Лживые зеркала

Глава 11

Симпатии и клавиши

Неловко двигаясь, Уинифред подтащила себя к Дарлингу. Ей хотелось похлопать себя по щекам, чтобы прийти в чувство. Должно быть, вид у нее действительно был не лучшим, потому что Дарлинг оставил разговор и поглядел на нее с нескрываемым беспокойством.

– Что такое, Мэри-Энн? Тебе нехорошо?

Уинифред охватило раздражение. Оно немного прочистило мысли, которые словно завернули в вату, как рождественские игрушки. Она наконец заметила, что Дарлинг не один. Уоттс выглядывал из-за его спины, глядя на Уинифред с презрительным любопытством.

– Пустяки, я просто запыхалась, – небрежно обронила она и раскрыла веер, стараясь незаметно нащупать стол, чтобы опереться.

Уоттс фыркнул и отвернулся, но Дарлинг, жалобно сведя брови к переносице, не отводил от Уинифред взгляд. Если он до сих пор ничего не понял, то наверняка что-то почувствовал.

– Что ж… Мистер Уоттс, позвольте представить вам мою кузину, мисс Мэри-Энн Оукс.

Уинифред обворожительно улыбнулась и опустила веер, чтобы Уоттс смог лицезреть ее радость, но тот и бровью не повел. Безразлично сцапав ее ладонь, молодой человек оставил на тыльной стороне короткий поцелуй, и лицо у него при этом было такое, будто Дарлинг заставил его съесть ведро жаб. С трудом сохраняя на лице остатки вежливой улыбки, Уинифред обратилась к нему:

– О, мне кажется, мы с вами уже знакомы, мистер Уоттс! Вы ведь были на балу у лорда Уилкиса во вторник?

– Да, я был там. – Взгляд молодого человека без интереса скользнул по ее лицу и платью, а потом он язвительно ухмыльнулся. – Кажется, я тоже вас помню. Мы с вами немного поболтали о политике, верно?

Дарлинг, благоразумно воздержавшийся от участия в разговоре, поглядел на Уоттса с недоумением.

– Верно! Вы сказали, я замечательно в ней разбираюсь! – прощебетала Уинифред. – А где же ваш друг, мистер Дейли? Он потанцует сегодня со мной?

Едкая усмешка Уоттса тут же завяла. Он поджал губы и уставился в бокал в своей руке, будто задаваясь вопросом, что он здесь забыл.

– Нет, его сегодня… не будет, – сквозь зубы выдавил он.

Его глаза бегали по полу. Уинифред видела, что ему нестерпимо хочется уйти, но в то же время он прекрасно понимал, что другие будут донимать его расспросами куда больше, чем глуповатый Дарлинг и его еще более глупая кузина.

Пока Уоттс не видит, Уинифред локтем пихнула юношу, и тот удивленно охнул.

– Я… то есть… Мистер Уоттс, вы сегодня не танцуете? – спросил он с такой неловкостью, что хуже было бы, только если бы он еще и почесал голову.

– Отчего же? – Его лицо потемнело. – Мисс Оукс, могу я иметь честь украсть вас у вашего кузена на следующий танец?

Уинифред надула губки и покачала головой.

– Я обещала второй Теодору. Но следующий… – Она начала торопливо листать свою бальную книжку, будто ей самой или Уоттсу в самом деле было дело до танцев. – Следующий у меня свободен!

– Восхитительно. – Уоттс метнул мрачный взгляд на Дарлинга и отхлебнул из бокала. – Как видите, я танцую.

Пока Дарлинг бормотал что-то невразумительное, Уинифред снова начала строить глазки – без надежды на успех, а скорее для приличия. Пусть расслабится немного и думает, что Мэри-Энн подыскивает себе жениха.

– Вы из Лондона, мистер Уоттс?

– Нет, но живу здесь уже довольно давно, – скучающим тоном ответил молодой человек.

Его нарочито неприветливое выражение лица начинало действовать Уинифред на нервы.

– Вот как? Полагаю, вы даете балы?

– Нет. Мой дом слишком мал для приемов.

Дарлинг незаметно тронул ее за руку. Она знала, что это всего лишь знак, что пора заканчивать разговор, но все равно вздрогнула от неожиданного прикосновения и со щелчком сложила веер.

Начинался второй танец. Нужно заставить его нервничать, но не слишком. Чтобы он ничего пока не заподозрил, но в то же время потерял бдительность.

– А что насчет вашего друга, мистера Дейли? В его доме находится место гостям? – Как бы невзначай Уинифред обернулась. – Прошу меня простить, кажется, танец начинается! Теодор, пойдемте!

Уходя, Уинифред затылком почувствовала обескураженный взгляд Уоттса и мысленно похвалила себя за удачно закинутую наживку. Сейчас он испытает мимолетное облегчение от того, что ему не пришлось отвечать на неудобный вопрос. В следующую секунду его охватит страх, вдруг она что-то знает? Потом злость: ничего она не знает, зачем пристает с идиотскими вопросами? Затем, наконец, в его мысли придут штиль и ощущение собственного превосходства: она всего лишь глупая девица. Поэтому когда она ударит, его добьют его собственные удивление и страх.

Погруженная в мысли, Уинифред очнулась только с первыми нотами. Дарлинг и не подумал одернуть ее – стоял рядом, как истукан, не решаясь вымолвить и слово. Идиот.

– Мистер Дарлинг, скажите, мне отрезать вам язык? Похоже, он вам ни к чему, – прошипела она, лихорадочно выуживая из памяти следующее танцевальное движение.

Мазурка была быстрой, но не слишком громкой, по крайней мере, она могла быть уверена, что Дарлинг слышал ее.

– Что не так? – с беспокойством спросил он.

Будь у него хребет, Дарлинг показался хотя бы оскорбленным ее обвинением, во многом беспочвенным. Его же лицо выражало искреннюю тревогу, и это лишь больше привело Уинифред в бешенство.

– Вам Стеллан что-то сказал?

Схватив его руку, она нырнула в образовавшуюся между ними петлю и тут же выпустила ладонь.

– Сказал, – злобно подтвердила она.

Дарлинг сглотнул.

– Вы, похоже, успели обсудить с половиной Лондона, что хотите заполучить меня к себе на работу! Мистеру Уоррену, надеюсь, тоже сообщили, чтобы он не волновался?

– Ох, я… сожалею, что так скомпрометировал вас, – пробормотал Дарлинг, опустив голову.

Уинифред пропустила движение в танце, но он ловко выкрутился, и со стороны никто не заметил конфуза.

– Я поговорю со Стелланом. Он будет молчать, если я попрошу. Я ведь потому с ним и поделился – он ведь мой друг.

– Ваша проблема, мистер Дарлинг, в том, что вы не можете держать рот на замке тогда, когда это нужно, – сурово отрезала Уинифред. Она начинала уставать, и гнев только сильнее ее выматывал. – Не дай боже, еще хоть одна живая душа узнает…

– Этого не повторится, – торопливо закивал Дарлинг. – Никто больше не знает. Я клянусь.

Уинифред хмыкнула и вдруг задумалась, почему именно злится – из-за того, что он кому-то проболтался, или потому, что не способен дать ей отпор?

Остаток мазурки они танцевали молча. В завершающей фигуре танца, когда они стояли друг к другу боком, Дарлинг вдруг опустил к ней голову и горячо прошептал:

– Простите меня, мисс Бейл. Я не хотел вам мешать.

Уинифред снова споткнулась, но перенесла вес на другую ногу и тут же выпрямилась. На смену волне злости, поднявшейся из ниоткуда и туда же ушедшей, пришло неясное смущение. Отчего она смутилась?

– Поговорите… – Она сглотнула, прогоняя из голоса тонкие нотки. – Поговорите с мистером Акли. Убедитесь, что он не станет нам досаждать.

Дарлинг неловко улыбнулся, но было видно, что он испытывает облегчение.

Вместе они вернулись к столу с напитками, где Уоттс опустошал уже третий по счету бокал шампанского, но, кажется, все еще не был пьян. Оно и к лучшему – с трезвым ей будет куда легче договориться. Но больше пить ему явно не стоит.

Улыбаясь, Уинифред порхнула к Уоттсу, и тот смерил ее усталым надменным взглядом. Как она и предполагала, он расслабился и больше не ждет сюрпризов.

– Мистер Уоттс, вы любите вальс? – полюбопытствовала она, прислушиваясь к неуверенным шагам Дарлинга у себя за спиной – кажется, он уходит.

– Нисколько. – Молодой человек одним глотком осушил бокал и поморщился. – Я вообще танцую только в случае крайней необходимости.

Мэри-Энн не уловила намека и надула губки.

– Вот как… Очень жаль. А я вот обожаю вальс! – Уинифред сменила грустное выражение лица на восторженное и возвела глаза к украшенному лепниной потолку. – Целыми днями только и делала бы, что танцевала!

С уходом Дарлинга – а возможно, после третьего бокала спиртного – Уоттс окончательно осмелел и теперь в открытую передразнивал ее улыбку.

–Как чудесно! – Скалясь, он схватил четвертый бокал и тут же пригубил. – Как же вам повезло, что вы танцуете со мной!

Уинифред с детской непосредственностью заглянула в его бокал и рассеянно закивала. Если он и дальше продолжит пить, ничего не выйдет.

– Да-да… А что это у вас? Это шампанское?

Уоттс фыркнул и сунул ей бокал под нос.

– Да. Хотите?

– Нет, благодарю вас. Маменька говорит, что пьяницы попадают в ад! – доверительно прошептала она.

Молодой человек хмыкнул и повертел бокал в руках. Внезапно его веселость сменилась хмуростью, и он отставил шампанское, не поднимая на Уинифред глаз.

– Если я и попаду в ад, то уж точно не за пьянство. Пойдемте. – И Уоттс подал ей руку.

Танцевал он просто ужасно. Если Дейли уверенно лавировал в толпе гостей, то его друг словно оказался на балу в первый раз. Уинифред дважды отдавила ему ногу, и благодаря ей же они все-таки не столкнулись с другой парой. Уоттс даже не извинился за свой промах, и всякие остатки жалости к нему, которые у нее еще могли оставаться, испарились без следа.

– Мистер Уоттс, – негромким, спокойным голосом начала Уинифред, – вы так и не ответили на мой вопрос. Мистер Дейли тоже не дает приемов?

– Не дает, – неохотно признался он.

Его руки оставались расслаблены. Он все еще не сомневался в собственном превосходстве, хотя необычные для мисс Оукс деловитые нотки должны были его насторожить.

– Отлично понимаю, почему, – сочувственно согласилась она. – За три года на одном месте человеку наскучивает положительно все. Даже балы, сколь бы увлекательна ни была публика. Наверняка у вас и мистера Дейли совершенно нет желания посещать приемы, и еще меньше – давать их. Я права?

– Так и есть, – хрипло подтвердил он и потупился, но рука вдруг сильнее сжала ее талию. – Мисс Оукс?

– Да?

– Я не говорил вам, что живу в Лондоне три года.

– Не говорили, – подтвердила Уинифред.

Уоттс вскинул голову и впервые по-настоящемупосмотрел на нее. В его язвительных глазах теперь плескался страх.

– Кто вы? – спросил он.

Его нижняя челюсть мелко задрожала, и Уинифред охватило предвкушение выигрыша в игре, правила которой знает только она.

– Это совершенно неважно. Немой призрак в доме вашего приятеля гораздо интереснее меня.

Уоттс хотел было отпихнуть ее, но Уинифред крепко вцепилась пальцами в ткань его сюртука и резким движением притянула молодого человека ближе. Она только сейчас заметила, что сюртук с чужого плеча и немного велик Уоттсу.

– Отпустите меня немедленно, – прошептал он и снова взбрыкнул, но уже без прежней решимости. – Отпустите.

– Мне нужно кое-что у вас узнать, – сладким голосом, словно не заметив его слов, произнесла Уинифред. Выпустив из пальцев ткань, она бережно разгладила ее на плече Уоттса, чувствуя, как у него дрожат плечи. – Кое-что, о чем знает Томас Дейли, а теперь и вы.

– Мне-то откуда знать? Пустите меня немедленно!

– Я уверена, что вы знаете, – возразила она. – За одним разделенным секретом неизбежно следуют другие.

– Даже если и так, с чего бы мне передавать вам его слова?

Уоттс продолжал храбриться, но глаза у него покраснели, Уинифред ощущала, как он дрожит всем телом. Он прекрасно понял, что его загнали в угол.

– С того, что я тоже о вас кое-что знаю.

– Молчите! Замолчите, умоляю!

– Вы спросили, с чего бы вам говорить? Это отличный вопрос, мистер Уоттс, просто превосходный. – Наклонившись, Уинифред прошептала: – Потому что я знаю, что в дальней комнате дома, который мистер Дейли снимал последние три года, он скрывал свою душевнобольную сестру. Любопытно, какое заключение врачи дали девушке, которая спит исключительно днем, не разговаривает, расцарапывает собственное горло до крови и приходит в панику при виде острых предметов? Ах, погодите… врачи не знают о ней, не так ли?

Уоттс дернулся от нее как от прокаженной. Он обмяк, и теперь Уинифред практически сама вела его в вальсе.

– Она… за ней наблюдают доктора, – пробормотал он. – Ее осматривал френолог[10]. Ей регулярно делают кровопускание.

– Почему это делают частные доктора, а не специалисты психиатрических лечебниц? – безжалостно надавила Уинифред. – Я прекрасно знаю, что вы с мистером Дейли ходите по дому на цыпочках – лишь бы ее не тревожить. Я знаю, что он отпирает дверь в ее комнату лишь дважды в день. Я знаю, что слуги убрали из ее комнаты все тяжелые предметы и сняли люстру. Мистер Уоттс, вы действительно считаете, что поступали правильно, помогая своему другу держать на привязи душевнобольную женщину?

Уоттс съеживался после каждого слова Уинифред, но последняя фраза привела его в ярость. Он вскинулся, раздувая тонкие ноздри.

– Том знает, как ей лучше! – выплюнул он. – Грейс не опасна – нет нужды держать ее в лечебнице! Она больше никому не навредит. Ей нечего бояться.

– Больше никому не навредит? – медленно повторила Уинифред.

Когда Уоттс зажмурился, в ее голове вспыхнуло понимание.

– Вот, значит, в чем дело. А я-то гадала, почему мистер Уоррен позаботился о том, чтобы передать вашему другу предупреждение. Грейс Дейли кого-то убила.

– Не убила! – взвился Уоттс, и Уинифред сжала пальцы на его плечах, заставляя понизить голос. – Она никого не убивала.

– Значит, покалечила. В любом случае, она опасна для общества.

– Грейс не опасна.

– Объяснитесь, наконец, и позвольте мне об этом судить.

Шумно выдохнув, Уоттс отвел от нее блестящие глаза. В них притаилось странное выражение, похожее на отчаяние, и Уинифред впервые пришло в голову, что Уоттс, возможно, не меньше самого Дейли хочет защитить его сестру.

– У Грейс… хрупкий рассудок, – выдавил он. – Она нуждается в защите… Естественно, она боится.

– Что произошло, мистер Уоттс? – спокойно спросила Уинифред.

– Она напала на свою мать. Свою и Тома. Это случилось больше двадцати лет назад. Грейс очень впечатлительна. Она долгое время страдала от истерии. А потом увидела нож в руке матери… Клянусь, Грейс не хотела ее ранить. Она просто испугалась.

– Ваш друг двадцать лет прячет женщину, навредившую собственной матери? – с отвращением переспросила Уинифред.

– Грейс не вынесет жизни в клинике, – простонал Уоттс. – Громкие звуки… она их не выносит. Она не сможет выжить в месте, полном криков и страха.

– Вы не разжалобите меня, мистер Уоттс. Она должна быть изолирована.

– Что вы хотите? – прошелестел он наконец так тихо, что она едва расслышала. – Что вы хотите за молчание?

Уинифред вдруг поняла, что не находит ответа. Разоблачение чужих секретов раньше было ее любимой игрой. Она обожала копаться в чужом белье и извлекать на свет тайны, от которых зависела жизнь людей. Зная эти тайны, она могла вертеть ими, как ей вздумается. Почему же сейчас она не чувствует привычного азарта? Уоттс и Дейли всеми силами старались не допустить заключения Грейс в психиатрическую клинику – пускай такое решение и могло принести ее изможденному рассудку больше вреда, чем пользы. Прямо сейчас этот надменный язвительный грубиян готов упасть перед ней на колени, лишь бы Уинифред сохранила их с Дейли секрет.

Слова были готовы, вертелись на языке, но когда Уинифред их выдавила, они прозвучали странно:

– Мистер Дейли оказал услугу мистеру Уоррену, из-за которой тот оказался в долгу. Мне нужно знать, в чем она заключалась.

Уоттс поднял на нее покрасневшие глаза, глядевшие теперь без всякого сарказма. Это были глаза человека, борющегося за безопасность дорогой ему женщины, и Уинифред не в чем было его упрекнуть.

– Всего-то? Вы, беспринципная жестокая девушка, могли бы выменять наш секрет на что-нибудь более серьезное. – Он помолчал и сквозь зубы произнес: – Томас хранит его тайну. Мистер Уоррен не всегда имел столько власти, сколько имеет сейчас, понимаете? Хотя… – Уоттс усмехнулся, и его лицо некрасиво исказилось. – Судя по всему, кто-то пытается ему мешать. Зачем-то.

– Какое это имеет отношение к делу? – нетерпеливо воскликнула она.

Ее злило, что даже сейчас, когда молодой человек готов все рассказать, приходится тянуть из него каждое слово. Как будто она настолько глупа и не догадывается, что Уоррен не всегда держал в кулаке весь преступный Лондон!

Уоттс поднял на Уинифред злые глаза.

– Вы, наверное, думаете, что господин Уоррен выбился из грязи в князи? Оказался удачливым уличным отбросом? – ядовито осведомился он, и она невольно вздрогнула, будто получив пощечину. – Вовсе нет. Он выходец из довольно состоятельного британского семейства. Фамилии я, увольте, не припомню, но ему, чтобы жить припеваючи, работать было вовсе не обязательно. – Уоттс скривился. – Но он сбежал из дома, сменил фамилию. Почему – не спрашивайте, я понятия не имею. Но, судя по всему, мистер Уоррен очень желает сохранить эту страницу собственной биографии в секрете.

У Уинифред на мгновение перехватило дыхание. Наводка хороша, но ведь она может оказаться ложной.

– Откуда мне знать, что вы меня не обманываете?

– Зачем мне лгать? Вы, судя по всему, умны. – Его голос дрогнул. – Узнаете, что я сказал вам неправду, и тогда Грейс уже ничто не спасет. – С последним звуком танца он коротко поклонился ей, не глядя в глаза, но в выражении и позе читалась не ненависть, а глубокая усталость. – Я уеду следом за ними. Довольно с нас Лондона. Надеюсь, мы больше с вами никогда не увидимся, мисс Оукс.

– Я тоже, – искренне заверила Уинифред, но Уоттс уже развернулся и ушел.

Ей в самом деле не хотелось идти на столь безнравственный и беспощадный шаг, но что оставалось делать? Его секрет ложился на карту против ее.

Что ж, по крайней мере, бал увенчался успехом. Уинифред удалось выяснить, что именно скрывает Уоррен, и пусть этот секрет лишь малая толика в багаже его тайн, это уже кое-что.

Дарлинга не было на прежнем месте. Уинифред оглядела зал: Уоттс спешно прощался с хозяевами бала, Эвелин старательно отвлекала на себя внимание гувернантки, изображая немощь, но вот подставного кузена нигде не было видно.

Наконец она разглядела его черную голову на голубом диванчике и торопливо протиснулась в его сторону. Уинифред не терпелось поделиться с ним хорошей новостью, но улыбка сама собой сползла с ее лица, когда гости наконец пропустили ее.

Дарлинг был пьян. Некогда гладко причесанные волосы были всклокочены и торчали буйными кудрями. Он раскраснелся, а его глаза влажно блестели. Увидев Уинифред, он дернулся было, чтобы встать, но чья-то рука схватила его за жилет и пригвоздила обратно к диванчику.

Стеллан глядел на нее с вызывающей насмешкой – мол, что ты сделаешь теперь? Он полусидел на диване, широко расставив ноги. В его позе небрежность сочеталась с опасностью, но сейчас Уинифред не испытывала перед ним страха. Она чувствовала только дикую ярость. Убрав руку с груди Дарлинга, Стеллан вручил ему очередной бокал, и тот с благодарностью ухватился за него, глядя, как бегут к поверхности пузырьки.

Уинифред до ужаса захотелось убить Стеллана. Вонзить столовый нож ему в грудь, перерезать горло шпилькой, выбросить из окна! Даже отравление сгодится! Как этот нахал посмел напоить Дарлинга у нее на глазах?!

– Мисс Оукс! А мы тут развлекаемся! – Стеллан одарил ее широкой акульей улыбкой. – Тедди немного перебрал, но, думаю, вы не расстроитесь. Так он еще более податлив.

Дарлинг наконец отвел взгляд от искрящегося напитка и снова увидел Уинифред. Его осоловевшие от спиртного глаза вдруг зажглись. Поставив нетронутый бокал на пол, он оттолкнулся от диванчика и встал, немного пошатываясь. Уинифред шагнула вперед и подхватила его под руку, с ненавистью глядя на Стеллана. Тот наблюдал за ними с насмешливым интересом, словно за ручными капуцинами.

– Тедди, дружок, ты как? – с притворным беспокойством спросил он, не отводя смеющегося взгляда от Уинифред.

Стеллан, гад, все понимал. Он нарочно напоил Дарлинга, только чтобы досадить ей. Показал когти, отыгравшись на человеке, который ему доверяет. Если бы в этот момент пьяный Дарлинг на нее не опирался, она бы выцарапала Стеллану глаза.

– Душа моя, – заплетающимся языком выговорил молодой человек, проигнорировав вопрос своего так называемого друга. Он, сам того не осознавая, оперся о Уинифред, и теперь она едва не сгибалась под тяжестью его обманчиво стройного тела. – Вы пришли. Уни… Уинифред…

Она шикнула и поудобнее перехватила его руку. На них начинали коситься гости. Дарлинга нужно было поскорее увести.

– Позвольте мне помочь.

Гибким, грациозным движением Стеллан поднялся с дивана и, не дожидаясь ответа, закинул себе на плечо правую руку Дарлинга. Левой тот вцепился в кружева на платье Уинифред.

– Не стоит, – бросила она и дернула юношу на себя. – Пойдемте, мистер Дарлинг.

– Я забыл, зачем мы пришли, – пробормотал он. Его язык заплетался, будто спотыкаясь о зубы. – Уинифред, вы п-потанцуете со мной?

– Помолчите вы уже, – прошипела она и потащила Дарлинга к выходу, делая вид, что не замечает, что сзади его поддерживает весело ухмыляющийся мистер Акли.

– Вам все не нравится, – пробормотал Дарлинг и тяжелее навалился на ее плечо. Когда он успел так опьянеть? Он не успел бы выпить слишком много! – Я молчу – вы недовольны. Я говорю – вам т-тоже не нравится. Что же мне делать? – Он остановился и приковал к ней умоляющий взгляд. – Скажите, что же мне делать, ч-чтобы вам п-п-п…

Уинифред ощутила, как у нее горят щеки, и еще раз несильно встряхнула юношу, чтобы он пришел в чувство.

– Пойдемте скорее, – перебила она, не желая, чтобы Дарлинг изливал ей душу в присутствии своего друга. – Вот. Мы почти пришли, смотрите.

Вместе со Стелланом они выволокли юношу на боковую лестницу. В зале Дарлинг привлек внимание достаточного количества гостей, зато в коридоре было пусто. Если повезет, все быстро забудут о пьяном чудаке.

– Возвращайтесь на бал. Вы достаточно натворили дел, – бросила Стеллану Уинифред, заставив Дарлинга опереться на лестничные перила.

Тот медленно, осторожно перебирая руками и ногами, точно годовалый младенец, начал спускаться.

Стеллан встал на ступеньку выше Уинифред, заложив за спину руки и разглядывая ее порозовевшее от натуги лицо с нескрываемым наслаждением.

– Что такого, что мы выпили со старым другом? – невинно спросил он. – Не моя вина, что его так пробрало от трех бокалов!

Дарлинг сзади чуть не споткнулся, неловко чертыхнулся, и Уинифред подавила желание зажмуриться. Ну конечно! Он наверняка ведь и не пил раньше!

– Вы прекрасно знали, что делаете, – сурово отрезала она.