Легенды Сэнгоку. Золотой остров

– Помолчите Такахиро-сан! – вперёд выехал Накадзё Фуджисукэ или, как его ещё называли «старик Фуджи». – Во-первых, этот замок построил не клан Иробэ, его возвели во времена войны Намбокутё4. А во-вторых, это вовсе не замок, а всего лишь поместье Кацунаги. Замок вон там! – старик указал пальцем на гору, которая возвышалась за поместьем, примерно в половине ри восточнее. – И поверьте, он там не один.

– Не один замок? – переспросил Кагэтора.

– Именно. – подтвердил Накадзё, оглядывая окрестности. – Тэнсю, стоит на горе Ёгайсан, в центре. Между ней и поместьем, на горе Мономи, стоит ещё один комплекс. И на самом востоке, на горе Минова, – третий.

– А зачем на востоке? – поинтересовался князь. – Там ведь непролазные леса и горы?

– Оттуда, по известным лишь одному Иробэ, тропам, он может попасть во владения клана Датэ и устроить там небольшой беспорядок. – Фуджисукэ посмотрел на Кагэтору и лукаво ухмыльнулся. – Что он с лихвой и делает.

– То есть, разбойничает у наших соседей. – пояснил Усами.

– Таков Иробэ Кацунага. – подытожил старик Фуджи. – Кстати, вот и он сам!

Все посмотрели в сторону резиденции северного воина.

Из ворот вышли трое. В одном из них, в том, что шёл впереди всех, Накадзё узнал хозяина столь необычного замка. Остальные, видимо, были его доверенные соратники или слуги. Шли они пешком, но в полном вооружении. У одного из сопровождающих, в руке находился лук, другой был с длинным копьём нагаэ. Сам Иробэ тоже выглядел внушительно. Выше среднего роста, крепко сложенный, облачён в домару с белой и преобладающей зелёной шнуровкой. На тулье его шлема, на передней части, красовался золотой герб-камон, – три бамбуковых побега. На поясе висел меч-тачи, а в правой руке, положив на плечо, Кацунага нёс не что иное, как масакари-штурмовой топор на длинной рукояти, которым, в основном, ворота проламывали. Но сейчас, грозный северянин, точно не ворота собирался ломать.

Кагэтора спешился и двинулся к нему на встречу. Сопровождать его взялись те, кто лучше всех знал Иробэ – Усами и Накадзё. Встретились на нейтральной территории, как раз между армией Этиго и Хирабаяши. Встали друг напротив друга, на расстоянии удара копья – того самого, которое держал один из северян. Молодой князь и Иробэ какое-то время мерили друг друга оценивающими взглядами.

Кацунага, на первый взгляд, был сущий дикарь, не зря ведь с айнами водится. Лицо, заросшее густой чёрной бородой, с небольшой проседью. Глаза дикие, как у кабана перед рывком, но не лишены благоразумия. Это Кагэтора явно видел. Ещё он заметил, как дёрнулась скула на заросшем лице Кацунаги. Северянин, явно, ожидал увидеть совсем другого Кагэтору.

Иробэ первым отвёл взгляд и обратился к сопровождающим князя, словно, не замечая его самого.

– Хитрец Усами Садамицу и Байхисай, будь ты трижды проклят! – грубым, громким голосом поприветствовал северянин.

«Интересно, что за Байхисай?» – подумал про себя Кагэтора, отметив заодно, громкий голос Иробэ, с которым разве, что Ятаро может соревноваться. Но вида не подал, оставаясь невозмутимым и наблюдая за Кацунагой.

– Зачем приехали? Хотите замок захватить или просто подраться?!– Иробэ нагло оскалился. – Я так просто не дамся!

– Можно обойтись и без этого. – произнёс Усами. – Ты можешь просто признать Нагао Кагэтору своим господином и положить конец раздробленности в Этиго.

– Так Нагао или Уэсуги? – переспросил Кацунага. – Я слышал, что Сададзанэ у власти?

– Кагэтора-сама, представляет здесь нашего почтенного сюго! – ответил Садамицу.

– Как в старые добрые времена! – расхохотался Иробэ. – Помнится, лет сорок назад, Байхисай пришёл к моему отцу с точно таким же предложением!

– Сейчас другие времена. – покачал головой Усами. – Никто не хочет никого притеснять, в провинцию возвращаются старые порядки. Сдайся и дело с концом! Если ты это сделаешь, за тобой последуют остальные северные кланы; Огава, Аюкава, Хондзё.

– Так кому я должен, всё-таки, поклониться? – Кацунага наклонился вперёд, словно, хотел лучше разглядеть своих противников. – Старому и дряхлому Сададзанэ, который скоро уйдёт в круг перерождений, не оставив за собой наследников. Или ему…– Иробэ кивнул в сторону Кагэторы и осёкся. Молодой даймё, будто не обращал внимания на говоривших воинов, разглядывая, что-то за спинами северян. – Эй! Кагэтора-сан! Ты куда это смотришь? – прорычал Кацунага.

– Интересное у тебя строение во владении. – с интересом произнёс Кагэтора. – С виду, обычное поместье, без явной защиты. И эта речушка, выполняющая роль рва, совсем мелкая, будто недавно высохла. Берега у неё ещё влажные. Неужели на севере была засуха?

– Ты о чём? – недоумённо спросил Иробэ.

Кагэтора посмотрел на северянина. Их взгляды встретились.

– Хочешь, я расскажу тебе, как ты поступишь? – князь сдвинул брови, лицо его стало воинственным, но не потеряло самообладания. Кацунага кивнул. Ему стало невообразимо интересно, что скажет этот малец. Кагэтора продолжил. – Ты откажешься от наших условий, вернёшься в Хирабаяши и станешь ждать нашего нападения. Мы, по твоему мнению, недооценим оборону этого поместья и пойдём на штурм. Дальше, твои воины сломают плотину в горах, из которой хлынет поток той реки, что недавно здесь была и мои передовые войска смоет в Аракаву. Может кто-то и утонет, под тяжестью своих доспехов, но большие силы, всё равно останутся. Тогда, воспользовавшись нашим замешательством, несколько сотен луков, засыплют нас дождём стрел. Пока мы будем приходить в себя, ты и твои воины, уйдёте в свои горные замки, откуда, вас выбить очень сложно…

– Невозможно! – поправил Иробэ Кагэтору. Было видно, что молодой князь произвёл на грозного северянина огромное впечатление.

– Любой замок, рано или поздно, падёт. Каким бы неприступным он не был. – сказал князь Нагао. – Это лишь вопрос времени.

– С чего ты взял, что я так и поступлю? – вопросил Кацунага. Он даже немного занервничал после слов молодого даймё.

– Иначе, зачем ты осушил реку? – Кагэтора кивнул в сторону Хирабаяши. – Твоё поместье мы возьмём в любом случае, а в чистом поле, сражаться с нами полное безумие.

– Допустим. – задумчиво произнёс Иробэ. – И, что ты намерен делать Кагэтора-сан?

– Я поступлю по-своему. Твоей ловушке, не суждено сработать, как и всему твоему плану.

– Тогда…– Кацунага покрепче сжал рукоять масакари и убрал его с плеча. Внезапно, он увидел перед глазами яркую вспышку, после которой последовал звук, – щелчок хабаки5 об ножны. В следующее мгновение, топор северянина отделился от рукояти и тяжело упал ему под ноги, воткнувшись в землю. Иробэ безучастно посмотрел на своё бывшее оружие.

Воины, из армии Этиго, насторожились, а сопровождающие Кацунагу, приняли обороняющую стойку.

Кагэтора только и убрал руку от рукояти своего меча, который мирно покоился в ножнах.

– Это было быстро! – прокомментировал Иробэ, молниеносный удар молодого князя. Ему определённо, начинал нравиться этот отпрыск Тамэкагэ.

– Подумай Кацунага-сан. Если мы с тобой не объединимся. Если мы все, не станем единым целым, – каждого из нас срубят так же, как я сейчас срубил твой масакари. Встань с нами под одно знамя, и вместе мы сможем объединить и защитить Этиго. – Кагэтора снова посмотрел в глаза северянину. Взгляд Иробэ уже не был диким. Враждебность сменилась размышлением.

Кацунага небрежно откинул рукоять своего испорченного топора, оглядел пришедшею на покорение севера армию. Стукну со всей силы, себя в грудь кулаком и сказал:

– Я, Иробэ Тотоми-но-ками Кацунага, владетель Хирабаяши, клянусь, что буду служить вам до последнего вздоха и не придам под страхом смерти! – такая внезапная перемена позиции и громогласный тон, удивил обе стороны. Некоторые, даже подумали, что Иробэ хитрит, ан нет. Когда, гордый и буйный северянин, склонил колено перед молодым князем, все сомнения развеялись. Кацунага, которого все знали, никогда бы не склонился перед тем, кому не собирался служить.

После непродолжительных переговоров обе стороны разошлись.

– Я впечатлён вами Кагэтора-сама! – восхищённо проговорил Усами. – Даже ваш отец не мог повлиять на Иробэ так быстро! Вы не просто переманили его на свою сторону, вы тронули сердце сурового северного воина!

– Будет тебе Усами. – отмахнулся Нагао. – Я просто делал то, что считал нужным. И кстати, – князь обратился к Накадзё. – почему Кацунага назвал тебя Байхисай, к тому же, трижды проклял? Разве вы не друзья?

– Отчасти. – ответил Фуджисукэ не глядя на даймё. – Мы больше союзники, чем друзья. Как можно называть другом того, кто практически загнал в могилу его отца.

– Ты убил отца Иробэ? – удивился Кагэтора.

– Не совсем. – старик Фуджи повернулся к князю. – Я захватил Хирабаяши в одиночку, так как войск у меня было недостаточно, ни для штурма, ни для осады. Поэтому, я один пробрался на гору Ёгайсан, захватил в плен Иробэ Норинагу, отца Кацунаги, и притащил его в свой лагерь. Старик брыкался, поэтому, мне пришлось его немного ранить. Кацунаге было тогда лет пятнадцать или около того, поэтому он безоговорочно сдал замок.

– А его отец после этого умер? – спросил Кагэтора.

– Да. – кивнул старик Фуджи. – Через несколько лет. Он был стар и рана, нанесённая мной, загноилась. Но Кацунага человек суровый, он понимал, что идёт война за раздел провинции, и винить меня не стал, хотя и не забыл. За это я его уважаю.

– А что, всё-таки с Байхисаем? – напомнил молодой князь.

– И любопытный же вы! – Накадзё улыбнулся. – Байхисай – так меня назвали, когда я ушёл в горы на несколько лет, дабы познать, кто я есть и зачем живу. Там я облюбовал одно местечко с растущей на склоне гор дикой сливой. Я дал ей обет…

– Сливе? – Кагэтора насмешливо улыбнулся.

– Да. Я обещал ей, что не уйду отсюда, пока не прозрею.

– И ты несколько лет жил наедине лишь со сливой? – поразился князь. – Ну и выдержка!

– Именно поэтому, я победил вас тогда, когда мы впервые встретились.

– Ты прозрел?

– Именно. Байхисай -значит обет трепещущей дикой сливе. – Фуджисукэ лукаво улыбнулся. – И именно поэтому я так хорошо выгляжу в свои шестьдесят восемь! – все трое расхохотались.

Через несколько часов армия двинулась дальше на север. Только теперь их стало немного больше, ведь среди столь большого многообразия знамён, появилось ещё одно, три бамбуковых побега на белом поле, – знамя Иробэ Кацунага.

До замка Хондзё добрались поздней ночью того же дня. Здесь их не встречали так враждебно, как это было в Хирабаяши, и даже вышли поприветствовать. Не в доспехах и при оружии, а вполне себе, в мирной одежде. Кагэтора сразу заметил необычный вид одного из встречающих. Необычно в нём было всё, от причёски до одеяния. Волосы не были убраны в хвост, и даже не были распущены. На висках, вместо хвоста, красовались узлы, чем-то напоминающие узел оби. Одежда тоже была странной. Длиннополая рубаха до колен, отдалённо напоминающая косодэ, штаны широкие, но уже хакама и подвязанные лентой под коленями, ботинки меховые, а на шее висело ожерелье магатама из драгоценных камней. Весь его облик напоминал о древних воинах Иператрицы Дзингу. Кагэтора сразу понял, кто был этот странный любитель древности. Ещё в детстве он видел его в компании своего старшего брата Кагэфусы, который погиб сразу после отца. Это был Аюкава Киёнага, непревзойдённый мастер нагината, отличный наездник и историк.

Рядом с ним стоял нынешний владелец замка, Огава Нагасукэ, родной брат покойного Хондзё Фусанаги, истинного хозяина этих земель.

Кагэтора недобро относился к Огаве, ведь тот, фактически погубил своего брата, захватив его замок, пока тот был в походе. А когда Хондзё хотел вернуться, чтобы забрать своё, ему устроили засаду, в которой он и погиб. Поговаривали, что это сделал сам Огава.

Местные хозяева сразу пригласили князя на пир в его честь, конечно вместе со всеми полководцами. Кагэтора сначала заподозрил неладное, но потом оказалось, что это Иробэ упредил своих союзников, что война подошла к концу и они должны поклониться новому даймё. Огава и Аюкава так и поступили, да ещё и успели собрать угощение для прибывших.

Князь Нагао и его вассалы приняли приглашение и проследовали в замок, на самую вершину. Гора, на которой высилось укрепление, была очень высокой, даже выше Касугаямы, хотя и строений намного меньше. Но это никак не влияло на неприступность замка. Штурмовать его было бы намного сложнее, чем осаждать. Вокруг горы раскинулась лишь равнина, на коей стоял небольшой городок, да немного холмов. Дорога, точнее их было несколько, ведущая к тэнсю, представляла собой некое подобие лабиринта. То и дело встречались крутые повороты, ворота и ягура. Кагетора прикинул, что он бы не смог взять замок Ходзё и до весны. Если только нахрапом, положив при этом кучу народа. Но не таков был князь. И ему очень повезло, что Иробэ не стал сопротивляться и пошёл с ним.

Через некоторое время, гости уже пировали. Особенно Какидзаки, который всё не мог дождаться, когда его горло промочит очередная чарка сакэ. В этом походе ему так и не удалось поучаствовать в сражении. Этот неугомонный самурай был из тех, кто очень любил выпить и побуянить, но на поле боя, как и выпивке, ему не было равных. Остальные тоже веселились на славу. Ещё бы, ведь поход закончен. Замок Хондзё был последним очагом сопротивления. Когда армия вернётся домой, провинция будет объединена.

Кагэтора тоже пил. Немного. Ему, почему-то стало грустно. Чем он теперь будет заниматься? Он так стремился к долгожданному миру, так хотел закончить эту войну, что даже не подумал – а что потом? Молодой князь тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и огляделся вокруг.

Дом, где проходило веселье, был настолько прост, что его можно было сравнить с домом разбогатевшего торговца. Вся обстановка довольно проста и ничего не выдавало здесь присутствие самурая, да ещё и хозяина замка.

Кагэтору усадили во главе. Нынешний хозяин, почти всегда, находился подле него и подливал князю горячительный напиток. Но среди всего этого бедлама, Нагао разглядел двоих, ничем не примечательных людей. Первая, была женщина, среднего возраста, со скучающим лицом. Возле неё сидел мальчик, лет восьми-девяти. Его то, Кагэтора и начал разглядывать. Мальчуган, явно не одобрял происходящее здесь, сидел насупившись, глядел на всех исподлобья. Серьезный, даже немного злой. В какой-то момент, взгляды мальчика и даймё встретились и Кагэтора почувствовал, как его душа пылает огнём ненависти ко всем вокруг. Женщина, видимо мать, пыталась его отдёрнуть и увести, но тот, нервно вырывался, и оставался сидеть, сжигая, пирующих своим взглядом.

Кагэтора подозвал сидящего неподалёку Аюкаву и спросил:

– Кто эти люди? – указал он на женщину с мальчиком.

– Это жена покойного хозяина замка. – ответил Киёнага. – А мальчик, рядом с ней, её сын и наследник Ходзё Фусанаги, имя ему Иномару. Мне он приходится двоюродным племянником.

– Странно. Почему Огава оставил при себе семью Хондзё? – поинтересовался Кагэтора.

– Они его родня. – пожал плечами историк. – Жену Фусанаги он взял в наложницы, а этого сорванца, пытается воспитать, как своего.

– Это же подло. – Кагэтора сдвинул брови. – Как можно, погубить собственного брата, забрать его жену и ещё заставить его сына наблюдать за всем этим?!

– Таково наше время! – философски заметил Аюкава. – Вы же тоже погубили своего брата?

– Мы оба знаем, почему я это сделал. – твёрдо ответил князь. – Ты бы поступил так же.

– О-о! – Киёнага сжал кулаки. – Я всей душой был там, с вами, и хотел отомстить за Кагэфусу!

– Так почему не пришёл? – Кагэтора глянул на собеседника.

– Иробэ мне не дал. Сказал, если я уйду, он уничтожит мой клан за предательство. – Аюкава кивнул в сторону маленького наследника Хондзё. – Да и приглядываю я за ним. Хоть он и сорванец и у него скверный характер, но он мой племянник. Кто знает, что взбредёт в голову Огаве.

– Присматривай за ним. – велел Кагэтора.

– За мальчиком? – уточнил Киёнага.

– И за Огавой тоже. – добавил князь. – Я хочу, чтобы клан Хондзё продолжил своё существование. Когда Иномару повзрослеет, проследи, чтобы замок и все его владения, достались ему, а не Огаве. То, что сделали с его отцом не справедливо. Пусть даже это и была война. Ты понял?

– Хай, Кагэтора-сама! – Аюкава поклонился. – Я не подведу вас! В память о вашем брате Кагэфусе!

– Я полагаюсь на тебя.

Проведя в замке Хондзё два дня, армия Этиго отправилась в обратный путь. Скоро они все окажутся в своих домах и займутся мирными делами. Иробэ Кацунагу, Кагэтора назначил приглядывать за северными кокудзин, впрочем, как и раньше. Только теперь, все они были едины, а в Этиго наступил долгожданный мир.