– Хочу, чтобы ты перестал подставляться. Разбивать себе лицо не выход, даже ради победы. Ты не доверяешь команде, ты все делаешь сам. До крови из носа. Между прочим, в прямом смысле!
– И что, ты думаешь, что твои нравоучения мне помогут? Ты так ничего не поняла? Мне не нужна твоя жалость и твое сочувствие тоже не нужно! Ты можешь от меня отстать, наконец?
– Тогда почему я все время нахожу тебя в слезах! Даже в тот самый первый раз, когда мы познакомились.
– Забавное стечение обстоятельств, василек.
– Да прекрати меня так называть!
– А ты прекрати за мной таскаться.
– Я за тобой не таскаюсь, ясно? И конкретно прямо сейчас меня послал твой тренер, узнать как ты.
– Надо же, какое совпадение. Из сотни людей в зале, он посмотрел прямо на тебя и подумал, что именно ты должна узнать как мои дела.
– Ты когда-нибудь закончишь язвить?
– Нет. Это базовая программа, удалению не подлежит.
За то время, пока эти двое препирались, кровь решила прекратить уже литься. В конце концов, сколько можно, нужно оставить хоть немного для этого несчастного, а то ведь так и грохнется без сознания.
Рут еще раз умылся, посмотрел в зеркало. Да… Видок не самый лучший. Рассеченная бровь, припухший нос, еще и красные глаза до кучи. Ну правда, почему он так поступил? Можно было дать пас. Но он выбрал сигануть через половину поля. Рванул сквозь соперников, прыгнул, но не рассчитал положения. В итоге имеем что имеем. Ну, хоть мяч забил.
Анита смотрит внимательно, изучающее. Ей вообще интересен этот парень. Что-то есть в нем такое, что завораживает и притягивает. Что-то не на поверхности. И каждый раз ею овладевает любопытство, будто открывает книгу и не знает, чем закончится эта глава.
Рут глянул исподлобья и направился к выходу.
– А ну стоять!
Девушка резко схватила за руку и рванула того обратно к раковине.
– Что ты творишь! А ну отпусти!
– Ты никуда не пойдешь, пока я не обработаю твой порез.
– Что? Ты глухая? Я сказал, что мне ничего не нужно!
– Тебе нет, а твоему лицу нужно.
– Так, все. Делай тут что хочешь, но без меня. Иди, облагодетельствуй весь мир, пожалуйста. А меня оставь в покое!
Рут снова рванулся к выходу.
– Встал на место и заткнулся! Никто отсюда не уйдет, пока я не обработаю рану, ясно?
Анита нежно, но сильно толкнула парня к умывальникам, там свет лучше. Достала мазь, осмотрела бровь. Уверенными и мягкими движениями потрогала место, чтобы понять глубокая ли рана. Вроде не сильно, это хорошо. Значит, хватит того, что она принесла.
Протереть сухой салфеткой, промокнуть антисептиком, намазать, аккуратно заклеить. Вот, вроде, и все. И чего было так брыкаться?
– Все, свободен. Можешь и дальше строить из себя гордого в одиночестве.
Девушка развернулась и направилась к выходу.
– Ты врач что ли? – Только это и нашелся ответить Рут.
– Нет, мой отец врач. У него научилась.
И Анита удалилась, слегка хлопнув дверью.
Ты невыносима
Мир – это сплошная игра в доминошки.
Тихо-тихо. Затаив дыхание, на носочках. Крадется к щелке света, сливаясь с шепотом дома. Перешагнуть скрипящую ступеньку. Нащупать пальцами знакомую трещинку в углу. Вдохнуть едкий запах, улыбнуться.
Вечная игра, такая забавная, понятная, и успокаивающая. Еще шаг, рука на ручке двери. Рывок на себя.
– Бу!
Зажмуриться от яркого света и рассмеяться от подпрыгивающего силуэта, издающего громкое "аааа".
– Ну, е-мае, Сис! Когда ты прекратишь это делать??
– Извини, ты всегда такая забавная. – Рут плюхается на кровать и продолжает смеяться. – Прости, прости. Что творишь на этот раз? Бомбу?
– Нет. Но если ты не перестанешь, то точно найдешь бомбу у себя под подушкой, я обещаю!
– Да ладно тебе, не злись.
– Я, между прочим, из-за тебя чуть плату не угробила! Ты хоть представляешь, сколько пришлось бы переделывать? А экзамен уже на носу.
– Ну ладно, ладно. Сказал же, прости. Так что делаешь? Канифолью воняет, как только к дому подходишь.
– Как будто тебе и правда интересно. Все равно ничего не поймешь. Будешь валяться тут, поддакивать, а у самого взгляд тупой-тупой.
– Эй! Вот давай без оскорблений! А то я тоже начну.
– Ну и пожалуйста.
Пауза молчания заполнилась шипением паяльника в канифоли. Струйка дыма растворилась в уже и так задымленной комнате. Рут привык, Рут знает, что его сестру не заботит ничего, кроме этих железяк. Даже форточку открыть не в состоянии. Еще в детстве та тащила в дом всяких хлам со свалок и собирала из него игрушки. Как-то даже испачкала в смоле новую куртку. Как только ни пытались отмыть, не вышло. Конечно, знатный нагоняй тогда получили. Эстер за содеянное, а Рут за то, что не уследил. Но сейчас эти воспоминания вызывают только улыбку. Вот такая она, ну и что.
– Ты мне лучше расскажи, что с лицом. Винсент не обрадуется.
– А, кстати, где он?
– А я знаю? Я за ним не слежу.
– Ну и ладно.
