатого ребенка. Он спал, сложив бантиком маленькие розовые губки. Его красное сморщенное лицо показалось ей самым красивым на свете, и она робко прикоснулась пальцем к его щечке.
– Здравствуй, Филипп! – тихо сказала она. – Вот мы и вместе.
– Что вы сказали, ваше высочество? – спросила Эрмесинда, сидевшая рядом.
– Я поздоровалась со своим сыном Филиппом.
– Филиппом? – переспросила герцогиня, подумав, что ослышалась. – Что это за имя? В королевской династии Капетингов нет такого имени.
– Теперь будет, – твердо сказала Анна.
– Но ведь принято первенца называть именем отца короля. Вы должны назвать наследника Робертом III.
– Им будет второй сын. Наследник же будет Филиппом. И мое решение неизменно.
– И король согласился с ним? – почему -то шепотом спросила Эрмесинда.
– Нет, его высочество не знает, как я назвала сына, но я получила от него согласие выбрать первенцу имя по своему усмотрению.
Герцогиня на это ничего не ответила, и в опочивальне воцарилась тишина. Анна с умилением рассматривала долгожданного ребенка, чувствуя, как в ее сердце пробуждается любовь к нему. А малыш спал, не зная о том, что ему судьбой уготована участь короля франков.
– Когда я смогу кормить его? – поинтересовалась Анна у Эрмесинды.
– Королева не должна кормить ребенка. Для этого подобрана молодая кормилица, которая постоянно будет находиться вместе с наследником в детской.
– А моя матушка первых три месяца кормила своих детей собственной грудью и только после этого отдавала кормилице. Так поступлю и я.
Герцогиня в удивлении всплеснула руками, поражаясь своенравию королевы, но не рискнула ей возразить.
И вдруг Анна вспомнила о своем супруге.
– К королю отправили гонца с известием, что у него родился наследник трона?
– Как только малыш появился на свет. До Орлеана более восьмидесяти миль, поэтому его высочество узнает об этом спустя два дня. Еще два дня нужно ждать гонца обратно.
Но король примчался домой сам, все еще не веря своему счастью. Анне тотчас передали, когда он прибыл на территорию парижского дворца во главе свиты своих сторонников.
Генрих неожиданно легко спрыгнул с седла, и Кларий Готье, помощник королевского сенешаля, приветствуя его, преклонил колено, а затем поспешно вскочил на ноги в ожидании приказа короля. Но тот хлопнул его по плечу с той фамильярностью, с коей относился к людям, которым доверял, и весело поздоровался с ним. После этого обернулся к придворным, тоже по его примеру спешившимся, и воскликнул:
– Идемте, сеньоры! Сейчас вы сами увидите моего славного сына, которого я так долго ждал!
И, больше ничего не сказав, стремительной походкой пошёл в зал, из которого направился к двери, за которой была лестница, ведущая на третий этаж, где находились покои королевы.
Анна, увидев входящего в опочивальню Генриха, поднялась ему навстречу. Он обхватил её за талию, оторвал от пола и прижал к груди, стиснув в медвежьих объятиях. Они обменялись несколькими словами, сказанными слишком тихо, чтобы мужчины, стоявшие позади короля, не могли их расслышать.
– Мой венценосный супруг, сейчас вы увидите своего сына, – проговорила Анна и, взяв короля за руку, подвела его к колыбели в углу, где лежал младенец.
По-прежнему держа Анну за руку, он остановился рядом с колыбелькой и сверху вниз взглянул на зачатого им ребенка. В глазах Генриха вспыхнуло нетерпение, когда он склонился над колыбелькой, и королевская цепь, которую он носил на шее, скользнула вперед, закачавшись перед личиком младенца. Тот, лежа распеленатый и дрыгая ножками, протянул к ней свои цепкие ручонки. Но, не достав до нее, поднял на отца голубые глазенки, в которых отразилось недовольство, и пристально посмотрел на него. В этот момент стало очевидно, что на личике малыша написано то же упрямое выражение, коим отличались все Капетинги.
Шурин короля, Бодуэн граф Фландрский, прошептал об этом на ухо смуглому мужчине, стоявшему рядом. Это был троюродный брат Гуго II граф Понтье. Роберт Бургундский, глядя на ребенка поверх его плеча пробормотал нечто, очень похожее на проклятие, но, заметив, как Бернар II д’Арманьяк с удивлением уставился на него, попытался скрыть замешательство под смехом, ничего не объяснив ему. Но встретившись со столь непонимающим взором графа, почувствовал вскипевший внутри гнев и, чтобы не выдать свои истинные чувства, резко развернулся и покинул комнату.
Король какое-то время не мог оторвать глаз от своего сына, а потом пришел в восторг.
– Смотрите, да он похож на меня! – вдруг вскричал он.
Обернувшись, Генрих снова обратился к своему шурину, который стоял с ним радом:
– Бодуэн, скажи мне, разве не зачал я благородного сына?
– Зачал, и подтверждение тому смотрит на меня голубыми глазами королевы из своей колыбели.
– Вы сейчас поклянетесь любить моего сына, все до одного, – заявил король, обводя присутствующих вызывающим, но при этом дружелюбным взглядом. – Он еще мал, но подрастет, обещаю вам, и будет вашим монархом.
– Он такой во всем и всегда, – негромко сообщила Анна, наблюдая, как сын пытается ручками дотянуться до медальона с гербом Капетингов на золотой цепи. – Хватает все, до чего может дотянуться, словно оно принадлежит ему по праву.
Генрих жестом подозвал к себе шурина и заставил его протянуть малышу палец. Тот выполнил приказ короля и в шутку заметил:
– Хваткий мальчишка. Своего не упустит. Вижу, нам придется остерегаться его, когда он вырастет.
– Ты окажешь своему подопечному уважение, которого он достоин, Бодуэн, – со смехом заявил король. – Смотри, как малыш ухватил тебя за палец! Из него вырастет могучий рыцарь.
– Конечно, я буду любить его, как собственного сына, – сказал граф Фландрский, посмотрев на короля. – И в этом даю тебе клятву. Младенец очень похож на тебя, Генрих.
Ладошка Анны скользнула в ладонь супруга. Они застыли, с любовью глядя на своего сына Филиппа, а ребенок беззаботно агукал…
– Я назвала его Филиппом, – наконец отважилась громко сказать королева.
Взоры всех присутствовавших устремились на нее, а потом переместились на короля в ожидании его реакции.
– Филипп? Этого имени в нашем роду еще не было. А почему бы и нет? Откуда оно? – спокойно отреагировал он.
– Это греческое имя и обозначает «любящий лошадей». А еще переводится как «увлекающийся верховой ездой».
– Что ж, это по-нашему – любить лошадей и верховую езду. Пусть будет так! Да здравствует Филипп I из рода Капетингов!
– Да здравствует Филипп I, будущий король франков! – дружно прозвучало в покоях, напугав малыша, и тот громко расплакался. – Долгих лет жизни наследнику!
– Младенца нужно кормить, поэтому прошу всех покинуть мою опочивальню, – тоном, не терпящим возражений, произнесла Анна и повернулась к ребенку.
