Ганеша и его культ: происхождение, иконография, мифология
Настоящая работа является попыткой проследить на разнообразном материале возникновение культа и образа Ганеши, показать его специфику и нюансы развития, представить данный культ во всем его многообразии и многомерности – насколько позволяли источники, имеющиеся в распоряжении автора, а также ознакомить читателя с богатством и разнообразием индуизма в целом. При этом хотелось сделать книгу доступной для неспециалистов.
Так, хронологические рамки работы определяются периодом с конца I тысячелетия до н. э. и вплоть до настоящего времени, хотя иногда приходилось обращаться к более древним временам. В развитии культа Ганеши условно можно выделить четыре основных этапа, которые неравнозначны по своей продолжительности. Первый этап относится к древности. Его нижним рубежом весьма условно можно считать конец I тыс. до н. э. Этот начальный этап засвидетельствован в основном археологическими находками, нумизматикой и некоторыми текстами. Это время формирования культа и основных мифологических сюжетов. Именно здесь находятся истоки рассматриваемого нами явления. С этим периодом в основном соотносятся первые главы книги, в которых речь идет о происхождении культа Ганеши и его предыстории, в частности, где говорится о роли священного слона в древней Индии, о ведийском Ганапати, винаяках и якшах. Частично к этому периоду имеет отношение глава, посвященная происхождению ваханы Ганеши и некоторые другие.
Второй этап можно обозначить как пуранический. Он начинается примерно с III века н. э., то есть со времени составления первых пуран, и длится вплоть до конца XIX века. Несмотря на то, что махапураны ориентировочно составлялись с III по XII век, второстепенные пураны продолжали появляться и в последующие века. Для второго этапа характерно становление уже сложившегося в своей основе культа, складывание и распространение пуранических текстов, структурирование ритуалов поклонения. Это время расцвета культа Ганеши, строительства его храмов, создания множества произведений искусства, отражающих его иконографию, а также время активного распространения культа Ганеши за пределами Индии. С этим периодом в основном соотносятся главы, посвященные рождению Ганеши и происхождению его слоновьей головы, его семейному положению и семейным отношениям, иконографии и традиции поклонения.
На третьем этапе – реформистском – культ Ганеши претерпевает существенные изменения и выходит на новый уровень развития в связи с борьбой за независимость и переменами, произошедшими в национальном самосознании индийцев. Этот этап начинается с конца XIX века и заканчивается в середине XX века, с получением Индией независимости. Он отличается привнесением в культ Ганеши (и в религию в целом) политических и националистических настроений, особой связанностью с судьбой страны. С этим периодом соотносится в основном глава, посвященная праздникам Ганеши, и частично главы, рассказывающие об иконографии и искусстве.
То же справедливо и в отношении четвертого этапа, современного, который начался после обретения Индией независимости и продолжается по сей день. Этот этап отличается выделением и постепенным развитием новых аспектов образа Ганеши – таких как культивирование образа малыша, обогащение иконографии за счет других культов и пр.
При этом мы должны помнить об условности такой периодизации и выделении этапов исключительно для лучшего понимания изучаемого явления, поскольку автор не стремился к строгому распределению глав по определенным периодам, и некоторые главы включают в себя материал, относящийся сразу к нескольким периодам.
Книга состоит из введения, двадцать одной главы, заключения, четырех приложений и библиографии. В первых пяти главах мы рассмотрим предысторию культа Ганеши и основные версии его происхождения. Следующие четыре главы посвящены мифологической истории Ганеши, в частности, истории его появления, отношениям с божественными родителями и братом, его необычной внешности, а также уделим внимание семейному положению и обозначим основные функции. Далее речь пойдет об иконографии Ганеши – об иконографических канонах и нюансах, атрибутах и символике, а затем – об особенностях его почитания, о посвященных ему праздниках, о творимых им чудесах. В последующих главах мы рассмотрим отражение образа Ганеши в искусстве и литературе, расскажем о разнообразии его имен и эпитетов, а также поговорим об особенностях его почитания в других религиях и в других странах.
В приложениях читатель сможет ознакомиться с интересным и, может быть, поучительным примером использования в индологических исследованиях психоанализа (на примере книги П. Кортрайта), с символикой главных атрибутов Ганеши, с описанием его четырнадцати образов согласно тексту «Видьярнава-тантра», а также с некоторыми мантрами, которые используются для поклонения Ганеши.
Автор надеется, что данная книга поможет заинтересованному читателю лучше понять уникальность Ганеши и то место, которое он занимает в индуизме.
Нужно сказать, что со стороны автора данной книги интерес к фигуре Ганеши не случаен и обусловлен двумя основными причинами. Во-первых, это, конечно же, желание ознакомить отечественного читателя с темой, которая автору кажется невероятно интересной и важной, поделиться знаниями, приобретенными в процессе изучения различных аспектов индуизма на протяжении тридцати пяти лет.
Во-вторых, это личный опыт незабываемого посещения в 2011 году одного из тамильских храмов Ганеши. Этот небольшой и очень скромный храмик расположен в местечке Тируккаруккавур, прямо у дороги. Жрецы уже собирались закрыть дверь, когда мы с моей спутницей появились на пороге храма. Мы были изрядно уставшие и ждали автобус, который должен был доставить нас обратно в Кумбаконам. Жрецы, завидев нас, тут же оживились, провели для нас пуджу и накормили кашей, которую мы ели с банановых листов, сидя на полу.
Это была далеко не первая поездка в Индию и не первое посещение храма. Но нигде и никогда не было такого сильного и явного ощущения, что здесь ждали именно нас, именно в это время, именно в этом месте. И это трогало до глубины души, до слез, которые капали прямо на банановый лист, в кашу.
Пусть эта книга будет выражением благодарности обитателям того дивного и внешне ничем не примечательного храмика в маленьком местечке под названием Тируккаруккавур [2].
Глава 1
Культ священного слона
Териоморфные изображения, к которым относится Ганеша, были известны многим культурам с глубокой древности. Такие изображения знала и Хараппская цивилизация. Протоиндийцы для создания культовых образов нередко сочетали в одном изображении черты человека с элементами животного и растительного мира. На некоторых печатях, найденных археологами на территории Хараппской цивилизации, встречаются как изображения слона (например, в качестве окружения божества в виде буйвола на «царской печати» из Мохенджо-Даро), так и комбинированные образы с элементами слона (например, существо с хоботом и клыками слона у человеческого лица) (Альбедиль, 1991, с. 151). Но до сих пор на территории этой цивилизации не было найдено ни одного изображения, которое бы можно было определить как Ганешу или же хоть как-то связать с ним.
В западной части Ирана, в провинции Луристан, была обнаружена металлическая пластина с изображением человеческой фигуры с головой слона, со стилом в одной руке и змеей в другой. Находка датируется периодом 1200–1000 г. до нашей эры. Многие заинтересованные лица сразу же подхватили эту новость и принялись ее тиражировать. Без всяких на то оснований данный образ сразу же был отождествлен с Ганешей, записывающим «Махабхарату». Очень скоро в популярной литературе и в социальных сетях луристанская находка стала известна как «прото-Ганеша». Однако ученые не торопятся с выводами, поскольку на сегодняшний день нет достаточных оснований считать данный артефакт именно Ганешей (Kumar, 2004–2005: 89). Находка, безусловно, очень интересная, но все доводы в пользу Ганеши пока что звучат неубедительно.
«Прото-Ганеша» из Луристана
Иногда в качестве доказательства существования культа Ганеши до нашей эры привлекается греко-бактрийский нумизматический материал. Многие монеты Греко-бактрийского царства, которое просуществовало немногим более ста лет (середина III века до н. э. – вторая половина II века до н. э.), являются замечательными образцами медальерного искусства. Как правило, на лицевой стороне изображался портрет правителя, а на обороте – покровительствующее ему божество [3]. Монеты, на которых есть изображение правителя в слоновьем головном уборе, С. Калита выделяет в отдельную группу (всего насчитывается 8 групп) (Kalita, 1997: 17). К такой же группе монет, безусловно, относится серебряная тетрадрахма с портретом царя Деметрия I (200–190 гг. до н. э.) в головном уборе в виде слоновьей головы (или шкуры с головы слона), а на реверсе изображен Геракл. Примечателен здесь изогнутый слоновий хобот наподобие древнеегипетского урея или латинской «s», который располагается на лбу Деметрия I.
Монета Деметрия I в головном уборе в виде головы слона
Согласно К. В. Треверу, Деметрий I избрал себе слоновий головной убор, чтобы подчеркнуть свое господство над Индией после завоевания Гандхары, областей Кабула и Инда, и эта монета чеканилась уже после победы над Индией (Тревер, 1940: 125). Слон должен был символизировать силу и непобедимость Деметрия. Искусствовед Э. Стюарт видел в нем «символ безграничной власти над миром», а археолог Г. Лаубшер рассматривал его как символ победы над индийцами – обладателями слонов (Абакумов, 2012: 24).
Головной убор в виде слоновьей головы с поднятым хоботом в форме латинской буквы «s» встречается и на коммеморативной тетрадрахме Агафокла (190–180 гг. до н. э.), выпущенной в честь Деметрия Аникета (см. ил. 24 в: Попов, 2008: 77). Точно в таком же головном уборе изображался Лисий (120–115 гг. до н. э.) и Александр Македонский на монетах Птолемея I. Позже Александр появится на монетах других индо-бактрийских правителей – в этом же в головном уборе в виде слона.
В таких вот весьма специфических слоновьих головных уборах некоторые исследователи усматривают чуть ли не истоки культа Ганеши, или, как минимум, влияние индийского культа слона, хотя речь может идти и о египетском влиянии. Дело в том, что чуть ранее, в 321 году до н. э., придворный живописец Птолемея по случаю торжественного захоронения забальзамированного тела Александра написал его портрет с головным убором в виде слоновьей головы. Именно этот портрет мог послужить образцом для последующих изображений на серебряных монетах.
Позже именно такой головной убор в виде головы слона с поднятым хоботом хорошо был известен и в романском искусстве – это так называемый proboscis, или exuviae elephantis. Его можно увидеть на монетах древнеримского военачальника и политического деятеля Метелла Сципиона. На сципионовых монетах кончик слоновьего хобота, изгибаясь, опускается вниз и орошает растение. Этот головной убор был своего рода символом Александрии, а затем и римской провинции Африка. Такие монеты чеканились в 47–46 гг. до н. э.
К. В. Тревер подразделяет все изображения на обратной стороне греко-бактрийских монет на три группы: а) античные боги типа Зевса, Геракла, Афины, Аполлона и др.; б) изображения местных божеств, включая священного слона Таксилы и Капиши; в) синкретический образ Митры и Геракла (Тревер, 1940: 16). Для нас интерес представляет оборотная сторона монеты Деметрия I, на которой изображен Геракл, одетый в шкуру льва. Согласно легенде, Геракл сражался с Немейским львом голыми руками, отбросив свое оружие, поскольку оно было бесполезно против такого противника. После победы надо львом Геракл все свои подвиги совершал облаченным в его шкуру [4]. В Эрмитаже хранится римская скульптура Геракла-мальчика, относящаяся ко II веку и выполненная по греческому образцу IV века. Примечательно следующее: голова льва представляет собой головной убор Геракла – точно так же, как и голова слона, являющаяся головным убором царя, изображенного на аверсе.
Очень вероятно, что именно образ Геракла в львиной шкуре явился праобразом для головного убора в виде слона на греческих монетах, и нет никаких оснований связывать его с Ганешей. Здесь более вероятна связь с Африкой, нежели с Индией. А вот о существовании на территории Индостана культа слона в древности имеется достаточно свидетельств. По крайней мере, археологические находки говорят об особом отношении к этому животному и о его достаточно высоком статусе в древних культурах.
Геракл из Эрмитажа. Римская скульптура II в. по греческому образцу IV в. до н. э.
Изображение слона встречается на терракотовых печатях из Хараппы и Чанху-Даро, а в Мохенджо-Даро и в Лотхале (Гуджрат) были найдены терракотовые фигурки слонов (Kadgaonkar, 2016: 142). В Даймабаде (Махараштра) была обнаружена бронзовая фигурка слона, относящаяся к 1500–1000 гг. до н. э., а бронзовая фигурка слона из Адичанналура (Тамилнаду) датируется 1000–800 гг. до н. э. Также во многих частях Индии при раскопках были найдены фигурки слона из терракоты, которые датируются I тыс. до н. э. (800–400 гг. до н. э.): в Насике (Махараштра), Сонпуре (Бихар), Вайшали-Каушамби-Хастинапуре, Шравасти-Матхуре-Сонкхе (Уттар-Прадеш). Причем некоторые из этих фигурок были окрашены. При раскопках в Махешваре и Навдатоли (Мадхья-Прадеш) была обнаружена черная стеклянная печать квадратной формы, на которой выгравирован слон (Kadgaonkar, 2016: 142). И, опять-таки, нет никаких данных, которые бы свидетельствовали о том, что все эти «слоники» имели хоть какое-нибудь отношение, пусть даже самое отдаленное, к культу Ганеши.
С включением части Индии в состав греко-бактрийского царства на монетах некоторых правителей стали появляться не только надписи на одном из индийских языков, но и изображения животных, обитающих в Индостане: слона, зебу (горбатый бык Шивы) и других животных. К примеру, на круглой серебряной монете Аполлодота с одной стороны изображен зебу, а с другой – слон. Слон считался священным животным Такшашилы, а зебу был символом города Пушкалавати. Эти образы использовали последующие цари Такшашилы и Гандхары (Tarn, 1951: 163). Изображение слона чаще всего можно было встретить на греческих монетах в Такшашиле (наряду со львом и зебу).
Возможно, интерес к слону явился результатом встречи Александра Македонского с индийской армией. Поэтому слон так часто встречается на греко-бактрийских и греческих монетах, которые чеканились при Деметрии, Архебии, Антимахе, Антиалкиде, Гелиокле, Апполодоте, Азесе, Менандре, Лисии, Селевке I, Антиохе III и многих других правителях, особенно на четырехугольных медных монетах тех правителей, власть которых простиралась на северные части Индии[5] (Тревер, 1940: 133). Специалисты уверены, что мотив слона на индийских монетах имеет как религиозное, так и политическое значение (Condra, 2016: 69).
Иногда на монетах слон изображался с колокольчиком на шее – как на «тройной бронзе» Деметрия I, и при этом хобот слона изогнут точно так же, как и на слоновьем головном уборе, о котором говорилось выше (ил. 45, Попов, 2008: 127). То же можно видеть и на монетах первого индоскифского царя по имени Мауэс, или Май (ок. 85–60 до н. э.): голова слона с колокольчиком на шее и изогнутый хобот в виде все той же латинской «s», как на головном уборе Деметрия (Plate III, ил. 4; Brown, 1922). Возможно, на этих трех монетах изображен один и тот же слон – старый слон Такшашилы, где в древности мог существовать культ слона, запечатленный на монетах Деметрия и Аполлодота.
Основываясь на описании Филострата, У. Торн предположил, что старый слон с колокольчиком на шее из города Такшашилы был тем самым слоном, который некогда принадлежал царю Пору и которого посвятил Александр Македонский такшашильскому храму Солнца. Известно, что жители города умащали животное миррой и украшали цветочными гирляндами. Этот факт позволяет говорить о существовании в Такшашиле культа слона (Tarn, 1951: 164; Тревер, 1940: 134).
По другой версии, слон с колокольчиком на шее – это божество города Капиши, расположенного в прошлом на территории современного Афганистана (Banerjea, 1938: 301). Интересно, что одним из эпитетов Ганеши является Читрагханта-Винаяка – Ганеша с колокольчиком (имя одного из 56 Винаяков, которые окружают город Каши). Вполне возможно, что в древности слон был символом местного божества, охранявшего город (нагара-девата). Даже сегодня у входа в южноиндийский храм можно увидеть слона с колокольчиком на шее, встречающего и благославляющего прихожан [6].
О возможном существовании культа слона в городе Капиши свидетельствует нумизматический материал, относящийся к 170–150 годам до н. э. На монетах Эвкратида I (около 171–145 до н. э.) изображено сидящее на троне божество (вероятно, богиня), справа от которого находится голова слона, а легенда реверса, выполненная письмом кхароштхи, гласит: «Божество города Капиши»[7] («Kavisiye nagara devata») (Banerjea, 1938: 295). Можно было бы предположить, что надпись относится к сидящему божеству, в то время как слон символизирует власть и силу. Однако название города может быть связано с культом слона, поскольку слово «капи» означает «слон». В пользу данного предположения говорят и «Записки» китайского путешественника – Сюань Цзана.
Буддийский монах Сюань Цзан, побывавший в Индии в 629–645 гг. и оставивший описание этого путешествия – «Записки о западных странах [эпохи] Великой Тан», посещал город Капиши. Судя по описанию Сюань Цзана, большинство населения города было связано с шиваитским культом: «Храмов дэвов около 10, иноверцев[8] около 1000 человек: те, кто ходят обнаженными [9], те, кто обмазываются золой [10], и те, кто украшают головы связками черепов[11] (Сюань Цзан, 2012: 51). Как известно, культ Ганеши располагается в рамках шиваитской мифологии.
Сюань Цзан также сообщает, что к юго-западу от города Субидофалацы[12] находится гора Пилусара, а дух горы принимает облик слона. По этой причине данное место называется Каменный Слон (Сюань Цзан, 2012: 56). Как сообщает переводчик и комментатор «Записок» Н. В. Александрова, Пилусара, или Билосоло, буквально означает «Сила слона» (Сюань Цзан, 2012: 361). Еще в первой половине прошлого века исследователи пришли к заключению, что это название происходит от слова «pilu», означающее «слон» и которое, в свою очередь, происходит от персидского «bil» с тем же значением (Baneijea, 1938: 296). Кстати, палийское слово «pillaka» тоже означает молодого слона.
По мнению индийского ученого Нараяна, сакральность слона связана с горой (Narain, 1991: 36). Во многих северо-восточных областях Южной Азии слон тоже является священным животным и может считаться божеством города, духом горы, скалы или камня. Возможно, не последнюю роль в сакрализации природных объектов сыграло их слоноподобное очертание и массивность, и именно этот момент обусловил впоследствии широкое распространение в Индии поклонения «самовозникшему» (сваямбху)[13] Ганеше в образе камня, имеющего изгиб в виде хобота (Narain, 1991: 34).
В «Записках» Сюань Цзана речь идет о древнем культе, который процветал на территории современного Афганистана задолго до того, как китайский путешественник посетил эти края. И возможно, что именно этот культ был зафиксирован на монетах греко-бактрийского царя Эвкратида I, который правил в азиатских владениях Александра Македонского. Как известно, политические и экономические условия всегда влияют на религию и искусство. До появления ислама Афганистан имел тесные культурные связи с Индией, а местное население поклонялось индуистским и буддийским божествам.
Религиозная сфера всегда была теснейшим образом связана с политикой и властью, обслуживала интересы правителей и государства. Любая смена власти сказывалась на жизни храмов, на развитии религиозных культов и иконографии. Если, согласно К. В. Треверу, образ Аполлона из Бактрии проник в Индию и там содействовал сложению иконографии Гаутамы (Тревер, 1940: 22), то можно предположить, что какое-то местное божество тоже могло сыграть свою роль в становлении иконографии Ганеши, снабдив его слоновьими чертами.
Известно, что в последние века I тыс. до н. э. и в первые века I тыс. н. э. на территории современных Афганистана и Пакистана были распространены многие индуистские культы. Здесь были найдены изображения Шивы и Сурьи, относящиеся ко времени ранее VI века н. э. (Dhavalikar, 1991: 50). В то же время в древности северо-западная часть Индийского субконтинента была ареалом распространения многих культов, которые позже вобрал в себя и трансформировал индуизм. Здесь неоднократно происходили крупные миграционные процессы, приводившие к слиянию различных культур, и как следствие, к появлению новых иконографических деталей, а также к синтезу мифологических сюжетов и образов. По словам К. В. Тревера, там, где сильные традиции древнейших местных культов переплетались с религиозными представлениями соседних народов (Ирана и Индии) и с образами античной мифологии, занесенными сюда греческими переселенцами, начиная с VI в. до н. э., где на престоле сидели цари-греки, пусть даже и метисы (во втором-третьем поколении), там сосуществовали различные религиозные представления и культы, создавая новые религиозные образы и учения (Тревер, 1940: 25).
В Японии есть несколько совершенно сказочных историй, связанных с парным образом Ганеши, известного как Кангитен. При этом их источник не ясен. Однако если принять во внимание окружение, составляющее сюжетный фон этих рассказов, то наиболее вероятным местом их происхождения оказывается северо-западная часть ареала распространения индийской культуры (Sanford, 1991: 300). То есть, тот самый регион, о котором мы говорим. Именно на территории Афганистана были найдены самые первые скульптурные изображения Ганеши, относящиеся примерно к IV–VI вв. н. э., что свидетельствует о популярности Ганеши в данном регионе.
Известно два афганских изображения Ганеши. Самое раннее – это скульптура из Сакар Дхара, которая датируется IV веком нашей эры (Bermijn, 1999: 58). Здесь у Ганеши плоский живот и довольно развитая мускулатура. Вторая скульптура, изображающая Ганешу в тигровой шкуре, была найдена в том же регионе и известна как «Ганеша из Гардеза». Она датируется концом V или началом VI века, либо же чуть позднее – VII веком. Надпись на основании скульптуры гласит: «Это изображение Маха-Винаяки было установлено Парама Бхаттаракой Махараджадхираджей Шахи Кхингалой на тринадцатый день светлой половины месяца джйештха восьмого года». То есть надпись прямо говорит, что перед нами именно Ганеша-Винаяка, а не какое-либо другое божество, яляющееся его прототипом. Обе скульптуры являются образцом сильного влияния эллинизма, присущего гандхарской школе, хотя украшения и одеяния говорят о влиянии магадхской школы.
Все эти находки позволяют сделать три важных вывода. Во-первых, на формирование культа Ганеши оказала влияние древнегреческая и эллинистическая культура. Во-вторых, на первом этапе формирования иконография Ганеши испытывала заметное влияние шиваизма, на что указывает шкура тигра (и итифаллизм). В-третьих, к первым векам н. э. уже существовал культ Ганеши, хотя его иконография в первые века н. э. еще не была окончательно сформирована.
Много усилий было приложено, чтобы объяснить присутствие в образе Ганеши черт слона. Но ни одна из многочисленных теорий, предложенных на сегодняшний день различными учеными, не является удовлетворительной. Тем не менее, совершенно очевидно, что черты слона в иконографии Ганеши могли появиться лишь при условии особого отношения к этим животным и только после того, как они были обожествлены и стали считаться священными.
По словам А. М. Дубянского, на культ Ганеши оказало влияние почитание слона, известное в Индии с древности (Дубянский, 1996: 138). И действительно, слон в Индии издавна имел священный статус, и к началу нашей эры в северо-западной части Индийского субконтинента уже почиталось некое божество в образе слона. Хотя сам факт существования священного слона, конечно же, не может являться доказательством существования культа Ганеши, он может внести некоторую ясность в вопрос происхождения данного культа, поскольку священный слон, несомненно, был одной из доминант, повлиявших на формирование иконографического образа Ганеши.
Слон играл слишком важную роль в жизни жителей Индийского субконтинента, чтобы остаться незамеченным. Это животное было приручено человеком несколько тысяч лет назад. Слоны использовались индийцами как в мирной жизни, так и на войне задолго до того, как стали известны в греческом мире. Принято считать, что впервые слон был приручен и одомашнен именно в Индии. В качестве доказательства приводятся изображения слонов с покрывалом на спине, встречающиеся на изображениях времен хараппской культуры (2500–1700 гг. до н. э.).