Письма из замка дракона 1/3

Но МЫ-то обо всем об этом только думали, а ВЫ уж испугались, как бы чего не вышло. Не знаю, кто на нас в святую инквизицию донес. И какое ей до этого дело. То есть как раз тут я начала понимать, какое ей дело. Поскольку тут есть умные люди. Тоже вроде нашего кружка, только больше. Не полдюжины, а дюжина с четвертью наберется. И другие «цеха» есть, но с ними мы мало разговариваем. Напишу про них всех после.

Да, а тогда я не могла понять, почему меня то ли в ереси, то ли в колдовстве обвиняют, и со всеми обвинениями только чтоб не мучили согласилась. Хотя, уж ты-то знаешь, никогда я никаким колдовством не занималась, а что до ереси, так я и правильное-то Писание плохо знаю, куда мне ересь придумать. Нет, дело именно в том, что мы в своем кружке о том, о чем нельзя, рассуждали. И это что-то, о чем нельзя – как раз то, почему нас людьми не считают. Ну ладно, не стану мучить тебя тем, что тебе не интересно.

Самое главное: я жива и невредима! (Если ты еще не понял и думаешь, что получил письмо из чистилища). Надеюсь, ты рад? Или уже успел вздохнуть с облегчением, избавившись от жены – признанной ведьмы и еретички? Шучу. Хотя шутка так на правду похожа могла бы быть, что совсем не смешная.

Надо же, все всего лишь позавчера случилось, а кажется – давным-давно.

Когда Дракон вынул меня из тюрьмы и унес, я сперва испугалась, а что, возьмет и съест. Я не спала, ведь казнь на VI утра назначили. Индийское 6. Гораздо раньше, мне показалось, среди ночи, в тюрьме какое-то шевеление началось, шаги, я испугалась, от отчаяния сообразила, что ведь сначала еще выведут, на телегу посадят, будут долго медленно по улицам возить, вслед за тем обратно на площадь, к тюрьме и ратуше, привезут. На это много времени нужно. А значит, может быть, вот-вот войдут!

Я знаю, панику перед опасным делом можно преодолеть, воображая себе, что будет после всего, как будто все уже позади. Это как бы мостик, через пропасть перекинутый, которая ум человека грозит поглотить и в безумца его превратить. Если предстоит бой, наверняка грозящий гибелью, северяне, например, думают о том, что или уцелеют, или за гибель в бою попадут в свой рай для героев. Но, увы, сожжение – не такая казнь, которая оставляет ведьме подобные иллюзии. Какой уж тут рай – хоть бы в чистилище, а не в ад. С другой стороны, у ложно обвиненной ведьмы надежда на рай, конечно, есть… Такая же, как у всех – но никто из этих всех, однако, в рай не торопится. Да и сам костер очень трудно представлять, как будто он уже был, когда он только предстоит… Впрочем, на самом деле у меня-то была надежда, мой мостик в будущее, вот только оно было почти столь же пугающим, как сам костер…

Говорят, когда чего-то ждешь, время очень долго тянется. Ага, как же, тянется! Да оно летит стрелой!

Но стражи и палача я не дождалась. Он прилетел еще раньше, как-то к стене снаружи прицепился. Я услыхала снаружи стук по стене и очень удивилась. Заглянул он сперва в окошко – глаз, как у кота, но чуть ли не во все окошко величиной. А вокруг-то ничего и не видно – черный, как ночь! Как будто один огромный глаз у окошка висит и на меня смотрит. Как в ночном кошмаре. Тут я испугалась, но сперва не очень, аття все еще больше боялась, что вот-вот в дверь войдут. Вслед за этим он глаз от окна убрал. Решетку из окошка вынул, подцепив одним черным когтем, прутья согнулись и чуть на коготь не намотались, как будто они не из железа, а из хлебного мякиша.

Нет, не из мякиша, скорее, из макарон – знаешь, такая еда из муки, но не плоская, как обычные лепешки, а много-много тонких червячков. Я как-то тебе такую делала, помнишь? Говорят, римляне эти самые макароны аж от диких варваров монголов привезли, посол самого папы римского в ставку самого монгольского хана ездил – это их король так называется. А другие говорят: путешественник Марко Поло их в далекой восточной стране Китай нашел. Но первые говорят: только, что в Китае они такие же, как в Италии, Марко Поло нашел. И что это следует из того, что само слово макароны – от латинского слова «блаженство». И теперь итальянцы рецепт, как не знаю что, охраняют. Правда, сами они их чаще называют «паста». Я же, помнишь, услыхав про них и как следует подумав, сделала, тесто сквозь дуршлаг над кипятком продавливая! Правда, таким способом, как я придумала, много макарон не сделаешь. Не наесться, а попробовать. Крышка от кастрюли по размеру дуршлага только на дюйм в него входит, дальше он сужается. И надо крышку снимать и теста добавлять, притом осторожно, чтобы уже торчащие из дырочек макароны не оборвались, а из кипятка-то горячий пар идет!

Но я не о том. Ты помнишь, они, когда вареные, очень легко изгибаются, но сами по себе не рвутся.

Вот так и железные прутья решетки не порвались, а согнулись и вылезли из камня. Откуда-то снаружи раздался громкий звон. Наверное, согнутая решетка на землю упала, а она же все-таки не из теста. И этот черный свою черную лапу внутрь тычет, а она не лезет. Двумя когтями подцепил, теперь за край окошка, и расширил его: выворотил пару больших камней из стены. Шуму получилось еще больше. Уже не звон, а грохот падающих камней. Вдогон лапу внутрь запустил. Ну точно, как в ночном кошмаре! Я от его лапы пряталась, отползала, как будто он кот, а я мышь, да где там! И спрятаться в тюремной каморке негде, и ползать в связанном виде тяжело. Да и какая там мышь! Если у него лапа, как у кошки, так я не мышь, а таракан. Да и лапа больше похожа на птичью, чем кошачью. И зачем увертываться пыталась, сама не знаю, ведь костер страшнее дракона. Но когда он меня поймал – дверь стала со скрежетом открываться, и я на нее обернулась – то не в пасть сунул, а на спину пристроил и как-то закрыл.

Пока по воздуху на спину пересаживал, я увидела, что он и впрямь весь черный, как уголь, а какой он формы в целом, было плохо видно спереди. Хотя оказалось, что на улице уже почти светло. Это тюремное окошко на запад выходит, в той стороне небо еще темное, а над головой уже синеет. Я на часы на ратуше взглянуть успела, там V часов и то ли IV, то ли V двенадцатых часа было (5 часов и то ли 4, то ли 5 двенадцатых часа по-индийски). Вот как привыкла бояться именно того, что за мной стражники и палач скоро придут: меня жуткий дракон своей кошмарной лапой куда-то зловеще тащит – не в пасть ли? – а я на часы смотрю! И тут стало темно.

Я еще успела подумать, что вот на площадь ты придешь, меня в последний раз увидеть, а меня дракон унес. А правда, ты на площадь позавчера, XI марта (11-го марта по-индийски), приходил? Если нет, я не обижусь, я понимаю, это ужасно тяжело.

Комната на спине дракона, в которой я оказалась, прыгала так, как будто он не летел, а скоком скакал. Я видела, как по улице города скачут всадники, и все разбегаются, чтобы не попасть под копыта, но никогда не думала, что и самим всадникам так плохо приходится! Там, правда, оказалось, это он только вверх так, вниз ровно спускается.

Несмотря на эти скачки, в темноте я почти сразу увидела небольшую щель, как от приоткрытой двери, в нижней части комнаты, поскольку в нее было что-то видно. Из-за тряски плохо, и, все-таки, еще не очень светло было, но проваливающуюся вниз тюрьму с проломом в стене я увидела – вот бы она и в самом деле провалилась! В аду таким заведениям самое место! И кстати, хотя дракон проявил большую ловкость при извлечении меня из тюрьмы, на самом деле, может оказаться, что он не очень умен, ну, не как человек, а всего лишь хорошо надрессирован. Но в таком случае его хозяин – а куда он еще может меня тащить? – не иначе, древний и очень знающий алхимик и астролог и не знаю даже кто еще! Или, вариант, сам дракон – разумное, древнее и очень знающее существо, умеющее как-то разговаривать. В обоих случаях у меня есть шанс, пусть небольшой, много нового узнать. Так восторг от вида тюрьмы, в которой меня нет, и ожидания разгадки тайн, все как-то соединилось.

Но восторг вскоре опять сменился тревожным настроением. Я ведь не знала, что меня ждет. Скачка, во всяком случае, не говорила об особо ласковом обращении дракона с людьми. Впрочем, я же не знаю, может, он никак иначе летать не может, так я себя уговаривала.

Это продолжалось очень долго, но на самом деле мне так только показалось. Я ведь успевала отмечать время, все время повторяя молитву «Верую», и считая, сколько раз ее прочла. Щелочка, как если не до конца дверь закрыть, в которую было немного видно, открывалась то сзади, то спереди. Если я правильно поняла, спереди при спуске, сзади при подъеме, а на одной высоте он вообще не летел, набирал высоту, маша крыльями, после того расставлял их и медленно спускался. И хорошо, что не вместе открывалась щель, и так спереди ветер задувал в нее довольно холодный. Сзади было видно хвост, спереди шею Дракона и затылок. И далеко внизу какие-то пятна, зеленые и коричневые. Правда, в утреннем свете зеленый был похож на коричневый, а коричневый – на черный. А вот синюю ленту было видно лучше – неужели это Рейн такой узенький? Лента раздваивалась. Правильно, ведь возле Майнца в Рейн впадает Майн. Но реки мелькнули и исчезли. Дальше я только старательно запоминала, не понимая, что вижу. Но после всего, уже здесь, мы с другими похищенными, а были и другие, после и про них расскажу, по карте разобрались, что это было. Карта, кстати, очень хорошая и подробная, я и не знала, что такие бывают.

Как только Майнц скрылся, через небольшое время, вскоре после середины первой же «Верую», к северо-западу юго-восточная окраина Ингальхайма была видна.

Следом так же Бингам почти уже в середине второй молитвы.

Вслед за тем Бад-Кройцнах незадолго до середины третьей «Верую», здесь приток Рейна Наз начался. Справа подойдя, то есть с севера, откуда он течет, незадолго до конца той же молитвы он разветвился, сам Наз вправо ушел, на запад, Глан – влево, на юг.

В районе Баумхольдера, вскоре после середины пятой «Верую» слева мелькнувшего, справа был, кажется, Идар-Оберштайн на Назе виден. Причем Наз тут же приблизился и снова под нами оказался. Норфельден на нем был прямо внизу почти уже в середине шестой молитвы виден.

Сразу после начала седьмой «Верую» Наз истоком кончился. Большую реку Саар у Беккингена мы поперек в конце той же молитвы пересекли, при этом, кажется, я справа Мерциг видела, по карте до него I и II/III лье.

Карта французская, все надписи по-французски, и расстояния в лье указаны.

Да, меня тут индийским цифрам в школе обучили, они мне очень нравятся. Представляешь, первая цифра не один, а то, что перед ним, ноль, то есть ничто. Пишется 0. Один – 1 – значит то же самое, что римский I. Ну ладно, может, когда-нибудь после всего расскажу. То же расстояние до Мерцига в один и две трети лье, какое я выше написала, так: 1 2/3 лье – будет. Вот подучусь, в следующем письме буду только такие цифры писать. С ними удивительно просто делать все арифметические действия, не только duplatio и mediatio. А тут буду и по-римски и по-индийски.

Слева был город, наверное, Диллинген виден. Что на флагах их замков, не разглядела, а над крепостью Беккингена флаги Бургундии – герцога Карла Смелого – вместе с каким-то местным были, но я не успела его запомнить и описать попутчице – важной даме, которая могла бы точно сказать, правда ли это Беккинген был, но про даму чуть после. А над Мерцигом и Диллингеном тоже флаги Бургундии и местных сеньоров должны были быть. Нет, это точно Беккинген был, возле него в Саар с юго-запада приток впадал, его название Нид.

Он снизу до середины девятой «Верую» оставался, когда у Бузонвиля влево ушел.

Затем сразу после середины одиннадцатой молитвы мы большую реку под VL (45)° пересекли, это Мозель был, стоящий на нем Мец был слева от нашего пути виден на расстоянии, когда ближе всего был, в I и I/V (1 и 1/5) лье. Удивительно, что так далеко в направлении нашего пути во Францию располагаясь, он не только ей, но и Бургундии не принадлежит, а, как и наш Майнц, в Священную Римскую империю входит. Но сейчас он захвачен, как и вся Лотарингия, герцогом Бургундским. Но на расстоянии более лье какие там флаги я не видела. Мец мы пролетали почти в конце той же молитвы, при этом в Мозель с юга влился приток Сей.

Затем от середины до конца тринадцатой «Верую» летели над изогнутым истоком речки Ирон, текущей на север, исток у Виньёля. Здесь были: флаг Карла Смелого, флаг герцогства Бар и еще какой-то, наверное, местного сеньора или города, этот я не успела разглядеть.

В конце четырнадцатой «Верую» поперек большую реку Мёз, иначе Моос пересекли, слева на ближнем берегу Сен-Мийель был, справа на дальнем Шовонкур. В обоих такой же набор флагов, как в Виньёле, был, но местные я опять рассмотреть не успела, может, они и не те же были.

У них ведь обычно как? Чем выше сеньор, тем проще флаг, а мелкий барон такого накрутит… А впрочем, признаюсь, геральдику-то я не учила. Наверное, нельзя себе любой герб придумать, наверное, надо как-то от предков отталкиваться, а то и на герб сеньора намекнуть, нет?

Следом, судя по карте, земли Франции пошли. Незадолго до конца пятнадцатой молитвы поперек пересекли речку Эр. Это приток Эны, которая приток Уазы, которая приток Сены. На которой стоит Париж.

Затем незадолго до конца шестнадцатой «Верую» у Бар-ле-Дюка, где я впервые французский флаг заметила, мы какой-то приток Марны пересекли, настолько мелкий, что у него даже на этой подробнейшей карте название не написано.

Вслед за тем еще приток Марны, почти уже в середине семнадцатой молитвы.

И, наконец, саму Марну, наискосок, вскоре после начала восемнадцатой молитвы, у Сен-Дизье, слева на юго-востоке за III/IV (3/4) лье видимого, пересекли.

Примечания