Иллюзии красного
Ей нравились целеустремленные люди, – она сама была такой и ценила это в других. В Борисе Ивановиче ей особенно импонировали его настойчивость и упорство. Валерия достаточно много зарабатывала, чтобы не заботиться о деньгах. Телефонный разговор поднял ей настроение – деньги за перевод статьи она потратит на покупку нового наряда, подходящего к приобретенным на выставке индийским браслетам.
Закончив работу, она начала собираться. На это всегда уходила уйма времени – прохладный душ, легкий макияж, тщательный подбор одежды, – все это она делала не торопясь, обдуманно и со вкусом. Ей нравилось выглядеть каждый день по-разному, но всегда стильно и современно.
Уже надев модное красное полупальто и высокие кожаные ботинки на высоких каблуках, удовлетворенно глядя в зеркало, она подумала о Евгении. Он не позвонил ей, хотя она ожидала, что обязательно позвонит. Это не столько встревожило ее, сколько удивило.
Борис Иванович, как всегда солидный и серьезный, уже ждал в просторном фойе научно-исследовательского центра. Он приветливо улыбнулся Валерии, приглашая сесть в кресло. Весеннее солнце, холодное и яркое, весело светило через огромные стеклянные окна во всю стену. Около полированного столика в больших кадушках цвели пышные китайские розы, издавая тонкий горьковатый аромат.
– Валерия, это просто волшебство, как быстро вы работаете! Я так долго не решался позвонить, чтобы попросить вас ускорить перевод… – сказал он, медленно, тщательно подбирая слова. – Я думал, что вам эта настойчивость будет неприятна, и, поверьте, если бы не крайние обстоятельства, никогда не стал бы торопить.
Борис Иванович опустил глаза, лицо его стало грустным, словно он хотел поделиться с ней своими проблемами и переживаниями, но понял, что это ей вряд ли интересно, поэтому все так же печально смотрел на нее и молчал.
– Мне было приятно помочь вам, – Валерия почувствовала себя неловко, как и всегда в его присутствии, будто бы она тоже была перед ним в чем-то виновата, и не хотела этого признавать. Она торопливо достала дискету из сумочки и подала ему.
– Вы, наверное, как всегда, торопитесь, – доктор поднял грустные глаза и посмотрел на нее со скрытой укоризной. – Вы молоды и спешите жить, где-нибудь вас ожидает молодой и красивый, темпераментный поклонник, и вы думаете о нем – это правильно.
Валерия ответила улыбкой, не отрицая и не подтверждая сказанное. Она подумала, что, судя по интонации, он вовсе не считает ее поведение правильным, а, напротив, осуждает ее вид, мысли и сам образ жизни. Зачем он притворяется? Этот риторический вопрос остался без ответа.
Борис Иванович подал ей конверт с деньгами, и она, не считая, положила их в сумочку.
– Желаю вам успеха! – Валерии хотелось быть искренней.
Доктор проводил ее до двери. Попрощавшись с ним, она почувствовала облегчение. Напряжение спало. Погода была прекрасная. По голубому небу льдинками проплывали небольшие облачка, блестели на солнце лужи, в воздухе стоял запах оттаявшей земли, мокрого снега. Сквозь тонкие голые ветки деревьев виднелись кирпичные стены храма Всех Святых. Высокая, полукруглая, окованная железом дверь храма была открыта, в темной глубине мерцали огни свечей…
Валерия вдохнула полной грудью холодный воздух. По-весеннему радостно и громко щебетали птички, хрустел под ногами не растаявший утренний ледок на тротуаре. Весенняя природа взбудоражила Валерию, ей захотелось чего-то необычного, острого и волнующего. Она подумала о Евгении – наверняка, он звонил ей, когда ее не было дома. Ничего, позвонит еще.
Подходя к университету, в котором она преподавала английский, Валерия увидела его темно-синюю машину. За передним стеклом, на виду лежал огромный букет роз. У нее неожиданно сильно сжалось сердце; то ли жалость, то ли умиление подступило к глазам предательской влагой. Как глупо! На секунду ей показалось, что она не властна над своими чувствами… Заметив ее, Евгений вышел из машины с красными розами в руках. Он легонько поцеловал ее и вручил цветы.
– Я заеду за тобой вечером, после шести, – его тон подчеркивал невозможность возражения, и, одновременно, страх получить отказ.
Поднимаясь по широкой университетской лестнице, Валерия хмурилась. Она была недовольна собой. Старосветская девица на выданье – так она охарактеризовала свое нелепое поведение.
– Какие милые цветы! И как это тебе только удается, Лерочка! Только не говори, что был зачет или экзамен. Меня не проведешь! – щебетала Катенька, догнав ее в длинном полупустом коридоре.
Из всех коллег с ней одной у Валерии сложились дружеские отношения. Им нравилось поболтать в свободную минуту.
– Тебе бы только похихикать! Обыкновенные розы.
– Ну да, конечно. Мужчины, рестораны, иностранцы, цветы – твои серые будни, – изображая притворное сочувствие, ответила подруга.
– Солнышко, ты не ошиблась – это действительно будни. Мне не нравится работа переводчика, но за нее хорошо платят.
– Какие мы меркантильные! – закатила глаза Катенька. – А как же думы о вечном? Все о деньгах да о деньгах печешься, грешная ты душа!
Валерия улыбнулась. Тон легкой издевки, любимый тон Катеньки, ей нравился.
– Катерина, а где это ты о вечном слышала? – неожиданно вырвалось у Валерии. Она сама удивилась. Неужели, весна на нее так действует?
Катенька вдруг смутилась, возникло неловкое молчание.
– Потом расскажу, – выдавила она. – Мне еще материалы на замену взять нужно. Ну, не грусти без меня. – Ее тоненькая фигурка быстро скрылась за дверями библиотеки.
– Странный сегодня день, – сказала Валерия самой себе. Настроение отчего-то испортилось. Тревога пришла в ее жизнь, незаметно прокравшись из сна. А может быть, она появилась еще на индийской выставке?.. Но почему?
Аудитория была полна солнечного света, студенты сидели разомлевшие и заторможенные. Легко угадывался всеобщий настрой пробездельничать занятие. Валерия не собиралась поддерживать лень и безответственность. Все, отведенное на обучение время, она использовала с максимальной отдачей, активно и организованно. Она добивалась блестящих результатов от своей группы, требуя и получая уважение, которого заслуживала.
Время пролетело быстро. По дороге домой она зашла в небольшой частный магазинчик одежды. Ей не давали покоя браслеты: хотелось поскорее надеть их, и с подходящим нарядом. Выбор вечернего платья сегодня оказался легким делом. Продавцы предложили ей три модели. Комплект абрикосового цвета сразу бросился в глаза. Платье подошло и по размеру. Валерия с удовольствием смотрелась в зеркало под одобрительные возгласы продавцов.
– Вы просто красавица! – с оттенком зависти сказала одна из них, помогая застегивать змейку на спине. – И вам действительно идет такой цвет. Мы сомневались, что его кто-нибудь решится купить – простое по форме, и этот большой шарф или накидка… Необычно. Эта вещь очень индивидуальна. Но на вас просто отлично смотрится!
Электричка летела сквозь темноту, минуя многие станции без остановок. Поздние пассажиры, сонные и притихшие, дремали. В тускло освещенном вагоне было душно. Равномерный стук колес убаюкивал.
Вален спал, прислонившись головой к оконному стеклу…
Сквозь вязкую густую мглу проступили очертания незнакомой комнаты.
– Это комната старухи, – догадался он. Достал из рюкзака фонарь и осмотрелся. Вот шкаф… какой старый! Стол… на нем пусто. Стулья … Все целое, не поломанное. Значит, тут еще никого не было?
А в статье писали – что все перевернуто, мебель переломана. Не могут прожить без вранья!
Вален перевел луч фонаря на кровать и обмер – вместо старухи на ней сидел Ник, сложив руки на коленях и глядя куда-то вдаль… Как будто не видит Валена, старого товарища детских игр.
– Фу, как зомби! – подумал Вален. Он почувствовал поднимающуюся изнутри волну возмущения. Гнев рвался наружу, хотелось закричать на Ника что есть силы. – Шуметь нельзя, – вовремя вспомнил он и зло прошипел:
– Что ты тут делаешь? Как ты здесь оказался? Я специально ничего не рассказывал, потому что тебя здесь быть не должно. Убирайся к черту, ты меня напугал!
Ник растворился. Кровать, аккуратно застеленная, с высокой горкой подушек, осталась пустой. Тонкое деревенское самотканое покрывало не было смятым. Сердце Валена билось сильными неравномерными толчками, противно, как пойманная рыба.
Пора приниматься за дело. Добросовестно обыскивая весь дом, он обшарил все уголки, заглянул во все ящички, перетряхнул все тряпки…Уставший от бесплодных поисков, Вален опустил руки и застыл в растерянности.
– Надо уходить! Где тут дверь? – Он обернулся и взял в руки фонарик. Луч света упал на зеркало, висящее на некрашеной деревянной стене. Вален посмотрел на свое отражение и увидел, что у него на шее висит длинная связка золотых обручальных колец, нанизанных на белую бельевую веревку…
Вален проснулся, посмотрел на часы. Сколько всего успело присниться за какие-нибудь полчаса! Он никогда не придавал значения снам, тут же забывая их.
Вспомнилось, как он собирался в дорогу: не хотелось никуда ехать, идти. Ник дал ему рюкзак и все необходимое, молча заворачивал бутерброды, ни о чем не спрашивая. Вален злился. Ему не хотелось ни о чем рассказывать Нику заранее. Вдруг, не удастся найти никакого золота? Другие ведь тоже искали, и все оказалось напрасно.
Где-то в глубине души таилось сожаление, что он ввязался в это. Нужно пользоваться точными и проверенными данными, тогда уж не попадешь впросак!
Машинист объявил следующую станцию, и Вален вернулся от своих невеселых воспоминаний в такую же унылую реальность. Проходя по вагону, он споткнулся об выкатившуюся прямо под ноги пустую бутылку из-под пива и выругался.
– Развалились тут, грязнули, – подумал он про двух спящих мужиков.
Единственным, кто вышел на станции Егорьево, был Вален. Он смотрел, как постепенно исчезали в темноте огни электрички. На платформе горел фонарь, освещая высокие старые ели по обе стороны железнодорожного полотна. Холодный ветер дул резкими порывами, пробирая до костей.
Вален спустился к тропинке, которая вела вглубь леса. Темнота окружила его со всех сторон. Непонятный страх заполз в сердце. Очень медленно, наощупь пробираясь между деревьев и кустов, Вален шел вперед, то и дело проваливаясь в какие-то ямы и лужи. Ветки царапали и цеплялись за одежду, в воздухе пахло сырой древесиной и прошлогодними листьями. Несколько раз он сбивался с тропинки, натыкался на поваленные бревна; от напряжения стало жарко. Злой, исцарапанный, с мокрыми ботинками, тяжелыми от налипшей земли и листьев, он, наконец, вышел из лесополосы и сразу увидел Егорьево.
Вален немного постоял, осматриваясь и прислушиваясь. В некоторых домах еще горел свет. Вдалеке лаяли собаки. Подойдя поближе, он сразу увидел бабкин дом. Столько раз он представлял его себе! В заброшенном дворе, за покосившимся забором росла плакучая береза. Ощущение пустоты и заброшенности охватило его при виде этого одинокого жилища. Вален долго вглядывался в темноту… Ни души вокруг, – только шум ветра да скрип поломанной калитки нарушали тишину. Луна снова спряталась за тучи.
Молодой человек поежился: ночной холод давал о себе знать. Достать перчатки из рюкзака оказалось не просто – он забыл, куда положил их. Пришлось рыться по разным карманчикам, ощупывая все, что попадалось под руку. Его охватила злость на себя, на свою неприкаянность, на жизнь, которая заставляет его лазить ненастными ночами по лесным буреломам, в то время, как другие, более удачливые, сладко спят в теплых постелях. Тут он вдруг вспомнил, что перчатки в кармане его куртки, и немного успокоился.
Надев перчатки, Вален подкрался к окну и потрогал его рукой: закрытые ставни были забиты наглухо. С трудом удалось проникнуть внутрь дома – очень пригодилась найденная Ником в ящике с инструментами большая отвертка. Резкий, застоявшийся запах сырости и нежилого помещения был неприятен. К нему примешивался еще какой-то – то ли ладана, то ли воска… В темноте ничего не было видно. Только теперь Вален вспомнил о фонаре. Черт! Как это могло вылететь у него из головы?
Время шло быстрее, чем он рассчитывал. Фонарь осветил комнату, весь вид которой говорил, что искать тут уже нечего. Из мебели остался один пустой старый шкаф без дверцы, одиноко стоящий в углу. Возле окна валялись несколько мешков. Все…
Вален начал обыскивать дом. Как это делать, он толком не знал, пользовался сведениями, полученными из книг и кинофильмов – простукивал стены, заглядывал во все укромные уголки, которых, впрочем, было немного. Ничего интересного он так и не нашел. Наверное, те, кто побывали здесь до него, здорово разочаровались. Осматривая пол, Вален раздумывал, старясь представить себе, что здесь произошло. Ему казалось, что пьяные подростки, вломившись ночью к одинокой «колдунье», ожидали увидеть какие-нибудь атрибуты нечистой силы – карты для гадания, сушеные травы, бутылочки с приворотным зельем, корешки, свечи, – но, скорее всего, их предположения не оправдались. Тогда они начали крушить все в поисках золота, уже не надеясь на успех. В конце концов, озверев от бесплодных поисков и обманутых ожиданий, задушили бабку. Может, именно так все и было, а может быть, и по-другому. Кто знает?
В нескольких местах пол здорово прогнил, доски прогибались, жалобно скрипели. Опасаясь провалиться, непрошеный гость ступал очень осторожно. Луч фонаря обшаривал доску за доской – в одном месте Валену показалось, что пол неожиданно крепкий. Он остановился, потоптался, попрыгал – доски не скрипели. Странно… Гость достал из рюкзака инструмент и стал отрывать по очереди доску за доской, они оказались не только толще других, но и короче. Под досками открылось небольшое углубление – грязное и сырое. Вален засунул туда руку и хорошенько все обшарил. Ничего… Только перчатки испачкал. Вот черт! Он выругался и перешел на другой край дыры, проделав то же самое. Ему показалось, что рука наткнулась на что-то… Вален начал лихорадочно копать землю, вытащив на поверхность старый деревянный ларец, потемневший и трухлявый, который развалился прямо у него в руках. Ларец, конечно, оказался пустей пустого. Ах, незадача! Вален, только что испытавший дрожь возбуждения, близость желанной добычи, почувствовал, как закипает от бешенства. Проклятая старуха, она глумится над ним! Теперь он вполне понял разъяренных подростков. Если бы бабка попалась ему под руку…
Он сидел на корточках возле дыры в полу и чуть не плакал. Опустошение и тоска наполнили его сердце, только что неистово забившееся в предвкушении вожделенной находки. Однако, искать больше было негде. Вален устало поднялся, отряхнул пыль и землю, собрал рюкзак. Пора уходить. Светящийся циферблат часов, позаимствованных у Ника, показывал начало четвертого утра.
– Ну, что ж, первый блин всегда комом, – не стоит расстраиваться, – утешал он сам себя. Лезть через окно больше не хотелось. Вален напоследок окинул взглядом пустой дом: немало искателей легкой добычи побывали тут до него. Не стоило и ставню ломать. Другие окна, с выбитыми стеклами, зияли, как глазницы старого черепа. Луна равнодушно смотрела на Валена, как до этого на других таких же неудачников.
Эх, пропадай все пропадом! Он со злостью ударил ногой по входной двери, что было явно лишним. Ветхое дверное полотно едва не слетело с заржавевших петель. Вален от неожиданности по инерции пролетел пару шагов и выскочил на такое же развалившееся крыльцо, – гнилая доска треснула, нога провалилась, и он, не удержав равновесия, грохнулся, выронив фонарь и проклиная все на свете.
Небо очистилось, крупные звезды сияли на черном покрывале ночи, резкий и холодный ветер хлопал дверью бабкиного дома, пел свою заунывную песню; шелестела голыми длинными ветками большая береза…
Вален с трудом вытащил ногу, для чего пришлось оторвать пару трухлявых, истлевших досок крыльца. Рюкзак на спине очень мешал, стало жарко, разочарование сменилось крайним раздражением. Наверное, поэтому, он не сразу заметил, как в глубине, под крыльцом, что-то блеснуло в лунном свете. Валену не хотелось вновь быть обманутым. Некоторое время он тупо смотрел вниз, в образовавшуюся благодаря его падению дыру. Жадность взяла верх над всеми остальными чувствами – он схватил фонарь и полез в тесное пространство, усыпанное гнилой трухой и обломками ступенек. Не веря своим глазам, Вален извлек из-под земли и мусора твердую гладкую коробку, довольно тяжелую.
Сердце неистово забилось, дыхание перехватило. Медицинский автоклав! Нержавеющая сталь тускло и желто блеснула в круге фонаря. Валену никак не удавалось открыть его. Не выпуская счастливую находку, он зубами стащил с правой руки перчатку и дрожащей рукой справился с непростой задачей. Автоклав был приличного размера и полон золотыми украшениями – в основном кольцами. Золото мягко светилось, притягивая взгляд, словно самый сильный магнит.
– А если это не тот дом, о котором говорилось в статье? И деревня не Егорьево, а какая-нибудь другая? – Вален чувствовал, как смятение, замешательство, смешавшись с ликованием и восторгом, помутили его разум. Голова закружилась так сильно, что его затошнило. Он крепко зажмурил глаза, но кружение продолжалось, как будто он вращается на огромной карусели и никак не может остановиться. – Это нервы. Я слишком долго мечтал об этом! И вот, наконец, судьба вознаградила меня…
Спотыкаясь, преодолевая головокружение, Вален бросился прочь от одинокого дома. На мгновение ему стало страшно, какое-то нехорошее предчувствие сжало сердце…
Было еще совсем темно. Вален шел к станции. Дорога через лес показалась вдвое длиннее, чем в первый раз. Высоко в небе стояла луна, гнулись и скрипели от ветра деревья, чавкала под ногами талая грязь. Ботинки с налипшими листьями были мокрыми и тяжелыми.
Первая электричка пришла в пять часов. Вален вздохнул с облегчением, усевшись на жесткое деревянное сиденье в пустом холодном вагоне. Думать ни о чем не хотелось.
ГЛАВА 4
Ник расстроился. Похоже, старый друг не собирался делиться с ним своими планами. Собрался куда-то на ночь глядя…ничего не сказал… Все это никуда не годится. Он ощутил пустоту внутри и легкую грусть. Оказалось – Вален мастер готовить, а это качество Ник ценил высоко. Да и вообще, он уже успел привыкнуть, что кто-то есть рядом. Было весело завтракать по утрам вдвоем, пить чай по вечерам и подолгу болтать на кухне.
– Утром он должен приехать и все рассказать, – успокаивая себя этой мыслью, Ник, наконец, заснул.
Звонок в дверь оказался неожиданным.
– Неужели ночь прошла? – Нику казалось, что он только что закрыл глаза. – Это Вален!
Он вскочил и побежал открывать.
– Ты что, в лесу ночевал? – спросил он, когда промокший и дрожащий от холода и усталости Вален, весь в грязи и какой-то трухе, переступил порог квартиры. – Вот чудак, смотри – простудишься!
Несмотря на усталость и бессонную ночь, Вален улыбался. Хотелось как можно скорее сообщить Нику о необыкновенной удаче. Это счастливое предзнаменование! Теперь богатство потечет им в руки.
– У меня отличная новость для тебя! – не в силах сдержать приятное возбуждение, выпалил Вален.
– Хорошо! – Ник обрадовался. Старый друг не подвел его! – Сначала тебе нужна горячая ванна и хороший завтрак. – Стало понятно, что недомолвки и недоверие закончились.
Вален разделся и с наслаждением погрузился в горячую, полную ароматной пены, воду.
– Хочешь водочки? – раздалось из-за дверей.
Все-таки Ник отличный парень, он в нем не ошибся. Лучшего товарища не сыскать! Вот, заботится… Вален отвык от внимания окружающих; с момента смерти отца он полагался только на свои силы. Папа разбился на машине, налетев в темноте на стоящий без габаритных огней грузовик. Вален почувствовал, как по щекам побежали скупые слезы: отец любил его, баловал. После его гибели Вален с матерью остались без жилья и вынуждены были переехать в подмосковный Чехов к дяде, маминому брату.
– Хочу! – крикнул он Нику, – водка оказалась бы сейчас как нельзя кстати. Вален промерз, намочил ноги, да и горькие мысли, откуда ни возьмись, испортили вкус успеха. Выпить не помешает.
Он завернулся в длинный махровый халат Ника и почувствовал, что очень хочет есть.
На кухне стоял запах крепкого кофе, жареной яичницы, домашней колбасы и горячих гренок. Рядом с бутылкой водки стояла тарелка с нарезанным толстыми кусками сыром.
– Судя по всему, тебя есть с чем поздравить? – Ник поднял рюмку. – За это и выпьем!
Они быстро поели. Кофе у Ника всегда получался отличный, густой и вкусный. Вален почувствовал, что засыпает.
– Давай переберемся в комнату!
Вален поставил пустую чашку на стол и, ни слова не говоря, вышел.
– Вот гад, опять взялся за свою таинственность! – подумал Ник с досадой. Настроение снова испортилось. Он сел на диван и решил просто наблюдать, что будет дальше.
Вален быстро вернулся с большой металлической коробкой в руках и высыпал прямо на диван груду золотых колец.
– Бог мой! – глаза Ника едва не выскочили из орбит. Он остолбенел.
– Ну, как тебе добыча?
– Т-только не говори, что ты награбил это за сегодняшнюю ночь, а трупы до утра закапывал в лесу…
– Никого я не грабил. – Вален не мог оторвать взгляд от груды золота. – Я давно задумывался над тем, что мир полон богатств, которые уже не принадлежат никому. Они много лет лежат всеми забытые: либо безнадежно утерянные их владельцами, либо похороненные в земле вместе с умершими.
– Н-не хочешь ли ты сказать… – Ник от неожиданности и страха начал заикаться.
– Да не трясись ты так! – Валену стало смешно. Ник, старый дружок, – все такой же трусишка! – Золото, лежащее перед тобой говорит само за себя. Я прав: это неисчерпаемый источник денег, – и никакого грабежа, милиции, практически никакого риска. Главное – иметь чутье. И держать язык за зубами! – Он грозно посмотрел на Ника, и тот от страха громко икнул. – В конце концов, это просто интересно! Приключения! Помнишь, как мы с тобой мечтали, что вырастем и уедем в экспедицию в джунгли, искать затерянные индейские города, полные золота? Не хочу ни от кого зависеть в этом мире! Все опротивело, понимаешь? Мы сможем на всех наплевать и жить так, как нам самим захочется!
– Да… но как тебе это удалось? Где ты нашел все это?
– Это клад! – Вален положил ногу на ногу и победоносно посмотрел на Ника. – Никто не ищет это золото, никто не знает о нем, его нет ни для кого, кроме нас с тобой!
Ник взял в руки пустой автоклав. Вещь отнюдь не старинная: такая штука предназначена для кипячения медицинских инструментов.
– Да, это не пиратский сундук, а автоклав. – Вален угадал ход мыслей друга. – Я не знаю, кто и почему спрятал в нем золотые кольца. Я нашел их чисто случайно, под прогнившим от времени крыльцом пустого заброшенного дома. И поверь, никто ничего о них не знает.
– Почему ты так думаешь?
– А ты как думаешь? Если бы люди знали об этом, они бы забрали золото раньше меня!
Ник молчал. Не понятно, как Вален узнал о кольцах?
– Но как ты узнал, где искать?
– У меня всегда было чутье! Я решил проверить свою интуицию, поэтому и не говорил тебе ничего заранее. А теперь ты сам видишь – результат есть! Давай объединимся. Ты подумай, бояться тут нечего.
Ник плохо соображал. Внезапность происходящих с ним перемен ошеломляла. Он молчал, не зная, что сказать.
Вален принес два полиэтиленовых пакета и сложил туда кольца.
– Куда бы их спрятать? – Он поймал себя на мысли, что Ник может украсть золото, но тут же отогнал ее прочь. Не хватало только дойти до маразма! – Положи их в какое-нибудь укромное место, я хочу отдохнуть. Всю ночь не спал. Промерз, перенервничал…
Вален спокойно уснул на диване в прихожей. Ему ничего не снилось. Едва глаза закрылись, как пустота и темнота охватили его и унесли в невесомую даль… где ничего нет, и его самого тоже нет.
Зато у Ника голова шла кругом. Он испугался, сам не зная, чего. Конечно, искать клады очень захватывающее дело: наверняка можно узнать много интересного о жизни… Но вот могилы и мертвецы вызывали у него ужас и отвращение. А может, попробовать? Бросить никогда не поздно! Предложи ему такое кто-то другой, он бы отказался без раздумий. Вален – другое дело, его он знает с детских лет, тут опасаться нечего.
Вечерело. Закатное солнце горело нестерпимо-оранжевым в стеклах окон, ложилось на белизну подоконника бледно-розовой тенью.
Валерии отчего-то было грустно. Мысли, беспорядочные и тревожные, делали ожидание тягостным. Чего же она хочет от жизни, от отношений с мужчинами, которые складывались не просто? Она боялась разочарований, и этот страх делал ее жизнь одинокой. Последний год безмерно утомил однообразием и бессмысленностью усилий. Валерия была готова на любую глупость, лишь бы сбежать от скуки, предсказуемости каждого дня и скупых, надоевших «радостей». Ее томили неясные предчувствия, но она не могла уловить их сути. Случилось так, что с таким трудом организованная жизнь и налаженные связи перестали ее удовлетворять. Почему это произошло? Она не знала. Рассудительная и правильная, всегда уверенная в себе, твердо знающая, что и как надо делать, она вдруг осознала, что согласна быть безрассудной, принять самые фантастические изменения и позволить многому происходить в ее жизни.