«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть VII. Фабрично-заводске школы Верх-Исетского завода (1923-1939)
Предисловие к Части
VII
.
В 1924 г. В. А. Игнатьев поступил работать в школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) на Верх-Исетском заводе (ВИЗ), называвшемся тогда «Красная Кровля». Ранее он никогда не думал, что ему придётся работать если не на заводе, то в непосредственной близости к заводу и для завода. Как он сообщает в своих мемуарах, в детстве он хорошо узнал жизнь и быт крестьян, у него было много знакомых и друзей в деревне, сам он – выходец из духовного сословия – учился и стал преподавателем в городских учебных заведениях, а о рабочих он ничего ранее не знал, кроме текста песни: «Вставай, поднимайся, рабочий народ». Теперь же на ВИЗе ему пришлось узнать и жизнь рабочих, и их быт. Этому посвящена седьмая часть публикации его воспоминаний.
Верх-Исетский завод был основан в 1725 г. и являлся одним из старейших заводов на Урале. Он производил кровельное железо, которое пользовалось всемирной известностью под названием яковлевского. Владельцами завода были купец Савва Яковлевич Яковлев (1712-1784) и его наследники, а с 1908 г. акционерное общество «Азовско-Донской банк». Верх-Исетский завод представлял собой как само предприятие, так и заводской посёлок, имел своё самоуправление, несколько школ, госпиталь, и традиционно играл важную роль в общественно-политической жизни г. Екатеринбурга.
В 1918 г. завод был национализирован и получил название «Красная кровля». После революции и гражданской войны в 1920-1930-х гг. завод прошёл период от восстановления промышленного статуса небольшого предприятия с устаревшим оборудованием до масштабной реконструкции в ходе индустриализации, сделавшей завод передовым предприятием Советского Союза по изготовлению высококачественной стали.
В 1929 г. посёлок завода вошёл в состав г. Свердловска, а сам завод «Красная Кровля» в 1930 г. был переименован в Верх-Исетский металлургический завод. К середине 1930-х гг. он стал полностью обеспечивать потребности страны в производстве электротехнической стали.
В 1992 г. было образовано ОАО «ВИЗ», в 1998 г. на его базе было создано ООО «ВИЗ-Сталь», которое с 2008 г. вошло в международную группу компаний НЛМК.
В настоящее время Верх-Исетский район является одним из районов г. Екатеринбурга, который включает в себя западную часть и часть центра города. Это социально и индустриально развитая территория, на которой располагаются крупные предприятия, административные и жилые здания, культурно-массовые и спортивные центры.
Основные документы по истории Верх-Исетского завода находятся в федеральных и региональных архивах: Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Государственном архиве Свердловской области (ГАСО), Центре документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО), Государственном архиве Пермского края (ГАПК).
Истории Верх-Исетского завода в советское время было посвящено множество книг1, в которых подробно излагались техническое развитие завода, участие рабочих в революционном движении и большевистской партии в истории завода. Также публиковались воспоминания рабочих завода, участвовавших в революционных событиях и гражданской войне.
В новейшее время интерес к истории завода не исчезает как в популярных изданиях, так и в научных работах.2
В. А. Игнатьев был преподавателем русского языка в школе фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) в 1923-1924 гг., заведующим учебной частью в школе ФЗУ в 1924-1931 гг., заведующим фабрично-заводскими техническими курсами на ВИЗе в 1931-1932 гг., преподавателем русского языка в сменном высшем техническом учебном заведении (ВТУЗе) ВИЗа в 1932 г., одновременно был преподавателем географии на отделении рабочего факультета Уральского политехнического института (УПИ) и в металлургическом техникуме при ВИЗе, преподавателем русского языка, секретарём и библиотекарем в Вечернем коммунистическом университете при ВИЗе в 1932-1935 гг., преподавателем русского языка на производственно-технических курсах на ВИЗе в 1935-1936 гг. и на курсах мастеров социалистического труда в 1936-1939 гг.
В 1958 г. по инициативе ветеранов завода в новом Дворце культуры металлургов, ныне Центр культуры и искусства «Верх-Исетский» (пл. Субботников, 1) было выделено помещение для открытия нового музея завода. В нём были выставлены образцы руд и минералов, заводская продукция с момента основания завода до новейшего времени, предметы домашнего быта рабочих.3
В. А. Игнатьев, находившийся на пенсии с 1956 г., в 1960-1965 гг. составил несколько очерков своих воспоминаний, посвящённых заводским учебным заведениям, в которых он работал в 1923-1939 гг.: «ВИЗовский период учебной деятельности П. А. Иконникова» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» (1960-1961 гг.) в «пермской коллекции» воспоминаний4, «Очерки по истории профессионально-технического образования на Верх-Исетском металлургическом заводе в советское время» (1961-1962 гг.) и «Годы жизни и работы в культурных учреждениях Верх-Исетского металлургического завода» в составе «Автобиографических воспоминаний» (1965 г.) в «свердловской коллекции».5 Подробнее о его воспоминаниях см. также в Части I. «Семейная хроника Игнатьевых».
О своих мемуарах по Верх-Исетскому заводу в 1961-1962 гг. В. А. Игнатьев сообщал в письмах к братьям П. С. и И. С. Богословским:
«Дорогой Павел Степанович!
Вчера я получил Ваше приветственное письмо по поводу праздника Великого Октября, за которое приношу Вам благодарность. Надеюсь, что Вы получили моё аналогичное письмо Вам. …
Работа на ВИЗе была как бы восполнением к моему прежнему опыту жизни: а именно: детство и юность дали мне возможность изучить жизнь и быт крестьян, а во время работы на ВИЗе я ознакомился с жизнью людей другого класса – рабочих. Было много новых впечатлений, которые перешли потом в воспоминания. Вот так и возникла у меня мысль – написать эти «memorialia».6
Подробнее он писал И. С. Богословскому следующее:
«Дорогой Иван Степанович! …
О моих мемуарах. Ещё 1,5-2 года тому назад я написал ряд разрозненных очерков о школе ФЗУ ВИЗа. Я их представил на усмотрение «историку ВИЗа». Есть такой человек.7 Он мне предложил переработать их в единый компактный очерк, что я и выполнил. Потом мне было предложено сократить его для внесения в историю ВИЗа, что я и сделал. Первоначальный (просторный) очерк в настоящее время просматривают мои бывшие ученики на предмет дополнения и уточнения тех или иных событий. Историк ВИЗа рекомендовал мне с тем первым просторным очерком обратиться или в управление трудовыми резервами или в обком комсомола.8 Я обращался с ним в Сверд[ловское] обл[астное] управление трудовыми резервами, и есть основания думать, что его там примут для печати ввиду предстоящего в 1962 г. сорокалетия школы ФЗУ. Я пока очерк туда не передаю, т. к. предполагается организация во Дворце культуры ВИЗа встречи с выпускниками школы ФЗУ в период её существования до реорганизации в ФЗО [фабрично-заводского обучения – ред.]. Если эта встреча состоится, а я думаю, что она состоится, то в мои руки должно много поступить дополнительного материала о судьбе выпускников школы, а это очень важно, п[отому] что главное то, что нужно сказать в очерке – это, что же школа дала для государства. Планы мои очень широкие и выливаются в тему: «Очерки по истории профтехнического образования на ВИЗе в советское время». Ergo9 в них должно быть сказано не только о школе ФЗУ, но и о др. видах технической подготовки, а именно: о техникуме и разных курсах».10
Больше всего В. А. Игнатьева беспокоило то, что на заводе не сохранились архивные дела о выпускниках школ за 1927-1937 гг., они были уничтожены. Поэтому для написания очерков необходимо было многое восстанавливать в памяти и искать заинтересованных лиц среди знакомых выпускников. «С этой целью, – писал он И. С. Богословскому, мы затеваем устройство вечера-встречи, об организации которой теперь и хлопочем через завкома завода. Дело это, однако, тоже хлопотливое. Относительно того, как отпечатать эти мои мемуары, пока что идёт только зондирование. Конкретнее вопрос об этом встанет, когда будет сорокалетие школы, а это будет в октябре 1962 г. Не знаю, может быть, и раньше в зависимости от того, что даст вечер-встреча. Вероятнее всего отпечатать можно будет или по линии комсомола, или трудовых резервов».11
Так же в письме он отмечает отзывы некоторых своих бывших учеников на его первоначальный очерк, которые обращали внимание преимущественно на тёмные стороны заводской жизни и быта, с чем автор был не согласен.12 Что касается вечера-встречи, который состоялся 17 февраля 1962 г. во Дворце культуры металлургов и на который В. А. Игнатьев возлагал большие надежды, то по его отзыву, он прошёл неудачно: «Было очень мало из выпускников и б[ывших] сослуживцев, хотя затеяно было провести вечер с помпой. Пришли больше любители потанцевать. Мои планы потерпели полное фиаско. Нет, нынешняя молодёжь не интересуется своим прошлым, хотя бы и не очень отдалённым».13
Как прошёл 40-летний юбилей школы ФЗУ и какова судьба идеи В. А. Игнатьева о печати его очерка по линии управления трудовых резервов, к сожалению, ничего не известно.
Школы ФЗУ – фабрично-заводского ученичества, представляли собой основной тип профессионально-технической школы в СССР в 1920-1940 гг. Они действовали при крупных предприятиях и давали возможность рабочим в возрасте 14-18 лет, получившим ранее только начальное образование, в течение 3-4 лет получить профессиональное образование и общеобразовательную подготовку. В 1930-х гг. обучение в школах ФЗУ проходило в основном на базе 7-летней школы, общеобразовательные же предметы сокращались, и срок обучения снижался до 1,5-2 лет. В 1940 г. школы ФЗУ были преобразованы в школы фабрично-заводского обучения (ФЗО). В начале 1960-х гг. все профессионально-технические учебные заведения системы Государственных трудовых резервов СССР были преобразованы в профессионально-технические училища, которые в 1990-х гг. стали профессионально-техническими лицеями. За время существования школ ФЗУ в 1920-1940 гг. было подготовлено около 2,5 млн квалифицированных рабочих.
Автор широко познакомился с рабочими и заводской молодежью, он пользоваться их хорошим отношением к себе, а в некоторых случаях и дружбой. Он описал, в каких условиях на Верх-Исетском заводе создавалась и работала школа ФЗУ, какие этапы в своём развитии она прошла, кто были её педагогами, инструкторами, важнейшие события и различные встречи с учителями и учащимися. Многим работникам завода и школы автор посвятил добрые воспоминания, и сохранил групповую фотографию со встречи 17 февраля 1962 г. Некоторые работники были репрессированы в 1937-1938 гг., о чём автор, возможно, и не знал, другие ушли добровольцами на фронт в период Великой Отечественной войны, об этом автор отмечает, рассматривая судьбу выпускников школы ФЗУ. Не обошёл он вниманием ученические организации и культурную работу с заводской молодёжью. В воспоминаниях нашли отражение некоторые социальные явления 1920-х гг., например, октябрины, а также тёмные и трагические стороны жизни и быта заводской молодёжи. Но, главное, что автор ставит в центре своих воспоминаний о ВИЗовском периоде деятельности – это участие в той социальной миссии заводских школ, которую они сыграли в период индустриализации, помогая выпускникам в условиях стремительного технического прогресса быстро адаптироваться и перестраиваться по-новому.
Для историков Верх-Исетского завода, а также для историков профессионально-технического образования в 1920-1930-е гг. воспоминания В. А. Игнатьева должны представлять большой интерес.
В состав седьмой части включены очерки из «свердловской коллекции»: рукописные – «Очерки по истории профессионально-технического образования на Верх-Исетском металлургическом заводе в советское время» и «Годы жизни и работы в культурных учреждениях Верх-Исетского металлургического завода» из состава «автобиографических воспоминаний»; печатные – «Школа фабрично-заводского ученичества Верх-Исетского металлургического завода», «Верх-Исетский металлургический техникум чёрных металлов»14 и «Курсы мастеров социалистического труда», которые были подписаны автором и предназначались для опубликования. Завершает публикацию очерк «ВИЗовский период учебной деятельности П. А. Иконникова» из «пермской коллекции» воспоминаний автора, короткий по объёму, но содержащий массу сведений о заводе, школах и учениках, которые автор по какой-то причине не стал включать в очерки для «свердловской коллекции». Очерк В. А. Игнатьева о хирурге и главном враче Верх-Исетского госпиталя Лепешинском Василии Леонидовиче см. в Части III. «Пермская духовная семинария начала XX века». Часть воспоминаний о впечатлениях на заводе также содержится в Части VIII. «Педагогическая деятельность в Свердловских институтах».
В седьмой части представлены фотографии Верх-Исетского завода (общий вид завода и посёлка начала XX века); фотографии цехов завода 1920-х гг.; фотографии автора мемуаров со своими учениками 1920-х гг. и выпускниками с вечера-встречи 1962 г.
Очерки по истории профессионально-технического образования на Верх-Исетском металлургическом заводе в советское время
[1961-1962 гг.]
Старинная мудрая пословица гласит: «Яблоко падает недалеко от яблони». Смысл этой пословицы сводится к тому, что различные события и явления, а также и предметы в природе и жизни существуют и происходят во взаимодействии, как и следует их рассматривать. По отношению к поставленной нами задаче – дать описание школы ФЗУ ВИЗа за годы 1922-1930 – эта пословица указывает на то, что это описание нужно вести в связи с описанием завода этого времени, детищем которого (завода) школа являлась. В соответствии с этим соображением описание школы будет вестись по плану: завод и школа, что будет единственно правильным и поможет исчерпывающе выполнить поставленную нами задачу.
Школа была открыта в октябре 1922 г. Что из себя представлял в это время Верх-Исетский завод? К этому времени завод, как и другие заводы страны, был на пути к восстановлению после разрухи, которая была причинена стране в целом и промышленности в частности интервенцией иностранных государств и внутренней гражданской войной. Волею и героическими усилиями рабочих завода, под руководством заводской партийной организации, завод шаг за шагом восстанавливался под новым названием – завод «Красная кровля». Этим названием определялось назначение его по выработке кровельного железа, т. е. подтверждалось его прежнее дореволюционное назначение. На заводе ещё живы были свидетели былой славы его по выработке кровельного железа, когда он был поставщиком его в Англию по сложному пути, который начинался волоком до Чусовой, а потом продолжался водным путём до выхода в Балтийское море. Завод восстанавливался. Насколько напряжёнными были темпы восстановления завода свидетельствует то, что к моменту открытия школы на заводе работали уже все прежние цеха: мартеновский, литейный, сутуночный (крупно-сортный), листокатальный, листобойный, парового хозяйства, электрический, механический, кузнечный, модельный и огнеупорный. Существовавшая до революции домна была разрушена в один из субботников как ненавистный памятник прежнего угнетательского строя. Все цеха находились на таком низком уровне технического оборудования, который был характерен для так называемого «демидовского Урала». Для иллюстрации этого положения достаточно привести несколько отдельных штрихов-картинок из цеховых быта и организации того времени, чтобы представить себе уровень тогдашней техники. Автор настоящего очерка ещё в 1924 г. наблюдал, как мартеновская печь № 3 загружалась ручным способом. Ручной способ – клещами полоса прокатанной болванки поднималась к резущей машине в сутуночном цехе. В листокатальном цехе листы прокатывались с «подмусориванием» – с присыпанием древесного угля. Рабочие из цеха уходили в таком виде, что на лице их трудно было рассмотреть его очертания. При всём этом на заводе то там, то здесь проглядывали остатки прежних патриархальных порядков. Бывали, например, случаи, что на литейном дворе мартена появлялись овцы в поисках травы. Там, где в настоящее время расположен цех № 2, была заводская мельница. Некоторые рабочие и в эти годы ещё имели покосы, понемногу сеяли, а летом «страдовали».15 Заводской внутренний транспорт обслуживал частник – Илья Ефимович Талашманов, который для этого содержал целый обоз лошадей-битюков. Едва ли не самую символическую картину патриархальных порядков на заводе являла собою заводская плотина, которая была открыта в качестве моста для общего пользования: по ней заречные жители прогоняли скот на выгоны и обратно, провозили сено, дрова, и вся она была покрыта вахлаками сена, щепами, изрезана колеями от телег и покрыта пылью. Водяная сила Верх-исетского пруда использовалась только листобойным цехом, в котором ею приводились в движение так называемые «хвестовые» (изменённое слово «хвостовые») молота. Здесь листы железа снова нагревались в так называемой печи Лоцманова, складывались в штабели и «пробивались» молотами.16 На канаве, по которой спускалась через территорию завода вода, можно было иногда видеть удочки и купающихся людей.
Если ко всему этому добавить, что на площадке у завода, как и в дореволюционный период, аккуратно «правились службы» в Екатерининском соборе17, на берегу пруда у самой плотины «правил службы» о[тец] Ипат18, то картина завода и ближайшего окружения его предстанет в образе прошлого. Однако за внешней оболочкой этого прошлого видно было новое, и пульс завода бился совершенно иначе, чем раньше: на лицо были следы пронёсшейся очистительной бури. Свидетелями её была у всех на глазах стенка завода на заводской площадке, выщербленная пулями при расстреле рабочих, и отвратительный каземат в нижнем этаже одного из заводских зданий, находящегося вблизи той же площадки, в который заключены были многие из передовых рабочих завода и из которого была только одна дорога к стенке для расстрела. Пульс завода бился по-революционному, и это особенно было заметно в дни революционных годовщин, когда заводские здания – контора, цеха и клуб украшались кумачовыми полотнищами с революционными лозунгами.
Все цеха, в общем, были укомплектованы кадровыми рабочими, оставшимися в живых после пронёсшейся бури, старыми дореволюционными кадровиками, как их тогда называли. Осуществить это, однако, удалось только потому, что завод впитал в себя значительное количество пришельцев с других заводов – с[ела] Михайловского, Нижне-Сергинского и даже Надеждинского. Но уже в это время, в восстановительный период, по мере приближения завода к дореволюционному уровню выработки продукции, на нём ощутимо чувствовалась недостача рабочей силы, а в перспективе эта недостача грозила принять ещё большие размеры, потому что наряду с восстановлением завода уже стали зарождаться элементы его реконструкции в пределах его промышленного профиля.
Естественно, что первое пополнение рабочей силы шло из семей рабочих: на смену отцам шли сыновья, а по женской линии – дочери. Обычно так и было, что если отец работал, скажем, токарем или слесарем, то в этом же цехе вместе с ним обучались или сын или его дочь. Устраивали также детей через знакомых. Таким образом, к моменту открытия на заводе фабзавуча в цехах оказалось значительное количество молодняка – детей визовских рабочих, преимущественно, мальчиков, которые, естественно, являлись первыми кандидатами для зачисления в школу.
В то время определилось несколько типов подготовки молодёжи к профессиям: профтехшколы, конторгучи19 для работы в разного рода мастерских и учреждениях, а для подготовки рабочих фабрик и заводов был принят тип фабрично-заводских училищ, сокращённо называвшиеся фабзавучами или ФЗУ. Для Верх-Исетского завода, таким образом, определён был этот последний тип профессиональной подготовки молодёжи.
Фабзавучи имели очень сложную систему организации, сложный статус. В организации их принимали участие три учреждения: завод в лице заводоуправления, завком завода20 и орган профобра.21 На завод ложились все материально-финансовые расходы на содержание фабзавуча. Сюда входили расходы на теоретическое и производственное обучение, на выплату стипендий ученикам и элементарные расходы на спецодежду. На завком ложилось попечение об учениках по профсоюзной линии. Это попечение касалось опять-таки и теоретического и практического обучения, а именно создания нормальных условий для них, попечение по линии обеспечения стипендиями, общежитием и т. д. Конкретно все моменты попечения об учениках завкомом отмечались в коллективных договорах, заключаемых с заводоуправлением. На органы профобра возлагалось обеспечение школ учебными планами, программами, изданием учебников, методическим руководством. Профобр также направлял в школы учителей по общеобразовательным и гуманитарным предметам. Считалось, что вся воспитательная и идеологическая работа в школах должна была проводиться комсомолом. С этой стороны школы ФЗУ были детищами комсомола. Как на деле все вышеуказанные учреждения и организации выполняли возложенные на них обязанности, об этом речь будет ниже.
Продолжительность обучения в школах ФЗУ определена была в 3-4 года в зависимости от сложности той или иной специальности.
Школа в 1922-1924 гг.
В соответствии с тем, что в истории завода, как и в истории всей промышленности и всей страны, в послереволюционное время у нас различались два периода – восстановительный и период реконструкции, в истории ФЗУ тоже было два периода, которые по времени соответствовали периодам развития завода. В истории школы они обозначали не только периоды развития, но, как увидим дальше, и период перестройки школы применительно к реконструкции завода.
1922-1924 – составляли первый период существования школы. Несмотря на всю условность аналогии в периодах развития завода и школы, смысл её заключается в том, что школа в течение этих двух периодов отражала на себе те же черты быта и организации, которые были у завода. Выше были указаны некоторые черты завода в его восстановительный период – черты прошлого дореволюционного времени. Эти же черты, выражаясь образно, «ветхого Адама», как родимые пятна были и у школы. Конечно, нельзя представлять себе так, что и на заводе, и в школе это было состоянием некоего покоя; нет, поступательное движение шло и нарастало, но над ним ещё довлело прошлое. Поэтому и период назывался восстановительным.
В 1922-1924 гг. школа помещалась в здании заводоуправления, на втором этаже северного блока. Завод доживал второе столетие, а контора завода носила следы отдалённого прошлого. В здании конторы расположены были и заводоуправление с бухгалтерией и другими отделами его, и завком. На нижнем этаже, где были расположены все эти учреждения, в коридоре от дореволюционных времён ещё стояла пирамида позолоченных деревянных плиток, показывавшая добычу заводом золота в прежнее время. Она стояла как символ прошлого завода и немой свидетель «демидовского Урала». Когда в коридоре появлялась приземистая коренастая фигура убелённого сединой старца заводского архивариуса Димитрия Мехоношина, то прошлое завода так и врывалось в душу посетителя. «Демидовский Урал» был перед глазами. Казалось, что и воздух в здании ещё не очистился от прошлого «жилого».
Под школу была отведена большая комната, где раньше помещался заводской архив. Окна этой комнаты на запад были расположены в сторону пруда, имели полукруглую форму, и через них открывался вид на отдалённые окрестности завода, а на восток четырёхугольные окна были расположены в сторону завода, были густо запылены и покрыты гарью от заводских труб; в перспективе виднелись заводские цеховые корпуса, покрытые гарью от труб и окалиной. Комната была перегорожена дощатыми стенками без штукатурки, и из неё были образованы четыре комнаты: две побольше и две маленькие. В одной из последних двух помещалась учительская, а в другой – третий класс, в котором было 9 учеников. Две комнаты побольше были под первым и вторым классами.
Вешалка помещалась на небольшой площадке у лестницы. Стенки перегородки были настолько тонкими и щелистыми, что во время занятий разговор передавался из одной комнаты в другие и по всему помещению стоял гул от многих голосов. Под лестницей, которая вела в школу, находилась уборная общего пользования, т. е. и для служащих конторы, и для учеников школы. Это соседство помимо, того, что отрицательно сказывалось на «атмосфере» школы, приводило иногда к неприятным столкновениям между пользователями уборной. Этому в некоторых случаях содействовало и то, что дисциплина в школе была не на высоте. Помещение для школы было явно не подходящим и не позволяло развернуть по-настоящему работу.
Занятия проводились вечером, с пяти часов, а днём ученики проходили практику в цехах.