Бесчувственные. Цена Свободы

Глава 1

Тимур

– Погодите! Не спешите так. Я еще не всё сказал! – назидательные слова нейрохирурга врезаются мне в спину, когда я на немеющих ногах отправился к её палате.

– Что еще случилось? – молниеносно очутился около доктора, жестко хватая его за плечо.

От моего некорректного поведения лицо врача покрылось красными пятнами. Так и читалось в его сверкающих гневных глазах, что он за такую выходку готов с меня три шкуры спустить на этом самом месте. Сразу заметно, что никто не позволял себе такого хамского отношения к этой мужской особи в белом халате, стоящей напротив меня.

– Молодой человек, – процедил сквозь зубы он.

Хотя, мне явно показалось в данный момент, что он хотел рявкнуть на все отделение.

– Не вынуждайте меня с вами ругаться и вышвыривать отсюда. Поверьте, я это сделаю. Вы тут находитесь только потому, что я этому позволил быть.

Я заломил брови в насмешке, излучая взглядом всё, что думаю о его угрозах. Если я захочу, его уже через пару часов заменит кто-то поумнее и посговорчивее. Но я этого не сделаю! Уж больно люблю людей с характером и независимой точкой зрения.

– Внимательно Вас слушаю, доктор. – Снисходительно ответил. Засунул руки в карманы джинсов и таращился в ожидание на него в упор.

– Она пришла в себя. Приходит. Она еще ничего не знает. – После этой фразы я вытащил руки и свел брови к переносице. – Не знает, что произошло с ней. Сейчас постепенно она начнет выходить из своего полубессознательного состояния. Ни в коем случае не давите на нее. Просто будьте рядом. Это все, что ей сейчас нужно. – Последнее пробурчал еле слышно. Стащил с лица очки, протирая их вытащенным из кармана платком.

– Сколько времени она будет приходить в себя? Когда её можно будет забрать? – от моих брошенных вопросов доктор замер. Медленно поднял на меня обескураженные глаза в непонимании.

– Вы в своем уме вообще? Извините, возможно, Вы до конца не поняли её диагноз? – начал ехидно подначивать меня со злостью в голосе.

Перебил его, не дав слова больше вставить.

– Я понял! Поэтому и спрашиваю.

– Нет! Если бы поняли, о чем речь, Вы бы такие глупые вопросы не задавали. Ну что ж. – Прищурившись, он обводил мое лицо и о чем-то лихорадочно соображал.

Стоит ли мне говорить? Нет! Заслуживаю ли я знать правду? Тот ли я человек, который пойдет до конца, до победного? Выдержу ли я испытания?

– У неё перелом позвонка. Она не сможет ходить, сидеть, возможно, потеряна чувствительность в руках. Об этом мы узнаем, когда она придет в себя. А главное, ко всему прочему – она не может говорить. День, а может, два, а может, и пару месяцев. А бывает и такое, что голос просто не возвращается. Никогда. Если мы восстановим голос, то, возможно, случится изменение речевого звучания, тональности.

Я не должен был в данный момент об этом думать. Не имел права. Но я совру, если скажу, что не рад сложившейся ситуации – что она не сможет некоторое время говорить. Я знаю её и её характер – больница бы стояла на ушах!

– Вы в этом находите что-то смешное? – донесся до моих ушей недоуменный с упреком вопрос.

– Нет.

– Нет? Хм… ну, тогда слушайте дальше. Два месяца она будет тут, это при хорошем раскладе. Шесть месяцев – при плохом. После – реабилитация.

– А сейчас это не реабилитация разве?

Артур Азарович страдальчески выпустил воздух из себя и отвернулся в сторону. Хмурил брови, говоря всем видом о том, как же можно быть таким редкостным дебилом.

– Сейчас восстановление. Она будет сращивать кости. Если Вы берете на себя груз ответственности в виде неё, то… – заглянул мне в глаза проникновенно, – это будет очень и очень долго. Очень дорого и психологически сложно. Мы не знаем, что последует после того, когда она все узнает. Для каждого очень сложно смириться с такой участью.

Я знаю дальнейшие последствия, когда для нее все откроется.

– Завязывайте, доктор, меня «лечить». Понял, не дурак. Я никуда не денусь.

От его слов боль в груди разливалась кислотным ядом, отравляя мой мозг и внутренности. Я знал, на что шел. Знал, что меня ждет. Но я совсем не готов к её реакции, когда она все просечет о своем положении. Я дико желал в этот момент находиться на другой планете. Подальше от нее поломанной. От её душераздирающих больных глаз, которые будут меня каждый раз прожигать в немом укоре.

Развернулся и поплелся к ней, решая с этой секунды, что, не смотря ни на что, буду рядом с ней. Чтобы ни случилось, и как бы она себя ни вела, постараться вытянуть её из холодной беспросветной пропасти.

Когда-то я уже так попал впросак. Обманулся, считая, что девчонка ничего не стоит. Она, глупая, не подумав напала, чтобы спиздить бабки. Однажды хрупкая девочка смогла своим видом ввести меня в заблуждение. Обвести вокруг пальца. Но теперь я буду более осмотрителен. Теперь я хотя бы осознаю её ценность для себя. Осознаю, кто она и на что способна. На этот раз постараюсь сберечь её и себя. Нужно что-то менять… что-то решать.

Прикрыл за собой дверь палаты, не решаясь кинуть взгляд на неё. Смотрит? Спит?

Тяжело дыша, смотрел на свою сжимающуюся руку на стальной ручке двери. Неторопливо поднимал взгляд по белому полотну, утыкаясь в точку напротив себя.

Сейчас? Сейчас ли все поменяется? Или завтра? Или когда она восстановится, Тим? А может… может, и вовсе никогда? Ты же каждый раз видел, как ее глаза горят ненавистью к тебе. Удушающей, неизгладимой ненавистью, которая готова смести все на своем пути. Которая может оставить очередные болезненные раны внутри. Она тебя ненавидит и не только. Презирает! Презирает за все, что посмел с ней сотворить.

А теперь… теперь ты не только виноват в гибели родителей, но и в том положении, в котором находится сейчас она.

Что ты за падаль такая?

Прикрыл глаза и, не мешкая больше ни секунды, развернулся к ней. Словно и не приходила в себя. Словно не происходило с ней того кошмара, что случился десять минут назад. Восковая неподвижная кукла. Ни жива и ни мертва. Гуляет где-то посреди той значимой черты.

Преодолев в два шага палату, оказываюсь около её кровати. Низко нагнулся к её лицу, как проделывал это каждую ночь, пока она была рядом. Была со мной.

Когда? Когда же ты успела все разворошить во мне?

Прикоснулся подушечками пальцев к лицу и отправился в путь по гладкой молочной коже.

Когда? Когда увидел в первый раз? Или когда увидел на дороге, практически мертвую?

Но внутренний голос упорно твердил, что с первой встречи.

Наверное… наверное это правда. Я за долгое время что-то ощутил к чужому человеку. Сколько лет это ж прошло? И было ли такое когда-то? Как после такого я могу тебя потерять? А, девочка? У тебя есть ответы на мои вопросы?

Провел пальцами по её губам, ощущая, как что-то ворочается в солнечном сплетении от незамысловатого движения.

Нееет… теперь точно нееет. Не отпущу тебя. Обещаю, я во всем разберусь. Не только в том, что с тобой вытворяли, но и найду того, кто тебя сбил. Не только поставлю на ноги, но и вдохну в тебя жизнь. Иначе. Не как в прошлый раз.

Я постараюсь, милая. Не умею, но обещаю, я научусь. Я буду пытаться, только не убегай от меня, прошу.

В голове чертова неразбериха, но одна зудящая, ясная фраза не дает мне покоя. Она и есть мой второй шанс. Кто-то или что-то дал нам второй шанс. И ты будешь дураком, если не используешь его, Тим.

От моих касаний черные ресницы затрепетали, а глаза под веками завращались. Словно пытается открыть их и увидеть свет.

– Я тут. Открывай глаза, – прошептал ей тихо, обдавая лицо теплым дыханием.

Медленно, с трудом разлепила веки и плавающими глазами ни на чем не задерживала взгляд. Разулыбался, когда встретил прозрачный цвет глаз. Полюбившийся за последние три недели цвет.

Но, то ли не выдержав света в палате, то ли то, что до конца не пришла в себя, вновь прикрыла веки.

– Слышишь меня? Ты молодец, сильная. Справилась. Все будет хорошо, я обещаю. Откроешь еще раз глазки? – и в подтверждение моих слов, что это не мой глюк, что она и вправду пришла в себя, вновь приоткрыла глаза, как слепой котенок.

Расфокусированным взглядом перемещалась по палате, ни разу еще не взглянув на меня. Наблюдая за её реакцией, радуясь тому, что она в сознании, понял, что здесь и сейчас совершил жадный спасительный глоток.

Теперь ты рядом, девочка…

– Посмотри на меня.

Отчего-то хотел поймать ее цвет глаз на себе. Ощутить их воздействие внутри себя, когда зачарованно смотрел в них. Когда завораживали меня своей неестественной прозрачной хрустальностью.

Усмехнулся лукаво, когда получил желаемое. Не с первого раза и даже не со второго. Пытаясь на мне остановить взгляд, прикрывала их пару раз. Словно ей что-то мешало видеть, настроить картинку.

– Отдыхай. Тебе нужны силы. Я буду с тобой. Ничего и никого не бойся, милая. – Прошептал ей в губы, исподлобья смотря в её закрытые глаза.

Неспешно обдал ее дыханием, но в последний миг, одумавшись, приподнялся и поцеловал в лоб.

– Спи. Я жду тебя…

Чича

Первый взмах ресниц и ощущение, словно я… А где я? Какого черта кучка размытых придурковатых идиотов надо мной столпились и заглядывают выжидательно мне в глаза? Что за очередной глупый сон?

Боже-е-е… что с моими глазами?

Прикрыла веки от жуткого слепящего света или… солнца? Не сильно задумывалась об этих мелочах, потому что острая резь раздражала глаза, вызывая слезные спазмы.

Не знаю, сколько прошло времени после того, как прикрыла глаза, но меня словно что-то потянуло из спокойного, безмятежного сна. Голос… это был мужской голос. Даже сквозь шум в ушах я разобрала, что он бархатный, растекающийся, с хрипотцой.

Так сильно захотелось, чтобы не останавливался, продолжал говорить что-то невнятное. Понятное только ему. Он словно укачивал меня им. Баюкал на теплых волнах, согретых палящим солнцем. Как же прияяятно…

Открой глаза! Открывай и посмотри, кому он принадлежит. А это было трудно! Ты точно спишь, иначе, что за чертовщина?!

С неимоверным усилием продрала глаза. Мне словно засыпали в них песка, а тело так вообще не слушалось. Ужасная слабость растекалась во мне, но вперемешку с этим, сплеталась с тем бархатом, который лился рядом со мной.

Сверху нависал темный силуэт мужчины, но очертания были такими неточными, расплывчатыми, что при всем своем желании не смогла бы его рассмотреть. Последние силы покидали меня, но прежде, чем провалиться в сон, увидела перед собой полные влажные губы, на которых играла обаятельная, плутовская усмешка.

Этот человек с красивыми губами и есть хозяин того красивого голоса, который пробирается иглами под кожу? Дааа, отстранено подумалось мне. Иначе, откуда сейчас доносится этот хриплый шепот надо мной:

– Спи. Я жду тебя…

Ну, вот!

Я оказалась права. Я сплю! Как тогда объяснить это странное состояние, словно я парю высоко в облаках? Такая невесомость, словно я пушинка. Ни-че-го не чувствую… Как же прекрассссно…

Тимур

Уснула маленькая. Ничего не поняла и не осознала. К лучшему? Пускай только не сейчас, а лучше – никогда…

Соприкоснулся с ней лбами и неотрывно смотрел на подрагивающие веки. Не глядя, двинулся рукой под её простыню, находя хрупкую руку, заключая в свою широкую ладонь.

Смотрел на невозмутимо-мирное личико и нервозно накидывал варианты, как доставить ей минимум боли. Как направить ее в нужное русло, чтобы не забивала свой мозг всякой чушью. Так, чтобы не причинила себе больший вред. Эта ведь ненормальная без тормозов сможет. Выведет кого угодно. Даже мертвого. Даже, если не сможет говорить. Ну, доктор, я тебе не завидую.

Усмехнулся без наигранности, радостно. Предвкушая очередное мозгоебство от этой с виду маленькой, изящной девочки.

– А эта девочка питается только человеческой кровью. Весь мозг мне сожрешь, как только придешь в себя. Да, милая? – соприкасаясь с ней лбами, надавил большим пальцем на её губы, открывая их.

– Что же в тебе такого? М? – учащенно дыша, глухо вымолвил. Сердце оголтело колотится об ребра, а губы от нетерпения зудят.

– Не дашь же? Не позволишь? С тем готова была, а со мной – нет…

Ну, так я тогда сам возьму то, что хочу.

Провел горячим языком по сочным губам, пытаясь распробовать её вкус. Бессознательно, в какой-то на доли секунд отключке, закатил глаза от удовольствия. Приник сильнее к губам, перебирая то верхнюю, то нижнюю. Подхватывая по очередности каждую, всасывая в себя, покусывая, посасывая.

Вздрогнула от моих движений, чем призвала прийти в себя, успокоиться, включить мозг.

Тяжело дыша, обдавая её губы горячим дыханием, смотрел отчего-то дикими глазами на неё. Мало!

– Это все? Все, что дашь мне? – в коматозном состоянии наклонился, и словно хотел примериться к ней губами. Водил по ним, задевал кончиком языка. И в данный миг мне этого было так чертовски мало. Я хотел её. Я завелся.

Вот так, Тим… Захотел ту телку, о которой и помыслить не мог. В первый раз что-то всколыхнулось после первого секса. Спустя двадцать лет.

Не всколыхнулось, а загорелось! Загорелось так, что, когда в первый раз попробовав и узнав, что такое секс, не почувствовал и доли того, что подарила сейчас эта девчонка.

Выпрямился в полный рост и только сейчас ощутил дикий дискомфорт в штанах. Облизал свои губы, ощущая её вкус. Сладость персика и щепотка карамели так и манили меня снова попробовать их, вкусить, облизать.

Сглотнул громко, заколдованно не отрывая взгляд от её розовых губ, которые терзал пару секунд назад.

– Лучше выйди сейчас. Это только все усугубит. А если узнает, то в этот раз точно зарежет тебя.

Но перед соблазном тяжело устоять.

Прежде чем выйти, большим пальцем провел по обеим её губам, зачерпывая оставшуюся блестящую влагу. Облизал его, неотрывно смотря ей в лицо.

Зря! Зря попробовал! Ведь захочешь. Снова захочешь её. Болезненные мысли выжигали мозг, когда поспешно отдалялся от нее.

Вечер следующего дня. Тимур.

Стоял посреди палаты напряженный. Весь натянут, как струна, со сложенными руками на груди. Прищуривая глаза, с опаской следил за тем, как хирург молча стоит около датчика, переписывая её данные в медицинскую карту. А у меня от его вида спокойного, от того, что девчонка больше ни разу так и не пришла в себя, внутри все кипит. Обжигает, блядь! Полыхает так, что мне их отделение хочется разнести в щепки.

– Почему она больше ни разу не пришла в себя? Она ведь вчера очнулась! А сейчас, словно опять в коме. Один признак, что жива – её ебаные хрипы!

От моего мата спина доктора напряглась, но он постарался, как я понял, не придавать этому значения. Наверное, наконец-то дошло, что ничего не изменится, пока я отсюда не свалю. С ней! Дошло, что не наступит его рабочий покой, пока я нахожусь в этом здании, в её палате.

– Я вчера объяснил, что она постепенно будет приходить в себя. Кто-то быстро выходит из состояния комы, кому-то требуется немного больше времени, – не поворачиваясь, спокойно проговорил мне.

– Немного больше – это сколько? – в нетерпении тут же задал вопрос.

Меня бесило его спокойствие. Хотелось его тряхнуть, чтобы уже хоть что-то сделал.

– Не могу знать. Тут зависит от нее, от её организма, от её травмы, – развел руки в стороны, вновь не поворачиваясь ко мне. Ему в прикол так разговаривать? Или ему проще не видеть мою рожу?

Резко перевел глаза на неё, слыша, как через кислородную маску хрипит. Старается кашлять, но вырывается один жуткий хрип. Словно мужик с сорокалетним стажем курильщика.

– Почему у нее кашель такой?

– Из-за возвратного нерва. На вашем языке, из-за потери голоса.

Заломил бровь и опустил руки по швам. Уголки упрямо тянулись вверх от увиденного. Давай! Давай же!

– Видите?

– Вижу. Сильная девочка.

Плюнув на все, растянул губы в счастливой улыбке от его слов.

– Она такааая…

Усмехнулся озорно и подошел к ее больничной кровати. Взял за руку, крепко сжимая.

– Давай… давай, приходи в себя, – мое вмиг поменявшееся настроение полностью зависело от нее.

Пока прожигал спину докторишки, старался не упускать возможности смотреть на нее. Словно почувствовав, что достал её доктора, решила прийти ему на помощь. Хотя… где она и где её помощь окружающим. Усмехнулся.

Видно, с каким трудом ей дается заставить себя разлепить глаза. Она пытается, но глаза открываться не хотят. Даже я это вижу и чувствую.

– Ей рано. Она очень слаба. Нужно еще поспать и набраться сил.

– Она и в сознании наберется. Главное, чтобы не лежала так, словно… – не стал договаривать.

Но что делать, если так казалось? Так и думал. Стоило её увидеть неподвижную, бледную, под белой простыней, как перед глазами вставал образ матери.

Поморщился от того, как она зашлась в кашле. Но блядь, это не кашель, это словно предсмертный скрип.

Перевел ожесточенный взгляд на хирурга, но он, предугадав, о чем думаю, произнес сухо:

– Повторюсь, это нормально. И не надо на меня так смотреть. А тем более, пытаться мне угрожать!

Либо за ним кто-то стоит, либо он невменяемый. Нуу, в принципе такой доктор с ней справится. Я вот потираю руки в желании посмотреть на их войну. Ему я еще покажусь сущим ангелом.

Но я уже не обращал на него никакого внимания. От увиденного наклонился над ней, ловя её взгляд. Глаза то закатывались, то плавали. Не могла ни на чем сконцентрировать взгляд.

Выдохнул тяжело, ощущая, как от её метаний сдавливает грудную клетку. То ли еще будет, Тим. Готовься!

Пригладил аккуратно ее волосы, дожидаясь, когда сможет нас разглядеть.

Чича

Охренеть! Так я себя еще ни разу не чувствовала! По мне словно сто раз в одну и обратную сторону проехались катком. Что случилось?

Хотела нахмуриться, свести брови вместе, открыть глаза, но из всего получилось еле разлепить веки. Твою мать! Как больно!

Ощущала, как волнами подкатывают слезы и тошнота. Слезы от ебучего яркого света. Где я нахожусь, черт бы его побрал! Казалось, в камере для пыток. Где еще так ярко свет будет слепить?!

– У тебя получается. Давай еще раз! Попробуй еще раз открыть!

– Не торопите её. Пускай сама придет к этому.

Нет! О, Боже, нет! Умоляю!!! Только не его голос! Я же… я жеее сбееежала от него?!

Задышала глубоко, чувствуя, как мой мозг сужается до размеров моего любимого грецкого орешка. Я же… я же убежала! А потом…

– Что с ней?! – оглушительно раздался грубый бас над моим ухом.

Твою ж, какого он так орет?! Еще и около моих ушей!

– С ней? С ней все хорошо, Тимур! Она приходит в себя, и мозг начинает в полной мере функционировать.

Нет! Прошу, только не его имя! Только не его голос! Только не он!

В одну секунду перед глазами яркая вспышка фар и шоколадные глаза Ризы. Он? Он сбил меня? Этот ублюдок сбил меня?

Не знаю, почему голос надо мной стал еще громче. А его тональность перебивал какой-то оглушающий писк чего-то противного, действующего на нервы. Выключите эту гребанную штуку!

– Открой глаза! Чича! Открывай глаза, немедленно! – жесткий приказ, нетерпящий возражений.

Как всегда! Как всегда командует мной, толстокожий мудак! Он ведь меня отпустил! Все! Я ведь избавилась от него.

– Я сейчас Вас выгоню из палаты. Я же попросил вчера, на нее нельзя давить!

– Ей плохо! Вы не видите? Её трясет, словно она в предсмертных конвульсиях! – прорычал человек, которого я больше не хотела бы видеть. Никогда.

Что этот придурок несет?! В каких конвульсиях?

Снова постаралась открыть глаза и высказать ему все, от чего незамедлительно получила одобрительное:

– Молодец. Открывай!

Открыв, пару секунд старалась сосредоточить на чем-нибудь взгляд. Неизвестная мне комнатка вертелась, крутилась в разные стороны. Я вроде не пила, но отчего вертолеты? Совсем башка протекла что ли?

– Привет.

Перевела внимание на губы, которые источали голос и плавно подняла взгляд в его глаза.

Боже-е-е, что с ним случилось? На свете существует карма? И ему, наконец-то, за все воздалось?

Вид потрепанный, уставший. Отросшие волосы спадают на лоб, теряясь кончиками в длинных черных ресницах. Глаза, покрасневшие от лопнувших капилляров. Щетина уже переросла в бороду, делая его не только старше на пару лет, но и придавая больше жути его виду.

Да уж. Потрепанный, с горящим взглядом. Из-за меня, что ли? Мы же вчера виделись, когда борода успела отрасти? Хотела задать ему глупый вопрос, но меня что-то отвлекло.

Толком еще не успела сообразить, в чем дело, как почувствовала, что неосознанно меня сковывает невыносимая паника.

Нет… этого не может быть.

Тимур

Я мог до секунды уловить её настроение. Мог распознать взгляд и то, что сейчас ощущает. Наблюдал в замедленной съемке, как неподдельное удивление сменялось непониманием. Непониманием происходящего. А вскоре голубые глаза широко расширялись по мере её понимания, предчувствия. Наполнялись диким и холодным страхом. Страхом перед неизведанным.

В горле саднило от её потерянного взгляда. Побитого. Панического. То, что я и боялся увидеть в ней. Сломленность… Не только в глазах, но и в душе.

Зашевелила губами под кислородной маской, но то, что не могла вымолвить слова, и наружу вырывался устрашающий хрип, привело её в еще большую панику.

Пораженная, с минуту смотрела на меня невидящим взглядом, спрашивая, не снится ли ей это. Даже на какую-то долю секунды мне показалось, что между нами воцарился мир, спокойствие. Забыто о войне, о разногласиях.

Она так пронзительно мне заглядывала в глаза. С таким чувством. Словно и не было между нами ничего. Ни ссор, ни обид, ни рукоприкладства. Здесь и сейчас, в данную секунду она доверилась мне на сто процентов.

– Я тебе обещаю. Мы все сделаем. Все будет, как прежде.

Мне не стоило ей этого говорить. Она, сделав какие-то неправильные выводы, увидела только ей понятный в моих глазах вынесенный приговор.

Я прирос к месту. Не мог сделать ни одного движения. Разлепить рот и пошевелить языком, чтобы как-то привести её в порядок, утешить, что-то постараться сказать.

Я зачарованно смотрел, как слезы ручьем потекли с её хрустальных глаз, завораживая своей красотой и неестественностью.

И мне бы хоть слово ей сказать, но я в какой-то прострации прислонился к ней лбом, в желании хоть как-то облегчить её страдания. Внушить ей, что не брошу её больше. Не выкину за порог двери.

Но все мысли обрываются на истошном, диком мычании. Таком пронизывающем, что, казалось, слышала вся больница. Казалось, что прислонившись к ней, я бью ее разрядом тока. Дикий, наполненный горечью и крупными слезами вой.

– Мммммммм. Мгхммммммммм.

Хочет вывернуться дугой, изогнуться от боли терзаний её души, но и это ей неподвластно. И снова очередное мычание, на которое она способна.

– Ммммммм… ммммммм.

– Обещаю… я тебе обещаю! – Прошептал в лицо, прикрыв веки.

Может, и понадобится много времени, чтобы она вновь стала прежней. Но я все равно этого добьюсь! Чего бы мне это ни стоило! И эту суку, что посмела сбить её и скрыться, я найду. И дай Бог ему к этому времени оказаться уже мертвецом на какой-нибудь свалке.

Глава 2

– Ей нужно успокоиться! Это очень плохо повлияет на её голосовые связки. Может усугубить возникшую проблему, – словно издалека доносился до моих ушей сухой тон. Чужой. Незнакомый мне.

Где я? Что произошло? Кто тот человек, которого не разглядела, но слышу его голос? А, главное, кто я? Что я теперь за существо такое?!

Ничто… я теперь ничто…

– Ммммммм… ммммммммм.

Хочется выть во весь голос. Орать во все горло до лопнувших перепонок. Раздирать глотку до болезненных спазмов. Хочу вывернуться из его объятий! Освободиться от столь непозволительно близких касаний! Отмыть себя от его дурманящего запаха, который забивается в ноздри и оставляет след на коже моего лица. Но не могу! Не могу пошевелиться. Не могу встать и убежать от него, как делала прежде!

Не скрыться от него! Где бы ни оказалась, чтобы ни случилось, везде он! Как наваждение! Как личный сталкер мой! Мое проклятье, за все совершенные грехи.

– Милая, прошу, успокойся. Ты же сама себе вредишь. – Прошептал этот ублюдок мне в ухо.

Одно его касание, горячее дыхание, пронизывающий взгляд, голос, пропитанный жалостью – всё это вызывает в моем теле прилив омерзения.

Неприязнь! Омерзительность! Тошнотворность! Все эти чувства поглощают меня, сжирают, разъедают вместе с костями, как кислота.

Милая?! Никогда! Никогда, подонок, я не буду для тебя милой! После этого его обращения ко мне желала, чтобы выжгли это слово. Чтобы обратили в пепел все буквы, составляющие это выражение. Чтобы он сжирал свой язык всякий раз, когда посмеет мне сказать это в глаза.