– Не трогай его. Пол чистый. Я на нём что-нибудь зажарю. Чуть позже.
Оля скептически хмыкнула и выпрямилась. Аня, уставшая после уборки, опустилась на стул. В дверь постучали, и Аня, как обычно в эти дни, радостно вскочила.
– Оля, открой! – попросила она.
– Ладно уж, так и быть, открою, – хихикнула подруга, весело наблюдая, как подруга мечется по комнате.
На пороге стоял Игорь, и Аня отвернулась, чтобы скрыть разочарование.
– А, это ты, – протянула Оля.
Игорь сверхвежливо раскланялся прямо с порога. Деревянный от стеснения, он протянул Ане коробку дешёвых конфет.
– Это тебе, Анечка, – сказал он с натянутой улыбкой.
– Спасибо, – вздохнула Аня, поднялась и поставила чайник.
Разговор не клеился. Игорь стал ещё скованнее. Откушав чаю с конфетами, Оля сочно зевнула, нещадно захрустев челюстью, и засобиралась в гости к друзьям в соседнюю комнату.
– Анечка, что ты делаешь в среду? – вопросил Игорь, когда Оля уходила.
Она вернулась через пару часов. Игорь вовсю беседовал с Анечкой:
– Анюточка, а что ты делаешь в четверг?
На бледном лице Анюточки застыла отрешённая маска.
– Ты такая сегодня печальная, – заметил на редкость наблюдательный гость. – Давай я тебя развеселю.
Оля подавилась смешком.
– Давай, развесели, – хмыкнула Аня.
– Я специалист по точечному массажу.
– Да-а?!
– Я тебе массаж сделаю.
– Раздеваться?
Игорь мучительно покраснел. Нет, раздеваться, к счастью, не надо. Игорь не ожидал от Ани согласия и не на шутку испугался. Он робко взял её за тонкую шею трясущимися руками, и Ане захотелось немедленно закатить глаза. Через две минуты с массажем было покончено, и переволновавшийся парень напоследок нервно шмыгнул носом. Аня потрогала шею – цела ли?
Затем они сыграли в шахматы. Тут Игорь попал в свою стихию, осмелел, быстро обыграл Аню и, довольный, начал церемонно откланиваться. Девушки оживились. Натянув ботинки, гость шепнул Ане на ухо:
– Знаешь, я ведь гиперсексуалист.
– Кто тебе сказал это? – насмешливо фыркнула та.
Игорь покраснел и поспешил ретироваться.
– Ф-фу, наконец-то отделались, – вздохнула Оля.
– Два с половиной часа выпали из жизни, – резюмировала Аня и ещё раз на всякий случай потрогала шею. – Конфеты так себе. Лучше б мешок картошки принёс. Пойдём, прогуляемся.
На улице было свежо и прохладно. Сквозь кроны деревьев полыхали оранжевые лучи заходящего солнца. Асфальт немного подсох, и слабый ветерок затягивал лужи тонкой плёнкой пыли. Настроение у Ани поднялось, она приосанилась и перебросила за спину русые волосы. Прохожие оборачивались ей вслед. Ольга округлила пухлые губы и вызывающе выставила вперёд грудь – пусть и ей оборачиваются!
Анюта провожала взглядом каждую красивую машину.
– Что мимо едете? Хоть бы побибикал кто-нибудь, – заметила она.
Машины бибикали вслед молоденьким привлекательным девушкам. Аня снова осталась недовольной.
– Что бибикаете? Хоть бы кто-нибудь остановился.
Её желание исполнилось. Напротив девушек на ужасающих басах мощного рэпа остановился красный разбитый «москвич», какой впору перевязывать тросом, чтобы не развалился окончательно. Из него выглянул прыщавый юнец в засаленной олимпийке и шутливо провозгласил:
– Вай, дэвюшки, покатаемся, да?
– Дарагой, лучше б ты побыбыкал! – с досадой ответила Оля.
Неделю спустя, когда девичья память стала заволакивать бесцветной тиной изломанные брови и яркие серые глаза, а меланхолия почти бесследно испарилась, в гости явился Константин Фёдорович. Анина обида рассеялась от счастливого влюблённого взгляда, от мягкой улыбки. Костя водрузил на стол два больших пакета:
– Разбирайте, девчонки.
Оля полезла в пакеты, а Аня юркнула за занавеску у входа, где тишком обрызгала себя туалетной водой, чтобы перебить табачный запах.
В пакетах – фрукты, сладости и бутылка ликёра.
– Это всё нам? – лукаво удивилась Анюта.
– У меня сегодня день рожденья, – сообщил Костя.
– Поздравляем, – дружно сказали девушки и, перебрасываясь с гостем смешками и безобидными колкостями, быстро организовали стол из фруктов и сладостей. Еды у студенток никакой не было. Стол они покрыли красивой скатертью, расшитой мелкими розочками. Эту скатерть подруги бессовестно стянули когда-то с бельевой верёвки во дворах. Анюта села так, чтобы загородить спиной лужу маргарина на полу. Хоть за шторкой и не видно, но мало ли. И подняла на гостя хитрые лисьи глаза:
– Как ты узнал, в какой комнате я живу?
– А ещё я узнал твою фамилию. Журавлёва, верно?
– Верно.
– Прекрасная фамилия для девушки. Ты учишься на втором курсе, так?
– Следователь нашёлся, – хохотнула Оля. Она с любопытством разглядывала очередного Анькиного воздыхателя, но ожидаемой зависти не испытывала. Ей нравились другие, светленькие, с лёгким взором, а у Кости взгляд тяжёлый, придавливающий.
Парень с гордым видом разлил розовый тягучий ликёр по гранёным стаканам. Импровизированные фужеры поднялись над фруктами и брякнули друг о друга. Аня пригубила ликёр. Ольге, заядлой театралке, даже не требовалось никуда идти, театр вот он, рядом: Анюта задержала дыхание, будто задохнулась от крепкого напитка и теперь изо всех сил скрывает это. По девичьей бархатной щеке скатилась непрошеная слезинка. Костя смотрел на неё необыкновенно серьёзно, даже улыбаться перестал. Ольга, поражённая скрытыми талантами подруги, забыла о собственном стакане, переживая одновременно восхищение и досаду. Деликатно кашлянув, она прервала затянувшееся молчание:
– Позвольте спросить, а сколько нашему имениннику исполняется?
